Двор халифов - Хью Кеннеди

укрепиться в столице, Ахвазе, пока не дождется подкрепления от своего племени из Басры. Поэтому он стал отходить, а люди Тахира наступали ему на пятки, стараясь не дать перегруппировать силы.

Когда Мухаммед ибн Язид дошел до города, он развернул войско, чтобы дать бон. Но враг уже подошел слишком близко — войско Тахира в преддверии атаки забрасывало его людей камнями из пращей. Силы правителя Ахваза были медленно оттеснены, и в конце концов солдаты побежали. Тогда Мухаммед обратился к своим получившим свободу рабам, заявив, что армия может быть разбита, но он не побежит: «Я спешусь и буду биться, пока Аллах не объявит о своей воле. Любой, кто желает уйти, уходите сейчас! Истинный Господь, я хочу, чтобы вы остались в живых, а не погибли или были ранены».

Вольноотпущенники ответили: «Тогда бы мы предали тебя, истинный Господь! Ты освободил нас от рабства, когда мы были в беде. Как можем мы покинуть тебя в таком положении? Нет, мы останемся с тобой и умрем возле стремени твоего коня. Может быть, Аллах проклянет этот мир и даст тебе жизнь после твоей смерти!»

Они сошли с коней, подрезали лошадям сухожилия, чтобы те не смогли убежать, и выдвинулись вперед, убив много врагов, прежде чем в Мухаммеда попала стрела и он упал. Поэты сложили о нем похоронную песнь:

Справедливый и щедрый ушел человек.

Другого не будет такого вовек.

За ним улетело и сердце мое —

Больше о дружбе оно не поет,

Не смотрят глаза, их залила слеза —

Нет больше его, нет его рядом с нами.

Он облаком был, полным влаги живительной.

Но прочь унесло его ветром пронзительным.

Были и другие стихи, некоторые отмечали чувство долга и чести Мухаммеда, воспевали его готовность жертвовать собой за опороченного Амина.

Когда силы Тахира двинулись от Ахваза дальше, все местные правители торопились капитулировать. Правитель Басры, самого большого города в районе, сдался вместе с гарнизоном. Когда люди Тахира приблизились к Васиту, местный правитель вызвал своего конюха, будто готовился к войне:

Человек подвел ему коней, но правитель все переводил взгляд с лошади на лошадь, так как перед ним стояло их несколько. Конюх увидел панику в его глазах и сказал: «Если вы собираетесь бежать, то вам подойдет эта кобыла. Она мажет идти галопом дольше и быстрее остальных!» Тогда правитель рассмеялся и ответил: «Подводи лошадь для спасения! Это Тахир, поэтому не нужно стесняться бежать от него». Они вместе покинули Васит и скрылись{232}.

Тем временем в святых городах Мекке и Медине разыгрывалась своя драма. Здешний правитель Дауд ибн Иса был членом младшей ветви семьи Аббасидов. Он был назначен Амином и дважды вел паломников от его имени. Однако когда Амин прислал своего человека забрать из Каабы клятвенный договор, Дауд пришел в ужас. Он собрал стражей дверей Каабы и всех выдающихся мусульман — тех, которые, как и он сам, были свидетелями подписания документов — и напомнил им, как они все клялись защищать правое дело от преступников.

«Теперь, — продолжил он, — Амин сместил своего брата и собрал клятвы верности своему младенцу сыну, который еще сосет грудь. Он поступил дурно, забрав документы из Каабы, чтобы сжечь их. Я решил лишить его своей клятвы верности в пользу халифа Мамуна».

Собравшиеся знатные люди согласились с ним. Тогда Дауд послал глашатаев по городу, призывая всех прийти в мечеть к дневной молитве. Он поставил кафедру возле самого Черного Камня, что вделан в угол Каабы и является центром поклонения мусульман, и пригласил людей подойти поближе.

Затем он начал говорить. Он был талантливым оратором, и люди слушали. Он напомнил им об их особой ответственности в роли сторонников соглашения, которое было положено на хранение в их городе. Амин нарушил условия, на которые согласился добровольно в Священном Доме, поэтому он должен быть смещен.

— Я оставляю Амина, так же как оставляю эту калансуву (высокий официальный головной убор), — завершил Дауд. Он снял свою калансуву, сделанную из полосатой йеменской ткани, и бросил ее под нош одному из слуг. Затем надел другую — официальную, черного цвета, сошел с кафедры, сел в углу мечети и пригласил людей принести клятву верности Мамуну.

Люди подходили группами, и он сидел там в течение нескольких дней. Когда группа подходила, он зачитывал ей клятву верности, и они брали его за руку. Разрыв клятвы окончательно разрушил правление Амина в святых городах, и уже в следующее паломничество пришельцы со всего мусульманского мира узнавали, что их халиф — Мамун{233}.

К августу Мамун оказался признан как законный правитель на большей части халифата. Однако Багдад оставался под контролем Амина и поддерживающей его группировки, пусть и сильно уменьшившейся. Городу уже было полвека. Он необычайно разросся по сравнению с официальным правительственным комплексом, который основал Мансур. За прошедшие пятьдесят лет Багдад привлек огромное число иммигрантов со всего мусульманского мира. Некоторые из них были солдатами и чиновниками, либо от носились к другим категориям государственных служащих, но много больше приходило сюда безземельных и безработных, прибывающих в город в надежде заработать на жизнь, торгуя на улицах или на рынках разной мелочевкой. Как и в любой сегодняшней столице «третьего мира», в. Багдаде появились громадные районы лачуг. Жизнь их обитателей кардинально отличалась как от жизни изнеженных придворных, которые окружали Амина, так и от жизни хорошо оплачиваемых солдат на государственной службе. Если бы они оказали сопротивление силам Тахира, борьба оказалась бы долгой и тяжелой.

25 августа 812 года Тахир разбил лагерь у ворот Анбар; этот лагерь оставался тут и на следующий год. К северо-востоку от города занял позиции Харсама ибн Аян, который привел свои войска от Хулвана. На юго-востоке расположилась третья армия под предводительством Мусайяба ибн Зухейра, контролируя реку к югу от Басры. К этому времени большая часть регулярной армии, включая Абну, покинула Амина, и к концу лета могло показаться, что конфликт вскоре закончится. Но быстрая победа Тахира и его людей была сорвана обитателями Багдада, в особенности городскими простолюдинами, которые начали неистовое и решительное сопротивление осаждавшим.

Хроникеры награждают этих людей рядом унизительных названий, грубо переводимых как «сброд», «отбросы общества» и тому подобное. Их также именуют «голытьбой» — не потому что они не носили одежды, а потому, что у них не было оружия, чтобы защищаться. Последовавший конфликт можно восстановить из истории одного столкновения солдата регулярной армии Тахира