Избранные творения - Григорий Нисский

Потому сие–то расположение душам слушающих поставляет в закон Призывающий нас к общению с Собою, а утверждает сие узаконение Соломон, мудрость Котораго, по Божественному свидетельству, не имеет меры, будучи равно несравнима и не применима ко всем, и до Него бывшим, и по Нем будущим, от Котораго не сокрыто ничто сущее. Не думаешь ли ты, что сим именем называю Соломона, рожденнаго Вирсавиею, принесшаго в жертву на горе тысячу волов, воспользовавшагося на грех Сидонскою советницею? Другой означается им Соломон: Который и Сам от семени Давидова происходит по плоти, Которому имя: Мир, истинный Царь Израилев, Создатель Божия храма, объявший в себе ведение всего, премудрость Котораго безпредельна, лучше же сказать, бытие Котораго есть премудрость, и истина, и всякое боголепное и высокое именование, и понятие. Он–то, сего Соломона употребив в орудие, чрез него беседует с нами, сперва в Притчах, потом в Екклесиасте, а после сего — в предлагаемом любомудрии Песни песней, постепенно и в порядке указуя словом восхождение к совершенству.

Как в жизни по плоти не всякий возраст вмещает все естественныя деятельности, и при самых разностях возрастов не одинаково проходит у нас жизнь, потому что младенец не занимается делами совершенных, и совершеннаго не берет к себе на руки кормилица, но всякому времени возраста полезно и сообразно что–либо свое: так и в душе можно видеть некоторое сходство с телесными возрастами, по которым сыскиваются некоторый порядок и последовательность, руководящия человека к жизни добродетельной. Посему–то иначе обучает Притча, и иначе беседует Екклесиаст, любомудрие же Песни песней высокими учениями превосходит и Притчи, и Екклесиаста. Ибо учение, преподаваемое в Притчах, обращает речь еще к младенчествующему, соразмерно с возрастом соображая слова. Слыши, сыне, — говорит оно, — законы отца твоего, и не отрини заветов матере твоея (Прит. 1, 8). Усматриваешь ли в сказанном еще нежность и необразованность душевнаго возраста, почему отец видит, что сын имеет еще нужду в материнских заветах и в отеческом вразумлении? И чтобы ребенок охотнее слушал родителей, отец обещает ему детския украшения за прилежание к учению; ибо детям приличное украшение — золотая цепь, блестящая на шее, и венок, сплетенный из каких–либо красивых цветов. Но, конечно, надлежит разуметь сие, чтобы смысл загадки мог путеводить к лучшему.

Так Соломон начинает описывать сыну Премудрость, в разных чертах и видах объясняя благообразие несказанной красоты, чтобы к причастию благ возбудить, не страхом каким и необходимостью, но вожделением и любовию; потому что описание красоты привлекает как–то пожелание юных к указуемому, возбуждая стремление к общению с благообразным.

Посему, чтобы паче и паче возрастало в нем вожделение, из вещественнаго пристрастия превратившись в невещественный союз, красоту Премудрости украшает похвалами. И не красоту только ея благообразия представляеть в словах, но перечисляет и богатство, господином котораго соделается, конечно, сожительствующий с нею. Богатство же сие разсматривается пока в убранствах Премудрости, потому что украшение правой ея руки — целые веки; так говорит Писание: долгота жития и лета жизни в деснице ея. А в левой руке положено многоценное богатство добродетелей, блистающее сиянием славы; ибо говорит: в шуйце ея богатство и слава. Потом описывает дыхание уст ея, благоухающее прекрасным ароматом правды, говоря: от уст ея исходит правда. А на губах ея, по слову его, вместо естественнаго алаго цвета цветут закон и милост (Прит. 3, 16). И чтобы красота у таковой невесты оказалась ни в чем не имеющею недостатка, восхваляется и ея хождение; ибо сказал: в путех правды ходит (Прит. 8, 20). Без похвал красоте не остается и величина; потому что рост ея увеличивается подобно какому–то величавому растению. Растение же то, которому уподобляется ея высота, как сказано, есть самое древо живота, которое служит пищею всем держащимся, а восклоняющимся твердым и незыблемым столпом, под тем же и другим разумею Господа, потому что Он есть жизнь и опора, и буквально читается так: древо живота есть всем держащимся ея, и воскланяющимся на ню, яко на Господа, тверда (Прит. 3, 18). Но с прочими похвалами берется вместе и ея могущество, чтобы похвала красоте Премудрости исполнена была всех добрых качеств; ибо сказано: Бог премудростию основа землю, уготова же небеса разумом (Прит. 3, 19), и каждое из видимых в творении явлений приписывает слово силе Премудрости, украшая ее различными именами. Ибо называет ее и премудростию, и разумом, и чувством, и ведением, и разумением, и тому подобным.

После сего начинает Соломон приуготовлять юношу к таковому сожительству, повелевая ему иметь уже в виду Божественное брачное ложе. Ибо говорит: не остави ю, и имется тебе; возжелей ея, и соблюдет тя. Огради ю, и вознесет тя; почти ю, да тя обимет; да даст главе твоей венец благодатей, венец же сладости защитит тя (Прит. 4, 6. 8–9). Сими брачными уже венцами украсив невесту, повелевает быть неразлучным с нею, говоря: егда ходиши, води ю, и с тобою да будет; егда же спиши, да хранит тя, да востающу ти, глаголет с тобою (Прит. 6, 22). Сим и подобным сему воспламенив вожделение в юном еще по внутреннему человеку и представив в слове самую Премудрость повествующею о себе, чем наиболее привлекает она любовь слушателей, говоря притом между прочим и сие: Аз любящия Мя люблю (Прит. 8, 17), потому что надежда быть взаимно любимым сильнее располагает любителя к вожделению, а вместе с сим предлагая ему и прочие советы в каких–то решительных и вместе неопределенно выраженных изречениях, и приведя его в совершенство, потом в последних притчах, в которых восписал похвалы оной доблей жене, ублажив сие доброе сожительство, наконец уже присовокупляет в Екклесиасте любомудрие, предлагаемое достаточно приведенному в вожделение добродетелей приточными наставлениями. И в этом слове, похулив приверженность людей к видимому, все непостоянное и преходящее назвав суетным, когда говорит: все грядущее суета (Еккл. 8, 11), выше всего восприемлемаго чувством поставляет врожденное движение души нашей к красоте невидимой, и, таким образом очистив сердце от расположения к видимому, потом уже внутрь Божественнаго святилища тайноводствует ум Песнию песней, в которой написанное есть некое брачное уготовление, а подразумеваемое — единение души человеческой с Божественным.

Посему, кто в Притчах именуется сыном, тот здесь представляется невестою, Премудрость же поставляется на место Жениха, чтобы уневестился Богу человек, из жениха став непорочною девою, и, прилепившись ко Господу, соделался единым с Ним духом, чрез срастворение с пречистым и безстрастным, из тяжелой плоти пременившись в чистый дух. Итак, поелику говорит Премудрость: возлюби, сколько можешь, от всего сердца и от всей силы, и пожелай, сколько вмещаешь, то осмеливаюсь присовокупить к сим словам и следующее: возлюби пламенно (ἐράσϑητι), потому что у безплотных неукоризненна и безстрастна эта страсть, как Премудрость говорит в притчах, предписывая пламенную любовь к Божественной красоте (Прит. 4, 6). Да и теперь предлагаемое слово повелевает подобное тому, не прямыми словами выражая совет свой об этом, но любомудрствует в выражениях таинственных, для построения сих учений составляя мысленный некий образ, заимствованный из услаждающаго в жизни. Образ же этот есть некое брачное уготовление, в котором посредствует к страсти вожделение красоты, но не Жених, как обычно у людей, начинает обнаруживать вожделение, предваряет же Жениха дева, без стыда объявляя всем о страсти, и изъявляя желание насладиться некогда лобзанием Жениха.

Ибо, когда добрые невестоводители девы — Патриархи, Пророки, законодатели поднесли уневещенной Божественные дары, которые обычай называет брачными, именуя так подарки, предшествующие браку, (дары же эти были: отпущение прегрешений, забвение худых дел, отъятие греха, пременение естества, претворение тленнаго в нетленное, райское наслаждение, царское достоинство, не имеющее конца веселие), тогда, приняв Божественные дары от прекрасных дароносцев, предлагающих ей оные в пророческом учении, и вожделение она исповедует, и поспешает воздать благодарение, стараясь уже насладиться красотою вожделеваемаго. Слышат сие некоторыя из подруг и сверстниц, возбуждающия невесту к большему вожделению. Приходит и Жених, приводя с Собою лик друзей и любимцев Своих; таковыми же могут быть служебные духи, при помощи которых спасаются люди, или святые Пророки, которые, услышав глас Жениха, радуются и восторгаются совершением сего пречистаго супружества, в котором душа, прилепляясь Господеви, делается един дух с Господем, как говорит Апостол (1 Кор. 6, 17).