Страшный Тегеран - Мортеза Каземи

— Товарищ, вы обо мне совсем забыли. К несчастью, я не знал вашего адреса и не мог удостоиться чести... К тому же не знал, в каком учреждении изволите служить, чтобы хоть там вас повидать.

— По счастью, — ответил Ферох, — я не служу ни в одном из этих учреждений, где собраны всякие подонки, воры и жулики. Я не отдам свою свободу за сотню мест и постов. Но я живу на улице... Если пожелаете сделать мне честь, можете во всякое время пожаловать ко мне.

— В ту ночь я от страха позабыл дать вам свой адрес. Дом вашего покорнейшего слуги на Хиабане Дервазэ-Казвин, возле... Мой отец шахзадэ К... все знают, и вы всегда можете найти. Но это на будущее, — добавил Сиавуш, беря Фероха под руку. — А сейчас, прошу вас, пойдемте в кафе «Лалезар», посидим немножко, поговорим.

Хотя Ферох и избегал всегда общества подобных франтов, ему все же не хотелось в эту минуту прогонять Сиавуша. Он подумал: «Может быть, в разговоре с ним я хоть немножко рассеюсь и успокоюсь».

Они направились в кафе, помещавшееся на Лалезаре, там, где сейчас находится типография «Роушенаи». Было шесть с половиной часов. Как ни трудно это было, а Тегеранское Баладие, у которого было тогда не больше ста поливальщиков улиц, ухитрялось все же поливать Хиабан Лалезар. Пыль осела, воздух был свеж и чист. Пройдя улицей Эмин-эс-сальтанэ и добравшись до южной части Лалезара, молодые люди вошли в кафе, где за столиками, разбросанными по разным уголкам сада, сидело уже много публики, угощавшейся мороженым и палудэ. Они тоже устроились в уголке под виноградной лозой, на выкрашенных в белый цвет стульях и спросили мороженого.

По мрачному лицу Фероха Сиавуш видел, что тот чем-то озабочен, и спросил о причине его задумчивости. Но Ферох не желал рассказывать о себе и промолчал.

Тогда Сиавуш, как и подобает сынкам ашрафов и богачей, заговорил о себе и тотчас же начал хвастаться. Он то говорил о великолепных имениях своего высокопоставленного отца, о том, какие у него модные кареты и коляски и сколько у него в конюшне лошадей, то блистал своей образованностью в области разных наук. Он говорил об эзотерических знаниях, то переходил к обществоведению, сильно напоминая того сомнительного поэта, который выдавал себя за подлинного писателя и знатока музыки, в то время как по писательской части занимался больше воровством, а в музыке смыслил так мало, что не знал даже известных песен «Бейяте-Шираз» и «Абу-Эта». Тем не менее он касался взглядов Канта, Дарвина, Карла Маркса, имена которых, должно быть, попались ему в газетах.

Потом он заговорил об огромном состоянии своего отца и о своих развлечениях и принялся рассказывать о своей любви к известной кокотке Э... и о том, как он за несколько дней истратил на нее триста туманов. Он не видел в этом ничего предосудительного: недаром некий раис в Хорасане хвастался тем, что какой-то известной прости..тке давал по пятьдесят туманов за ночь из денег, украденных из казны несчастного народа.

Ферох больше молчал, изредка покачивая головой. Наконец он устал слушать и спросил Сиавуша, почему при таких средствах он не женится.

Сиавуш тотчас подхватил:

— А зачем мне жениться? Связаться навсегда с одной женщиной? Наоборот, при таких средствах я должен перепробовать как можно больше женщин, и пока что это идет до некоторой степени успешно.

Ферох хотел избавиться от этого нелепого бесстыдника и уже было начал прощаться, но замолчал: как раз в это время Сиавуш, все продолжая свое хвастовство, вдруг сказал:

— Отец все настаивает, чтобы я женился. И, к сожалению, через три дня назначен агд. Вы, конечно, приедете? Пожалуйста!

Услышав слова «через три дня», Ферох ощутил беспокойство.

Он спросил себя: «Уж не Мэин ли отдают этому кавалеру?» Не обнаруживая ничем своего волнения, он спросил:

— Вы не сказали еще, с кем вы собираетесь вступить в брак?

Сиавуш спокойно ответил:

— А с дочерью господина Ф... эс-сальтанэ. Отец говорит, что после этого брака наш огромный капитал удвоится. Тогда мне будет на что повеселиться.

Ферох едва сдерживался. Ему хотелось треснуть кулаком по голове этого дурака, собиравшегося жениться на Мэин и развратничать на ее деньги с другими, избить его так, чтобы он тут же простился с жизнью или, по крайней мере, изувечить его насколько удастся. Но он остановил себя: «Что за сумасшествие! Надо выслушать до конца, что скажет этот дурак».

И, сдержавшись, он сказал:

— Это поистине прекрасная партия.

А Сиавуш, важничая, ответил:

— Теперь, когда вы знаете, кто жених и кто невеста, вы, конечно, пожалуете на агд, а потом не откажетесь осчастливить своим присутствием и свадьбу.

Ферох ответил:

— К сожалению, что касается агда, то прошу меня извинить, но, иншаала, приеду на свадьбу и принесу вам свои искренние поздравления.

Сиавуш, чувствуя, что настояния его не помогут и Фероха на агде не будет, больше об этом не говорил и продолжал свое: то о красоте какой-то женщины с Хиабана Шени, то о фигуре другой женщины из Шахреиоу, и наконец заговорил о вещах, о которых говорят между собой развратники другого рода, которых в Тегеране становится все больше (по выражению одного оперного композитора, о «любви к юноше»), и принялся рассказывать, что он делал со своими товарищами и что товарищи делали с ним.

Измученный Ферох, у которого болела голова, встал и, сказав, что у него в восемь часов свидание с одним человеком, попросил его отпустить.

— Надеюсь, скоро увидимся, — сказал Сиавуш.

Ферох кивнул головой и пошел из кафе. Выйдя, он направился домой.

У него явилась новая мысль. Он нашел исход!

Глава тридцатая

ОБРАЗЧИК ПРИЗНАТЕЛЬНОСТИ И БЛАГОРОДСТВА

Добравшись до дому, Ферох сейчас же уединился в своей комнате. После нескольких минут раздумья он подошел к письменному столу, взял лист бумаги и принялся составлять письмо.

Он решил написать Сиавушу, желая напомнить ему, что он его спас и что Сиавуш сам выразил желание, чтобы Ферох попросил его об услуге и дал бы возможность ему за все отплатить. Ферох решил обратиться к Сиавушу за помощью: просить его уступить Мэин.

Кончив, Ферох кое-что изменил и прочел письмо вслух.

«Я знаю, что подобного рода просьба, тем более в самом начале дружбы, может показаться и неожиданной и неуместной, но ввиду того, что дело это имеет для меня чрезвычайную важность и так как вы сами в тот страшный вечер настаивали, чтобы и я когда-нибудь и о чем-нибудь вас попросил, я считаю нужным просить вас, уважаемый Сиавуш-Мирза, о следующем: во-первых, так как я безгранично люблю мою двоюродную сестру Мэин, и она любит меня, я прошу вас — откажитесь от этого брака: прошу у вас этого, как милости, за которую я буду вам всегда признателен, во-вторых, прошу вас как можно скорее уведомить о своем нежелании вступать в этот брак, точнее о невозможности этого брака, как вашего отца, так и отца Мэин. Этим вы еще более меня обяжете.

Несомненно, на первый взгляд эта просьба вашего покорного слуги покажется чрезвычайно странной, пожалуй, неприличной, однако, подумав хорошенько и приняв во внимание, что здесь идет речь о великой, истинной любви, — в особенности же, если вы наведете справки относительно меня и Мэин и узнаете все, — вы сочтете ее вполне законной, конечно, если в вас я действительно имею друга; в противном случае вы назовете меня сумасшедшим.

Тот, кто будет считать вас своим истинным другом, если...

(подписано) Ферох Дэгиг».

Запечатав послание, Ферох положил его на стол, чтобы утром отправить по назначению. Потом, вспомнив, что завтра утром должна зайти Шекуфэ, чтобы взять письмо к Мэин, он написал второе письмо:

«Любимая моя, дорогая! Вчерашнее послание, которое вы направили мне как ваше последнее письмо, получено. Хотя я считаю, что распускать таким образом нюни, является не чем иным, как проявлением слабости, однако, я более, чем понимаю, моя дорогая, что после стольких несчастий — в течение стольких лет — могли опостылеть и люди и жизнь!

Дорогая моя, позволь рассказать тебе об одном случае, происшедшем около трех месяцев назад, случае, который имеет весьма тесную связь с твоей и моей дальнейшей жизнью, если, конечно, эта совместная жизнь нам суждена.

Три месяца тому назад один молодой человек, находившийся в это время в п... доме, подвергся нападению пьяного казака. Молодой человек этот уже прощался с жизнью, так как казак приставил к его лбу револьвер, и через несколько секунд его бы не было в живых. Но в это время другой молодой человек, проходивший по этой улице, вошел в этот дом и спас того, первого, от столь печального конца.

Милая Мэин, человек, подвергшийся угрозе смерти со стороны пьяного казака — твой будущий муж, Сиавуш-Мирза, а другой, спасший его, — тот, кто любит тебя без меры, — то есть я. Ты, вероятно, уже догадываешься, что я хочу сказать? Сиавуш обязан мне жизнью; по счастью, вчера, когда я под впечатлением твоих строк шел по улице и раздумывал, что же нам делать, я встретился с ним. Он был со мной очень любезен и добр. И я решил написать ему. Я потребовал, чтобы он отказался от этого брака и сообщил своему отцу, так же как и твоему, что эта свадьба не может состояться.