«Мозг» флота России от Цусимы до Первой мировой войны - Кирилл Назаренко

Переход на новые штаты должен был увенчать реорганизацию центрального аппарата Морского министерства. 29 сентября 1911 г. состоялось первое заседание Особого междуведомственного совещания по разработке новых штатов морского ведомства, на котором присутствовали представители Министерства финансов и Государственного контроля[468]. Моряки обратили внимание на то, что существовавшие штаты были выработаны еще в 1885 г. С тех пор в морском ведомстве произошли зажные изменения: если в середине 80-х годов XIX в. на флоте служили 1794 офицера, 482 медицинских и классных чина и офицера по Адмиралтейству и 26 419 нижних чинов, а морской бюджет составлял 39 млн руб. в год, то по табели комплектации на 1911 г. полагалось иметь 2452 офицера, 828 чиновников, офицеров по Адмиралтейству и классных содержателей и 48 564 нижних чина. При этом появилась новая категория военнослужащих — кондукторы, которых предполагалось иметь на флоте в 1911 г. 1397 человек. Кроме того, была выделена служба Генерального штаба, увеличилось число учебных отрядов, школ, классов. «В значительной степени увеличилась и осложнилась работа учреждений министерства с последовавшей в 1906 г. реорганизацией законодательных учреждений и Совета Министров»[469]. Недостаточность штатного состава вынуждала Морское министерство привлекать к работе, особенно в МГШ и Отделе подводного плавания, строевых офицеров, которые формально лишь прикомандировывались к этим учрежденшш. Новые штаты должны были соответствовать возросшим потребностям флота и его центральных учреждений. Одновременно назрела необходимость повышения жалованья офицерам и чиновникам, так как дороговизна жизни в Петербурге непрерывно возрастала. Кроме того, предполагалось увеличить средства, выделяемые на наем нештатных служащих (конторщиков, писцов, сторожей, машинисток) до 20 %, а на канцелярские расходы — до 10 % от средств на содержание штатного личного состава, по примеру Министерства путей сообщения. Следовало увеличить сумму, предназначенную на награды служащим, которая составляла всего 4 % от общей суммы их жалованья, чего было явно недостаточно. Всего на центральный аппарат министерства предполагалось ассигновать 2 192 142 руб. в год, увеличив расходы на 1 344 509 руб., или на 258,6 %. Эта сумма была сравнительно невелика, так как за 1912 г. предполагалось израсходовать на флот 164 216 тыс. руб. Таким образом, затраты на центральный аппарат составили бы чуть больше 1,3 % всего бюджета министерства[470].

Министерство финансов во главе с В.Н. Коковцовым возражало против любого увеличения расходов. В своем заключении на проект штатов 19 апреля 1912 г. В.Н. Коковцов писал, что трудно оправдать целый ряд расходных статей, например на МГШ, «созданной только в 1909 г.». Здесь министр допустил явную неточность — МГШ был образован в апреле 1906 г., но в первое время содержался за счет различных остатков по сметам и перераспределения средств внутри министерства, и только в 1909 г. впервые расходы на МГШ были указаны отдельной строкой в бюджете Морского министерства[471]. Вообще в воспоминаниях В.Н. Коковцова фактические неувязки встречаются довольно часто, например бывший министр финансов указывает начало 1908 г. как дату назначения И.К. Григоровича морским министром и связывает с его именем внесение в Государственную думу проекта штатов МГШ, вызвавшее широко известный спор о компетенции Государственной думы и царя[472]. По мнению министра финансов, система главных управлений, принятая в военном и морском ведомствах, дороже департаментской системы, получившей распространение в гражданских ведомствах. Представитель Государственного контроля П.П. Левицкий возражал против уравнения начальников отделений МГШ с директорами департаментов гражданских министерств и против сохранения делопроизводств в ГМШ, где одновременно появлялись отделения[473]. Возражения представителей гражданских ведомств практически не возымели действия: единственным изменением, на которое согласились моряки, стало объединение Наградного и Пенсионного отделений ГМШ, деятельность которых была признана тесно связанной между собой[474]. Таким образом, проект постоянных штатов Морского министерства прошел процедуру согласования с финансовым и контрольным ведомствами на удивление безболезненно.

12 мая 1913 г. проект постоянных штатов был вынесен на рассмотрение Государственной думы, но дело там надолго застопорилось: хотя Комиссия по военным и морским делам рассмотрела законопроект 15 июня 1913 г., но далее к 16 мая 1914 г. он не был рассмотрен Бюджетной комиссией[475]. Такая медлительность Думы оказалась в некоторой степени полезна морскому ведомству, так как в начале сентября 1914 г. в ГМШ вдруг вспомнили, что в проект штатов не включен формируемый гарнизон «Морской крепости императора Петра Великого» — Ревеля. 2 июля 1915 г. был поднят вопрос об усилении штатов МГШ в связи с развитием морской авиации[476]. Наконец, 10 марта 1916 г. состоялось совещание высших чинов морского ведомства по применению новых окладов, утвержденных Советом министров в 1914 г. для чиновников Департамента таможенных сборов Министерства финансов[477]. На другой день состоялось междуведомственное совещание с участим представителей финансового и контрольного ведомств под председательством помощника морского министра вице-адмирала П.П. Муравьева, которое одобрило применение новых окладов в морском ведомстве[478]. 22 марта этот вопрос был положительно решен Советом министров, что позволило уже через четыре дня внести его в Государственную думу[479]. Одобрение нижней палаты было получено довольно быстро, и 25 июня 1916 г. Николай II утвердил постоянные штаты Морского министерства, с тем чтобы ввести их в действие с 1 января 1917 г., а если позволят сметные остатки, то и с 1 сентября 1916 г.[480] Однако средств оказалось недостаточно. 6 октября 1916 г. штаты были внесены в Адмиралтейств-совет, который и дал им окончательное формальное одобрение[481]. Новые штаты вступили в силу 1 января 1917 г. Так завершился многолетний процесс преобразования Морского министерства, для того чтобы через несколько месяцев начаться вновь, уже после перемены политического строя страны.

Накануне Первой мировой войны помимо вопросов внутренней организации Морского министерства встала проблема координации действий оборонных ведомств. Если в мирное время общие для Военного и Морского министерств вопросы обсуждались в Совете министров и различных совещаниях, то в период, непосредственно предшествующий войне, когда требовалось принимать оперативные решения, такой путь казался слишком медленным. Еще 29 мая 1910 г. военный министр генерал от кавалерии В.А. Сухомлинов во «всеподданнейшем докладе» высказал мысль о необходимости разработки такого нормативного акта. Вскоре Николай II распорядился создать междуведомственное совещание при Главном управлении Генерального штаба для его разработки[482]. Председателем совещания стал генерал-майор М.А. Лукомский. «Положение» должно было предусмотреть ряд мероприятий, направленных на ускорение перевода армии с мирного положения на военное, которые можно было бы провести до официального объявления мобилизации. Для Военного министерства кроме общегосударственного, в этом деле был и свой, ведомственный интерес. Совет Министров во главе с энергичным П.А. Столыпиным пытался сузить «автономию» военных, особенно в финансовой сфере. Во время предполагаемой войны и в период ей предшествующий военное ведомство рассчитывало сильно увеличить свой вес в системе государственного управления, избавиться от докучливого контроля со стороны финансового и контрольного ведомств. Об этом свидетельствует проект «Положения», разработанный в Военном министерстве между 30 мая и 18 сентября 1910 г.[483] Проект военного ведомства предполагал наделение военного министра в предмобилизационный период чрезвычайными правами, в частности на него возлагалось общее руководство исполнением всех мер, осуществляемых в этот период всеми ведомствами; он мог самостоятельно вводить в действие перечень мероприятий второй очереди (то есть требующих «дополнительного, из казны, расхода») повсеместно или в отдельных районах страны; наконец, ассигнование чрезвычайных кредитов на потребности, предусмотренные перечнем мероприятий второй очереди, должно было осуществляться без согласования даже с министром финансов и государственным контролером, не говоря уже о представительных учреждениях. Попытки истолковать предмобилизационный период как «длительный период дипломатических осложнений, предшествующий войне» также были не случайны. Возможность практически бесконтрольно использовать финансовые средства в этот период импонировала не только военному, но и морскому ведомству. Проект «Положения», разработанный в Военном министерстве, предусматривал так же верховенство военного министра в предшествующий войне период во всех оборонных мероприятиях, в том числе и осуществляемых по морскому ведомству.