Избранные творения - Григорий Нисский

Последующее же за сим изречение раскрываеть в слове церковное домостроительство. Ибо первые, наученные благодатию, самовидцы и слуги бывшии Словесе (Лук. 1, 2), не ограничили блага самими собою, но и бывшим после них по преданию сообщили ту же благодать. Посему о невесте, которая из уст Слова была первая исполнена благ и сподобилась сокровенных таин, говорят отроковицы: возрадуемся и возвеселимся о тебе (Песн. 1, 3). Ибо твое радование — и наша общая радость. Как ты паче вина любишь сосцы Слова, так и мы любим тебя. Твоим будем уподобляться сосцам, из которых напоеваешь млеком младенцев о Христе. Паче человека возлюбим вино, и если кто понятие сие приведет в большую ясность, то сказуемое будет таково. Возлюбил сосцы Слова на перси Господа припадший Иоанн (Иоан. 13, 25); он, подобно какой–то губке, приложивший сердце свое к Источнику жизни, по неизреченному некоему сообщению исполнившийся таин хранящихся в сердце Христовом, и нам предлагает исполненный словом сосец, и нас делает полными того, что вложено в него самаго из Источника благ, велегласно проповедуя присносущее Слово. Посему справедливо скажем Ему: возлюбим сосца Твоя паче вина (Песн. 1, 3), — если только дошли мы до того, что мы уже отроковицы и не младенчествуем умом в сопряженной с юностию суетности, не сквернимся также грехом в дряхлости, оканчивающейся истлением.

А посему возлюбим поток Твоих учений, потому что правость возлюби Тя (Песн. 1, 3). Ибо тот это ученик, котораго любил Иисус, а Иисус есть правость. Слово же сие лучше и боголепнее, нежели пророк Давид именует Господа. Ибо Давид говорит: прав Господ Бог (Псал. 91, 16), — а здесь именуется правостию Тот, Кем все стропотное приводится в правое. Но да будут и в нас вся стропотная в право, и острая в пути гладки (Ис. 40, 4) по благодати Господа нашего Иисуса Христа! Ему слава во веки веков! Аминь.

Беседа 2

(1, 4) Черна есмь и добра, дщери иерусалимския, якоже селения Кидарска, якоже завесы Соломони. (5) Не зрите мене, яко аз есмь очернена, яко опали мя солнце: сынове матере моея сваряхуся о мне, положиша мя стража в виноградех: винограда моего не сохраних. (6) Возвести ми, Егоже возлюби душа моя, где пасеши, где почиваеши в полудне? да не когда буду яко облагающаяся над стады другов Твоих. (7) Аще не увеси самую тебе, добрая в женах, изыди ты в пятах паств, и паси козлища твоя у кущей пастырских.

В священной скинии свидения видимое совне не равноценно было сокровенной внутри красоте. Ибо опоны состояли из льняных тканей, и внешним украшением скинии служили завесы из козьих волосов, и покровы из красных кож; смотрящим же совне ничто в этом не представлялось великим и драгоценным. Но внутри вся скиния свидения сияла золотом, серебром и дорогими камнями. Столпы, их стояла и верхи, кадильница, алтарь, кивот, светильник, очистилище, умывальницы, завесы во входах, красота которых срастворялась всякаго вида доброцветными красками, золотая нить, искусственною какою то работою нарядно сотканная вместе с синетою, багряницею, виссоном и червленицею, из всего этого составив нечто единое, делала, что ткань поражала взоры, блистая как бы лучами радуги. А что имея в виду, начинаю сим речь, без сомнения, сделается для нас явным из того, что будет сказано.

Снова предлагается нам Песнь песней, как полное изложение боговедения и любомудрия. Она есть истинная скиния свидения, в которой покровами, завесами и опонами служат некия слова и речения, выражающия любовь, показывающия отношение к любимому, также изображение красоты, упоминание телесных членов, и видимаго на лице, и сокрытаго под облачением одежды. А что внутри, то в подлинном смысле есть некий пресветлый светильник и кивот, исполненный таин, и благоухающая кадильница, и очищение греха, оное всезлатое кадило благочестия, эта красота завес — благообразное исткание из доброцветности добродетелей, эти незыблемые столпы помыслов, неподвижныя стояла догматов, и красота верхов, которыми истолковывается благодать во владычественном души, и омывальницы душ; и все, что относится к небесному и безплотному житию, что закон предписывает, выражаясь загадочно, можно находить в сокрытых под буквою понятиях, если только, в купели Слова омыв всю скверну гнусной мысли, попечением о жизни соделаем себя способными к вступлению во святая святых, а не останемся не узревшими чудес внутри скинии, подвергшись смерти за то, что, вопреки предписанию закона, касались мертваго понятия или какого–либо нечистаго помышления. Ибо закон духовный не дозволяет таковым входа, если кто, коснувшийся какой–либо мертвой и мерзкой мысли, не омоет, по Моисееву закону, ризу совести своей.

Но последовательная связь разсмотреннаго доселе приводит слово к обозрению того, что сказано невестою отроковицам, именно же следующаго: черна есмь и добра, дщери иерусалимския, якоже селения Кидарска, якоже завесы Соломони (Песн. 1, 4). Прекрасно наставница сия с того именно, с чего было должно, начинает обучаемым душам делать объяснение благ. Ибо души сии в высказанном ими изъявляют готовность всякому человеческому слову, которое в переносном смысл именуют вином, предпочесть благодать, источающуюся из ея разумных сосцев, так выражая сие словом: возлюбим сосца твоя паче вина: потому что правость возлюби тя (Песн. 1, 3). Невеста, чтобы лучше дознали мы безмерное человеколюбие Жениха, Который из любви придал возлюбленной красоту, сообщает обучаемым о чуде, над нею самой совершившемся. Ибо говорит: не тому дивитесь, что возлюбила меня правость, но тому, что черна я была от греха и делами освоилась с мраком, но Жених из любви соделал меня прекрасною, собственную Свою красоту дав мне в замен моей срамоты. Ибо на Себя восприяв скверну моих грехов, мне передал Свою чистоту и Своей красоты учинил меня причастною Тот, Кто сперва из ненавистной соделал меня достолюбезною и потом возлюбил. После сего убеждает отроковиц, чтобы и оне соделались прекрасными, указывая им на свою красоту, подобно великому Павлу, который говорит: будите якоже аз, зане и аз, якоже вы (Гал. 4, 12), и: подражатели мне бывайте, якоже и аз Христу (1 Кор. 11, 1). Посему не попускает учащимся у ней душам, смотря на свою прошедшую жизнь, отчаяваться в возможности стать прекрасными, напротив того, советует, взирая на нее, из ея примера дознать, что настоящее, если оно неукоризненно, делается покровом прошедшаго. Ибо говорит: хотя теперь блистает моя красота, сообщенная мне потому, что возлюбила меня правость; однакоже знаю о себе, что первоначально была я не красива, но черна. Таким же темным и мрачным вид мой делала предшествовавшая жизнь. Впрочем, быв столько гнусною, теперь я прекрасна; потому что подобие срамоты претворено в образ красоты. Посему и вы, дщери иерусалимския, взирайте на вашу матерь — горний Иерусалим. Если бы вы были и селениями Кидарскими, потому что обитал бы в вас князь власти темной (слово Кидар толкуется: помрачение); то сделаетесь завесами Соломоновыми, то есть, будете храмом Царя, вселившагося в вас, Царя Соломона (Соломон же значить: мирный, соименный миру, и завесами Соломоновыми, то есть одною частию невеста наименовала весь обем царской скинии). Подобно сему теми же представлениями с большею еще внимательностию, кажется мне, услаждается Павел, в послании к Римлянам, говоря: в этом составляет Божию любов к нам, яко еще грешником и очерненным сущим нам (Рим. 5, 8), соделал нас световидными и достойными любви, потому что осиял благодатию. Как во время овладевшей всем ночи очерняется мраком даже и то, что по природе светло, а когда наступит свет, в вещах потемненных мраком не остается подобия тмы: так, по преведении души от заблуждения к истине, и темный образ жизни прелагается также в светлую благодать. Что Христова невеста говорит отроковицам, тоже и Тимофею открывает Павел, из очерненнаго соделавшийся в последствии светлым, а именно, что сподобился стать прекрасным и он, который прежде был хульником, гонителем, досадителем (1 Тим. 1, 13) и очерненным, яко Христос прииде в мир (1 Тим. 1, 15) очерненных соделать светлыми, призывая не праведников к Себе, но грешников в покаяние, их в бане пакибытия соделал светлыми, подобно светилам, мрачный их вид омыв водою. Сие–то самое и Давидово око усматривает в горнем граде и в чудо вменяеть видимое, как во граде Божием, о котором преславная глаголашася, поселяется Вавилон, упоминается блудница Раав, иноплеменницы, и Тир, и людие ефиопстии пребывают тамо (Псал. 86, 3–4), чтобы не упрекал уже сего города какой–либо человек за то, что нет в нем жителей, говоря: ужели речет еще кто Сиону: человек родися в нем (Псал. 86, 5)? Ибо гражданами там делаются иноплеменники, Иерусалимлянами — Вавилоняне, девою — блудница; белыми — Ефиопляне, и верхний город — Тиром. Так здесь невеста, представляя благодать Жениха, ободряет дщерей иерусалимских, что, хотя возмет Он и очерненную какую душу, но общением с Собою соделает ее прекрасною, и что, хотя кто и селение Кидарское, но соделается светлою обителию истиннаго Соломона, то есть вселившагося в ней Царя мира. Потому и говорит: черна есмь и добра, дщери иерусалимския (Песн. 1, 4), чтобы, взирая на меня, и вам соделаться завесами Соломоновыми, хотя бы вы были селениями Кидарскими. Потом невеста присовокупляет к сказанному и следующее за тем; а сим разумение обучаемых необходимо утверждается в той мысли, чтобы не Создателю приписывать причину потемненнаго их вида, но начало такого вида полагать в произволении каждой души. Не зрите мене, — говорит невеста, — яко аз есмь очернена (Песн. 1, 5). Не такою сотворена я первоначально. Ибо сотворенной светоносными Божиими руками не естественно было бы иметь на себе какой–либо темный и черный вид. Не была, но сделалась я такою, утверждает она. Ибо не от природы я очернена, но привзошла ко мне такая срамота, когда солнце превратило образ мой из светлаго в черный; яко опали мя солнце, — говорит она. Чему же научаемся из этого? Господь в притчах говорить народу, что сеющий слово не на добром только сердце сеет, но, если у кого оно и каменисто или заросло тернием, или лежит при пути и попирается ногами, по человеколюбию и в них ввергаеть семена слова, и объясняя в Своей проповеди свойства каждаго сердца, продолжает: с душею каменистою происходит то, что посеянное не пускает корня в глубину, но, хотя вскоре на легком стебле обещает дать колос, однако–же, когда солнце сильнее согреет то, что под ним, поелику под корнем нет влаги, стебль засыхает. В истолковании же притчи солнце именует Господь искушением. Посему у наставницы сей научаемся следующему догмату: хотя естество человеческое, будучи изображением истиннаго света, сотворено сияющим, по подобию первообразной красоты, и ему несвойственны потемненныя черты; однакоже искушение, обманом подвергнув его палящему зною, погубило первый нежный еще и неукоренившийся росток, и прежде нежели приобретен некоторый навык к добру, и возделанием помыслов дан корням простор в глубине, тотчас засушив преслушанием, зеленеющий и доброцветный вид зноем обратило в черный.