Когда взорвется газ? - Данил Корецкий

Многие, в том числе и сам герр Краус, были уверены, что личной жизни у Инги Шерер нет, а прелести красивых губ «Лошади» так и пропадут втуне, не познав ничего более эротичного, чем сигареты с фильтром. Но они здорово ошибались.

Фройлян Шерер закончила перевод. Герр Краус задумался, сгреб в горсть вяловатый рот. Наступила такая тишина, что можно было бы услышать полет комара, если бы его пропустила сюда охрана. Молчание затягивалось, напряжение нарастало. Сердюк покрылся красными пятнами, Белянчиков промокнул платком взопревший лоб, даже Скорину было тяжело удерживать на лице маску вежливого безразличия.

Наконец добродушный бюргер чуть заметно улыбнулся и заговорил.

— Думаю, цифра «пять» в большей степени отвечает интересам обеих сторон, — перевела Инга Шерер.

Никита шумно перевел дух, Станислав облегченно улыбнулся, Валентин Леонидович корректно кивнул:

— Я рад, что мы пришли к соглашению. Контракт готов, осталось внести цифру. Через несколько минут мы сможем его подписать. А пока предлагаю выпить по рюмочке коньяку. Это из кремлевской коллекции 1924 года. А потом поедем в один очень хороший ресторан. Там будут и баварские колбаски, и пиво. Но черная икра и ледяная водка там тоже будут…

— Это есть карашо! — улыбнулся Гюнтер Краус.

Материализовавшийся ниоткуда официант разлил в два пузатых бокала густой коньяк из хрустальной бутылки в форме кремлевской башни. Скорин и Краус, учтиво улыбаясь друг другу, чокнулись и пригубили. Скорин вопросительно изогнул бровь.

— О, да! — подкатил глаза немец.

Белянчиков и Сердюк с умилением смотрели, как первые лица смакуют коллекционный коньяк. Они не обижались, что им не досталось драгоценной жидкости. У каждого свой уровень. Ведь именно Скорин придумал, как сыграть на акрофобии Крауса. И эта игра принесла миллиард евро! И хотя помощнику и заместителю светили только двойные-тройные бонусы, они были счастливы. Основная часть достанется Генеральному директору, хотя ему придется поделиться с одним-двумя людьми. Таков закон жизни!

Через пять минут контракт был подписан.

Кевина Марча, третьего секретаря американского посольства в Берлине, даже в банном халате нельзя было принять за штатского. Сухощавый, высокий, прямая спина, широкие плечи, орлиный профиль, жесткие царапающие глаза. Именно так когда-то карикатуры в советском журнале «Крокодил» изображали представителей «американской военщины». Как потом выяснилось, они примерно так и выглядели. «Военная косточка» в четвертом поколении, академия ВестПойнт, за спиной Вьетнам, армейская разведка, ранение в провинции Фуоклонг, штабная работа в знаменитом пятиугольнике Пентагона… Потом приглашение заняться стратегической разведкой, недалекий переезд в Лэнгли, в не менее знаменитое здание, построенное по проекту нью-йоркской фирмы «Harrison and Abramovitz», но получившее одиозную славу не вследствие архитектурных достижений, а благодаря располагающемуся внутри учреждению, известному во всем мире — Центральному разведывательному управлению США.

Блестящее знание немецкого языка (отец, бригадный генерал, участник Второй мировой войны, всегда говорил: «Язык врага надо знать отлично!») определило страны дипломатического пребывания: Швейцария, Австрия и, последние шесть лет, Германия. Но то, что «третий секретарь посольства» официальная должность прикрытия резидента ЦРУ — это уже давно секрет полишинеля. И даже если бы Кевин Марч в махровом халате сидел в «подводной лодке»[7] посольства США в Берлине, ни за кого, кроме резидента ЦРУ, принять его было бы невозможно.

Но, несмотря на субботний день, Кевин, разумеется, был не в халате. Отглаженные брюки, свежая белая сорочка с распахнутым воротом, легкая полотняная куртка повешена на спинку стула, ибо в «подводной лодке» душновато, гладко выбритые щеки, легкий запах горьковатого одеколона — он полностью оправдывал свою характеристику: «Аккуратен, обязателен, педантичен, спиртные напитки не употребляет…» Хотя Марч не отличался способностями агентуриста и не снискал лавров в оперативных разработках, как аналитику ему не было равных.

Сейчас он как раз использовал свой талант, составляя меморандум для центрального офиса. Документ имел особую важность и высший гриф секретности, поэтому набирал он его на кодирующем устройстве, по внешнему виду напоминающему обычный ноутбук.

«В рамках утвержденного Россией проекта „Синий поток“, предполагающего строительство нового газопровода в Европу, минуя территорию Украины, концерн „Трансгаз“ провел плодотворные переговоры с немецкой фирмой „Бундес Инвест Гэз“ о поставках необходимого оборудования и разработке компьютерной программы по управлению прокачкой газа.

Проект „Синий поток“ объективно противоречит экономико-политическим и военным интересам США в данном регионе, особенно с учетом стратегического значения химического комбината Билла Фингли в Купавах, изготавливающего радоновое топливо „газовый керосин“. Прекращение подачи газа в газотранспортную систему Украины вызовет остановку данного комбината со всеми вытекающими неблагоприятными последствиями.

К тому же существующая ныне ситуация нестабильности поставок российского газа в Европу через Украину препятствует интеграции России в Евросоюз и ослабляет ее позиции как на европейском экономическом рынке, так и в политической сфере, что соответствует геополитической стратегии США и отвечает интересам Украины как потенциального союзника по НАТО.

В связи с изложенным считаю целесообразным проведение „острой акции“, направленной на противодействие реализации проекта „Синий поток“. В случае санкционирования Центром такой акции берлинская резидентура немедленно приступит к ее разработке и осуществлению.

Внимательно перечитав написанное, Марч подправил текст в нескольких местах, убрал одну запятую и две добавил, потом включил систему кодирования. Через несколько секунд буквы на экране запрыгали, меняясь местами и образуя совершеннейшую абракадабру. Но это было еще не все. Кевин задействовал второй уровень кодировки. Теперь изменились сами буквы: некоторые превратились в иероглифы, некоторые — в арабские письмена, некоторые в непонятные значки. В таком виде особо секретная депеша ушла в штабквартиру ЦРУ. Теоретическая вероятность ее перехвата и расшифровки равнялась 0,3 процента. На практике это означало невозможность несанкционированного прочтения.

В середине недели короткий, совершенно бессмысленный текст поступил в берлинскую резидентуру. Когда Марч раскодировал его, на мониторе появилась всего одна фраза: «Острая акция одобрена, ей присвоено кодовое название „Противопоток“. Центр». Через три минуты текст исчез, так же как и все электронные следы его поступления.

Зал дорогого ресторана «Гостиный двор» на Максимилиан-штрассе был пуст, только в углу, у окна, сидела хорошо одетая пара.

— Ты практически не изменилась, — широкоплечий костистый мужчина с орлиным профилем и холодными прищуренными глазами, улыбаясь, поднял большой шарообразный бокал с густым красным вином на донышке. Улыбка мало смягчала его облик, а взгляд, как наждак, царапал лицо сидящей напротив высокой бесцветной женщины.

Женщина держала перед не знающим косметики лицом бокал другой формы и с белым вином, но большой, как у Джулии Робертс, рот все равно был красным, как будто она злоупотребляла яркой помадой.

— Ты тоже, — произнесла она низким голосом. — Только седины прибавилось…

— Годы идут, — философски произнес Кевин Марч. — Давай выпьем, девочка, за нашу молодость!

Он пригубил вино. Женщина последовала его примеру.

Официанты принесли блюда, синхронно подняли блестящие колпаки. Заказ делал Марч. Себе он выбрал стейк средней прожарки, а Инге полдюжины виноградных улиток. Сердце женщины растаяло: он помнил ее вкусы…

— Ты все так же здорово метаешь нож? — дождавшись, пока официанты отойдут, спросил Кевин.

Инга Шерер поморщилась и пожала плечами.

— Если и хуже, то ненамного. Тренируюсь часто.

— Но объясняешь, что выучилась на курсах восточных единоборств. Зря. Там совсем другая техника броска, чем в Форт-Брэгге.[8] Не жалеешь, что ушла из Фирмы?

— О чем жалеть? Что не успела никого отправить на тот свет? С меня хватило тех восьми недель первоначального курса…

Женщина зажала изогнутыми щипчиками закрученный известковый домик, а узкой вилочкой ловко извлекла и отправила в рот упругое тельце его хозяйки. Сделала глоток вина, так же ловко вылущила следующую улитку.

— Зачем я тебе понадобилась?

— Соскучился. — Кевин отрезал кусочек розового на срезе мяса и с аппетитом проглотил.