Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева - Данила Зайцев

– Вам большоя спасибо.

Через два дня поехали сдавать рыбу, смотрим, полиция подплыли, оне несут сети. Поблагодарили, дали им рыбы, оне уехали.

Тут в Байгоррии познакомились с однем сьентификом[158] русским с России, Евгений. Он работал в одной компании именем «Астурионес де Рио-Негро», ро́стил осетра, завезённый с России, для чёрный икры. Но оне его обманули, сулили десять процентов, но, когда он всё сделал, ему отказали, и он решил уехать. Мы с нём часто стречались и дружили, он научил меня рыбу коптить, и траир копчёный получается очень вкусный. Евгений рассказал мене́, что он уезжает и есть один секрет, что у них осетёр весь уйдёт, осетёр уже был размером сорок сантиметров.

Мы вскоре уплыли выше, в ключ Трес-Арболес, от Байгоррии четыре часа плыть. Но нам повезло, в пути познакомились с новым покупателям, и лёд даёт. Он с бразильской границы, звать его Антонио Кори, бывшей полицей, на пенсии, хороший мужик, мы стали ему рыбачить. Вскоре пришлось плыть выше, так как рыба не стала ловиться. Кори нам сказал:

– Выше есть большой ключ именем Саль-Си-Пуедес, там хоро́ша рыбалка всегда.

Ну, мы собрались, поплыли. Поднялся ветер, пошли волны, стало страшно. Марфа напугалась, не захотела плыть, мы их высадили и поплыли дальше. Марфа с Танюшкой, с Софонием и Никита на руках пошли пешком напрямик, так как река идёт зигзагами. Мы с Алексеям плыли, местами было страшно, успевали вычерпывать из лодков воду, и у нас медленно подавалось. Мы плыли селый день, я переживал, где Марфа с детками. Когда заплыли в Саль-Си-Пуедес, пошли с Алексеям их разыскивать. Шли мы целый час. Ну слава Богу, увидели далёко, и сразу понятно было, что уже выбились из сил. Мы бегом туда, и правды, оне уже совсем обессилели. Вода у них закончилась, но я с собой захватил воды. Увидел, как Софоний еле-еле идёт и помалкивает, у меня сразу слёзы потекли. Марфа тоже измучилась, ташшила Никиту, а он рос чижёлой, рослый, Танюшке тоже досталось, матери помогала. Ну слава Богу, добрались до лодок.

Поплыли дальше. Через час доплыли до удобного места, ота́борились; поставили табор и стали рыбачить. Рыба хорошо ловилась. Через три дня Марфа собралась домой и говорит:

– Чё, Софоний, поедем домой?

– Нет, я с тятяй останусь.

Мне так было его жалко, подумай: жарко, комары, удобства никакого нету, а он всё терпит. Я уговорил его ехать с мамой, и он согласился. Марфа уехали, мы остались втроём, стали рыбачить.

Прорыбачили три недели, рыбы стало меньше и меньше. Что делать? Кори говорит, что каждый год так: траир ловится с мая по ноябрь, а летом уходит вглубь, и его трудно поймать. Что делать? Думал-думал, решил поехать в Сальто на дамбу, но на ето надо разрешение. Оставил Алексея с Танюшкой, наказал и поехал в Монтевидео в министерство за разрешением.

Захожу, объясняю ситуацию и прошу разрешение в Сальто. Сказали: подожди. Когда мы ишо рыбачили в деревне, в Гичёне заявляли, что мы рыбачим в Кегуае. И у их не получилось, оне пошли дальше к политикам, и, когда я пришёл получать разрешение на четыре года, как раз в етот день было совещание насчёт меня: выдать или нет. Тут были депутаты, что шли против. Я ничего не знал. Выходит юрист, женчина, спрашивает:

– Вы думаете продолжать рыбачить?

– Да, у меня семеро детей, и некуда податься.

Она ушла, через час выходит, спрашивает:

– Ежлив дадим вам разрешение на специяльное место, вы согласны?

– Вам виднея.

Она ушла, жду ишо час. Смотрю, завыходили человек тридцать, подходит юрист и говорит:

– Подожди мале́нькя.

Ишо жду час, потом подзывает, улыбается, отдаёт мне разрешение на четыре года, поздравляет, спрашиваю:

– В чём дело?

– Да тут заявление, и дошло до депутатов.

– Ну и что?

– Да ничто. Ничто оне не могут сделать, ваша ситуация выше етих законов, рыбачь себе спокойно, но будь аккуратне, за тобой будут сле́дить, и, ежлив найдут вину, нам придётся закрыть вам разрешение.

– Большоя вам спасибо за такоя откровение.

– Да не за что, рыбачь себе спокойно.

Когда мы на Кегуае, на устьях с Николаям рыбачили, подбегают со всех сторон вооружённая префектура наваль и полиция, сделала обыск, поплыли проверили все сети, забрали документы и сказали явиться завтре в префектуру.

– В чём дело? – Молчат.

На другой день приехал в префектуру, меня провели в кабинет капитана, капитан был Серрон, зам был Даниель Сассо. Даниель стал спрашивать, как рыбалка идёт, где рыбачили етой зимой, кому сдаёте, каки́ заработки, не видели ли таких-то лодок. Я им всё честно рассказал, как и что, тогда он взял моё разрешение, прижал его к груди и сказал:

– Вот так береги своё разрешение. Сам знашь, получить его нелегко, но потерять – ето совсем просто. Ты отец большой семьи, так что берегись. Вот ваши документы, удачи вам, езжай работай.

Я поблагодарил, но был ошарашенной: что же получилось? Потом выяснилось, что терялся скот и увозили на аргентинску сторону, но их поймали, ето были аргентинсы. И вот как придёшь в ИНАПЕ, приходилось ждать по пять-шесть часов, специально изнуряли дать справки, но я терпел и решил заработать доверие. Стал каждый раз приносить подарки чиновникам, их было боле десятка: то дорогих конфет, то дорогих напитков, подшалков[159], вышивки, разны сувениры, – и ето постепенно открывало мне двери. Потом стали все друзья, не надо стало ждать: закажешь по телефону, приедешь – всё готово. Но я не нагличал и старался всё делать честно, толькя тогда обращался в ИНАПЕ, когда действительно была нужда. Оне ето видели и старались помогчи, и всегда соболезновали.

Еду с Монтевидео, пошёл большой дождь, я запереживал: а что же у меня Алексей с Танюшкой? Вообче в Уругвае как больши́ дожди, ключи подымаются до неузнаваемости. Приезжаю в Пасо-де-лос-Торос, жду до пяти часов утра другой автобус, еду на мост Саль-Си-Пуедес, слажу, уже рассветало, и что же я вижу: наводнения! Перепугался и бегом книзу: ну, думаю, утонули. Бегу к низу, пересекает маленький ключик, но ето уже не ключик, а речкя. Рюкзак на голову, переплыл и дальше бегом, подбегаю против табора, вижу, что лодка на месте, палатка стоит, но вот-вот подтопит, стал кричать – никого нету, я пушше стал кричать – нету. Ну всё, утонули. Я сял и горькя заплакал. Посидел, думаю: дай ишо покричу, и изо всей силы стал кричать. Нет-нет, смотрю, Танюшка из палатки выскочила, увидела меня, обратно к палатке, смотрю: Алексей вылазит. Ну, слава Богу, живы. Он завёл мотор, подплыл, и взяли меня. Спрашиваю:

– Что так крепко спите? Едва докричался.

– А мы всю ночь не спали.

– А почему?

– Дождь пошёл, я думал, сетки уташшит. Было тёмно, ничего не видать, толькя молния, мы с прожектором[160] разыскали сети, стали убирать – по́лно рыбы, ташшит, чуть не утонули, а последни сетки едва выташшили, мусор и палки, даже порвали.

– Да бросили бы всё! А утонули бы, потом что?

– Дак сетки было жалко.

– Ну, Алёша, Алёша, молодец же ты! Но вдальнейша так нельзя, пе́рво надо думать о безопасности, а тогда об остальном.

Вот тебе и Саль-Си-Пуедес – ето обозначает «спробуйте выйти», тут немало потонуло.

Сетки вычистили, рыбу сдали, и нас Кори увёз в Сальто. Планину стару лодку бросили в Сальто, приехали в село Вижя-Конститусьон, предъявили документы в префектуру, стали рыбачить. Но в каждой зоне рыбалка разна, и рыба сорт по-разному ходит. Ко всему надо приучаться, а добиваться надо самому, не думай, хто тебе подскажет – как ни говори, конкурент. Сабальо никому не надо, а бога трудно поймать, я не знаю, где она ходит. Переехали на речкю Арапей, но ето всё водохранилища, устроились на местным таборе, где рыбаки останавливаются: два балагана, в однем старик живёт рыбачит, другой простой[161], мы в нём устроились. Вряд скотовод-сусед, старик со старухой. Мы здесь мучились, рыбы никак не можем поймать, са́мо много двадцать – тридцать килограмм в день, но бога кру́пна, и цена хоро́ша – по полтора доллара килограмм. Я отправил Алексея с Танюшкой домой, остался один. Танюшка интересна была девчонка – ласкова, песельница, хороший голос, любила со старухами дружить, вот она и подружила с суседкой. Старуху звать было Наир, она Танюшку сполюбила, и, когда Танюшка поехала домой, она ей подарила котёнка – смесь с дикой кошкой. Но етот котёнок был необыкновенный, подпускал толькя Танюшку, больше никого, был злой, но мышей при нём не было. Когда остался я один, пытался всяко-разно рыбачить, но результату никакого.

Решил съездить домой. Приезжаю домой – Марфа не принимает, говорит:

– Не могу принять, наказано строго-настрого не принимать, приму – выгонят и нас.

Я ушёл: вот тебе и жена! Уехал на рыбалку, но я не рыбачил, а слёзы лил, и загулял, хотел сам себя убить. Прогулял я две недели на таборе, и как-то раз уснул и вижу: подходит ко мне женчина в драгоценным платье, очень красива, и строго мне стала говорить:

– Что себя так распустил? Бросай пить, ставай на ноги и действуй. Захочешь – всё наладишь.