Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - Григорий Ширман

"Дух Лермонтова нас вначале..."

Дух Лермонтова нас вначалеКрылом осенним осенил,И мы узнали цвет печалиИ блеск заоблачных горнил.

Безумец был средь нас, он плотноНас охватил, друзей копья,Продолговатые полотнаЛиловой кровью окропя.

Нам пели звоны вражьих лезвий,Полки планет кричали нам,Но мы с коней крутых не слезли,Мы предались иным волнам.

И в нас мерцанье мировое,Наш хаос космос обволок...До сей поры нам близки двое:И Врубель облачный, и Блок.

"От укуса солнца злого..."

От укуса солнца злогоЗолотое гибнет слово,И огонь строки ничейЗолотом не пляшет снова,Как в одну из тех ночей,В миг, когда в душе громовойИскрой пролетело слово.

И безжалостная жалостьЛедяным зеленым жаломДушу мастера томит.И он знает, как рожалосьСолнце гордых пирамид,И не знает, как сбежалаЖизнь со слова, кровь с кинжала.

"Я знаю, что мучительно погибну..."

Я знаю, что мучительно погибнуКак гений от почетного склероза,За то, что слишком радовался гимну,И мозг сиял как пламенная роза.И мчались черные слова на приступ,На золотые полюсы религий,И купола, мерцавшие лет триста,Померкли вмиг, как по писанью книги.И пусть художник будущего слепитМой мозг, испепеленный в черный камень.В стихах моих, как в темном, темном склепе,Я буду улыбаться вам веками.

Розовый ад

...Имя страшное, новое дай нам.

Это рай окрестил нас людьми.

Мы в аду, так плодом его тайным

В этот вечер ты нас накорми.

Г. Ш.

"Мастер был Сальватор Роза..."

Мастер был Сальватор Роза,Флорентийский чародей,Воздух розовый морозаНа щеках его людей.

В их глазах густая злоба,Та, что выла на кострах,Сумрак их как сумрак гробаЛьет молчание и страх.

Тени влажные, живые, –Души выпиты до дна,Век за веком мышцы выел,Но под кожей дрожь видна.

Зала теплая музеяНа полотна не скупа,Бродит, медленно глазея,Молчаливая толпа.

Я стою неутомимоПред картиною одной,Трех столетий пантомимаВновь проходит предо мной.

"С конем я сросся, но мой конь крылатый..."

С конем я сросся, но мой конь крылатыйДавно не любит липкое седло,Я лихо мчусь, мои литые латыКрутое пламя ветра обожгло.

Сама земля, что голова упырья,Бежит назад и пляшет подо мной,Материки что пальцы растопыряПред вымышленной розовой стеной,

По мрачному я мчусь средневековью,Еще не конченному до сих пор,Вон город с башнями, с блудливой кровью…Пернатый конь летит во весь опор.

Со мною сатана, как тень шальная,С крылами перепончатыми гад.Мы рай обворовали, зла не зная,И, не узнав добра, мы скачем в ад.

"Я в краске яблока былого..."

Я в краске яблока былого,В огне запретного плода.Во мне растет и пляшет слово,Как в синем сумерке звезда.

И звезд чешуйчатых спиралиОбвили млечную кору,Они так весело игралиНа солнце ада ввечеру.

И руку бронзовую смелоЯ поднял к ветке неземной,И я вкусил, и онемелаВселенная передо мной.

И я ей крикнул: кто ты, где я?..И жду ответа с той поры.Но тихо в доме Асмодея,Лишь улыбаются миры.

"Во мгле коричневой полотен..."

Во мгле коричневой полотенБылые теплятся века,Их дух, который не бесплотен,Их плоть, что также не легка.

И пухлых золотых блондинокОтягощенные тела,И мраморный точеный инок,Сухой и гладкий как игла.

И плач Исуса меж волами,И странствующий музыкант.И всё костров окрасил пламень,Из ада их на землю Дант.

Там бесы бродят в капюшонах.Их ад на розовых столпах.И мясом грешников зажженныхМузей стеклянный вдруг запах.

"Как зверь, земля затравлена веками..."

Как зверь, земля затравлена веками,И наконечниками синих стрелПрошли деревья сквозь песок и камни,Которых ядовитый луч согрел.

И капает сусальная листва их,То кровь земли сухая, как зола.И я живу на строфах, как на сваях,Чтобы душа в крови не умерла.

И падает земля тогда в орбите,И низко-низко виснут облака,И шерсть земли дыбится от событий,И гибель неизбежная близка.

И мраком розовым и мраком алымИзмазаны у неба рукава,И яростным охотничьим оскаломГлядит луна... Как нож, она крива.

"Не соловьем, а серой соловьихой..."

Не соловьем, а серой соловьихойДуша томится в глиняном гнезде.Планету в песню скручивает вихорь,И трель в костях и в перьях трель, везде.

О радость, радость, дар твой не разгадан,Душа не песней – тишиной пьяна,И мертвых звезд клубится млечный ладан,И тщетно машут красным времена.

ЛЕТА

С обрыва русского ПарнасаГляжу на волны я твои,Тосклива тусклая их масса,Безмолвны мутные струи.

О, сколько, сколько поглотилиИмен умолкнувших они,На черном дне, в тончайшем илеРастут лишь костяки одни.

И ребра шепчутся, и вторитИм эхо каменное вод,Когда какой-нибудь историкС томов забытых пыль стряхнет.

И трепет радости у крышекТам у пустышек черепных.То мертвецы лукаво слышатПаденье гордое живых.

И вот стою перед тобою,Стихии тихой мутный путь,А позади злорадно воют,И буря пробует толкнуть.

Но я ногами молодымиК скале блистающей прирос,Грядущее в лазурном дымеСогнулось в огненный вопрос.

Себя хочу я вам втемяшить,Чтоб мной наполнились виски,В глухие раковины вашиСтучусь я радугой тоски.

"Ласточки над самою дорогой..."

Ласточки над самою дорогойКрыл точили синие ножи.Золотой лягушкой длинноногойВыпрыгнула молния из ржи.

Разворачивался гром лениво.Кони вязли в розовом песке.Мимо шла гроза, и воском ниваМертвая желтела вдалеке.

КОЛЬЦО ВЕНЕВИТИНОВА

Кольцо хранил поэт в ларце в атласной складке,Как трепетный скупец свой трепетный металл,И в горький смерти час иль в час венчанья сладкийКольцо заветное надеть он клятву дал.

Недолго в мире он бродил от места к месту,Но радугу пространств он к лире привязал,И сваха древняя ввела его невесту,Как в мутный лунный храм, в больничный белый зал.

Она была в плаще, ступала нежно, зыбко,Несла приданое: песочные часы,Косу с зазубриной и длинный рот с улыбкой,И веяло от ней прохладою росы.

И вспомнили тогда друзья завет поэта,И принесли друзья кольцо ему тогда,И в час торжественный, когда кольцо надето,Он бредил радостно: я… я венчаюсь… да?..

"Розовые раковины-зори..."