Когда взорвется газ? - Данил Корецкий

Теперь Млот покачал тяжелой головой.

— Наши давно недовольны перебоями с газом. И с удовольствием откажутся от транзита через Украину. Я знаю, что сейчас ведутся секретные альтернативные переговоры с другими странами. По одному плану, сжиженный газ будут возить танкерами из Катара. По-другому будут сотрудничать с русскими по «Синему потоку» — и магистраль не будет проходить через Украину…

— Тогда всему конец! — глухо проговорил Баданец. — И тут дело не в деньгах. Можно потерять положение! А затем — бизнес, свободу и жизнь!

— Но месторождение-то радона под тобой?

— Пока Тучка на месте, да! Пока он дружит с американцами — да! Но если русский газ не пойдет по нашей магистрали, как транспортировать радон? Дуть в трубу? Провалим поставки американцам, Тучка потеряет их поддержку… А если придет новый Президент, все поменяется! Да новый и так может прийти… У Константина Марковича положение шаткое. Хотел с ним обсудить проблему, так он меня уже три дня не принимает. Даже по телефону не стал разговаривать!

Млот задумался, опять потирая кулаком подбородок.

— Короче, — наконец глухим басом заговорил он. Очень уверенно, как всегда подводил итог самой сложной «стрелки». Даже если после его слов начиналась стрельба. — Короче, слюни распускать нечего! Если с русского конца трубы нам ловить нечего, то надо что-то делать здесь, в Европе. Кто задействован с этой стороны, знаешь?

— Конечно. — Баданец с интересом и появившейся надеждой посмотрел на квадратный подбородок и огромный кулак Халецкого.

Физическая сила и безоглядная решимость способна принести успех в самой безнадежной ситуации. А сейчас от Млота исходила такая волна бешеной энергии, что Баданец вдруг поверил: неукротимый тяжеловес способен решить и эту проблему!

— Реализует проект немецкая фирма «Бундес Инвест Гэз», — старательно доложил Баданец, как школьник, наконец-то выучивший урок.

— Не кричи, — поморщился Млот. — Меня конкретные люди интересуют. Кто там рулит? Что о нем известно?

— Доктор Гюнтер Краус, живет один в центре Берлина. Компромата на него нет, налоги платит исправно, ориентация нормальная, страдает какой-то хитрой болезнью… В общем, страх высоты, самолетами летать боится. Секретарша ему все время пилюли дает… У него сильная охрана, дома и в фирме сигнализация. Подходов никаких нет.

— Дети, родители, друзья, любовницы?

— Да нет, один он, как сыч. Хотя есть мнение, что спит с секретаршей. Во всяком случае — это самый близкий к нему человек.

— Кто такая? — заинтересовался Млот.

— Инга Шерер, секретарь-референт, медсестра. Говорят, и охранник по совместительству. Она от него не отходит, пылинки сдувает, пользуется полным доверием, имеет доступ ко всей документации.

— Красивая?

Баданец криво усмехнулся.

— На лошадь похожа. Я их видел раз на конгрессе газовиков. Крепкая такая баба, и как он с ней справляется?

— На лошадь, это хорошо, — кивнул Млот. — Где живет, с кем? Связи, окружение, привычки?

— Одинокая. Ни мужа, ни любовника. Недавно купила дом под Берлином. На какие шиши — неизвестно. Живет одна, приходящая прислуга…

— Хорошо, хорошо, — сосредоточенно повторил Халецкий и потер руки. — Может, перекусим все-таки?

— А-а! — Киевлянин махнул рукой. — Давай по соточке, а то нервы напряжены, как член после виагры…

Поляк покачал головой и разлил водку.

— Тогда я тебя в баню не приглашаю.

Они рассмеялись. Обстановка разрядилась.

— Давай, за успех нашего безнадежного дела! — предложил Баданец.

— Безнадежных дел не бывает. Давай просто за успех! У меня есть план…

Они выпили.

— Какой план? — жадно спросил Баданец, закусывая острой кровяной колбаской.

Млот взял рукой и высыпал в рот горсть оливок, неторопливо прожевал, выплюнул и бросил в пепельницу косточки.

— Очень простой. Пошлем ребят, и они расспросят фройляйн, как там ее, о слабых местах проекта «Синий поток». Попросим ее помочь остановить работу. Есть много способов: финансовых, юридических, технических… Например, можно разорить эту долбаную фирму! Или лишить ее лицензии! Или переманить ведущих специалистов…

Наблюдавший издалека хозяин сделал знак, и молодой худощавый официант быстро принес горячее. Пока он выставлял на стол тарелки с дымящимся бигосом, повеселевший Баданец сказал Казимиру:

— А ты знаешь, не полечу я сегодня в Москву. Все равно там толку не будет. Давай выпьем. За твою голову и стратегическое мышление. — И, опрокинув очередную стопку, спросил: — А если она не согласится?

Казимир пожал плечами.

— Тогда придется ее ликвидировать. А Краусу станет очень печально, и с ним станет проще разговаривать.

Баданец задумался, а потом разлил водку в два фужера и, пододвинув один Млоту, поднял свой:

— Давай, Казимир! За успех твоего плана!

Фразу «преступник не имеет национальности» придумал лукавый политик, политкорректный демагог-правозащитник или просто невежда. Потому что национальность — один из социально-демографических признаков личности преступника, и отказаться от него — все равно что заявить, будто преступник не имеет возраста, пола, профессии и образования. Это знает даже студент третьего курса юридического факультета. Больше того, национальность в генезисе преступности значит куда больше, чем возраст или пол, потому что существует этническая преступность, основанная на национальной основе. Европейцу закрыт путь в китайскую триаду или японскую якудзу, а ирландец Том Хейген, несмотря на преданность Семье и знание дела, не смог заменить итальянца Вито Корлеоне на посту дона Коза Ностры. Это прекрасно знает любой, кто прочел «Крестного отца» или, на худой конец, просмотрел одноименный фильм.

А вот то, что преступность интернациональна, это, как говорится, факт медицинский. Когда азербайджанцы и армяне стреляли друг в друга в Нагорном Карабахе, а осетины и ингуши резались в Тарском ущелье, их земляки успешно сотрудничали в разбойных группах где-нибудь в Москве, Питере или Ростове-на-Дону. И на вопрос, как такое возможно, отводили глаза и махали рукой: «А-а-а, там — дело одно, а здесь — совсем другое…» Так что, если вопрос о пролетарском интернационализме вновь встанет на повестку дня, то очень убедительно будет выглядеть переброшенный через улицу кумачовый плакат с белой надписью: «Ничто так не объединяет представителей разных национальностей, как преступная деятельность!»

По автобану М120 с приличной скоростью шла довольно свежая бордовая «пятерка» БMВ, в которой сидели четыре славянина: поляк Хенрик, русский Юра и два украинца, более далекие между собой, чем русский и поляк. Один из них — Миха, был родом из-под Ужгорода, второй — Олесь — из Донецкой области. А это, по большому счету, разные страны на территории «незалежной» Украины.

Возглавлял бригаду порученец Млота — крупногабаритный Хенрик, развалившийся на сдвинутом назад правом переднем сиденье. За рулем сидел сухощавый «умник» Юрок, бывший преподаватель немецкого языка из Череповца, выброшенный после развала Союза дикой «рыночной» волной из средней школы в автоперегонный бизнес, да так и осевший в Германии на много лет. Повезло парню, что и говорить — более удачного места для совершенствования языка было не сыскать. Парни на заднем сиденье были столь невзрачны, что если бы они надумали поменяться местами, то никто бы и не заметил. Острые носы, острые лица, настороженные злые взгляды, выступающие вперед острые зубы — они походили на хорьков. На опасных хорьков.

— Далеко еще? — проскрипел голос с заднего сиденья.

— Близко, — ответил Юрок. Он уже выезжал сюда на разведку и два дня наблюдал за «объектом», а потому был самым осведомленным в бригаде.

— У нее дом прям в лесу стоит, на отшибе, до ближайшего поселка километра два, так что все будет в норме…

Сзади раздалось веселое похрюкивание.

— Это ты сам себя успокаиваешь? Я только одно спросил: далеко или близко? А ты, видно, уже в штаны напустил!

Юрок промолчал. Ему действительно было не по себе. Раньше в прямых налетах он не участвовал: дело ограничивалось угонами машин, перебиванием номеров да сбытом «темных» тачек русским покупателям. Бывало, доставлял в Польшу какие-то пакеты, а назад привозил деньги, пару раз выезжал на «стрелки», но не выходил, так и сидел за рулем, да и обходилось все спокойно, только раз толстому Пашке прострелили ногу… А как обойдется в этот раз, неизвестно…

Та, которую он для важности называет «объектом», — обычная баба, живет одна, в шесть тридцать уезжает на работу в своей черной «Ауди Q-7», возвращается около восьми вечера, ночует одна. Однажды в десять утра пришла пожилая женщина с продуктовой сумкой на колесиках, открыла дверь своим ключом, очевидно, убирала и готовила еду, а в час ушла. Чего они от нее хотят? Уж наверное, не с выходным днем поздравить и не подарок вручить… Удастся ли отсидеться в машине? Хотя если по грязи ходишь, рано или поздно испачкаешься… Юрок вздохнул и свернул на узкое шоссе Е5. Всем стало ясно, что они подъезжают.