Хроники лечебницы - Дэниел Киз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она должна была произнести монолог перед ними. Как странно — она редко забывала свою роль, но сейчас у нее отшибло память. Где же суфлер?
И какой была ее следующая сцена?
Затем она вспомнила, как режиссер говорил, что, как только поднимется занавес, зрители увидят, как ее насилуют. Это вовсе не греческая трагедия, а «Укрощение строптивой» Уильяма Шекспира. Комедия.
Внезапно все потемнело. Она больше не была в стороне, глядя на себя из-за кулис. Теперь она жалась к стене, ожидая нападения. Чем она могла бы защититься? Она пошарила в сумочке. Только пилочка для ногтей. Надо было взять нож. Но это бы не помогло. Фатима забрала бы его.
Она услышала шум. Кто-то ковырялся в дверном замке. Крики не помогут, но она могла бы затруднить ему задачу, всадив пилочку в яйца.
Дверь со скрипом открылась.
Рэйвен обхватила себя руками.
Вошедший что-то сказал на фарси, на котором разговаривали женщины в лагере, но это был грубый мужской голос. Вслед за тем он тяжело навалился на нее и стал раздвигать ей ноги. Она сопротивлялась, но он прижал коленями ее бедра и начал насиловать.
Занавес опустился, и она услышала энергичные аплодисменты.
Глава тридцать девятая
Афины
Дуган и Коставрос припарковали патрульную машину у аварийного входа в лечебницу и вошли внутрь.
— Некоторым не нравятся репортеры, так что мне понадобится ваше содействие. Спросите, как пройти в изолятор.
— Я знаю, где это. Я был с капитаном Элиаде, когда он приехал расследовать это дело.
Дуган пошел за полицейским. Пациенты лежали на койках, некоторые были привязаны ремнями.
— Вы знаете, в какой палате был Тедеску?
Коставрос указал на пустое кресло на колесиках у стены. Рядом мыл пол уборщик.
— Спросите, был ли он в тот день.
При виде Коставроса уборщик выронил тряпку. Он нагнулся за ней и чуть не споткнулся о ведро с мыльной водой.
— Клянусь, я чист перед законом.
— Расслабься. Это репортер из «Хелленикос типос», он пишет статью о нападении 17N.
— Я ничего не знаю, мистер репортер. Я ничего не видел.
Дуган решил попытать удачу.
— Возможно, — сказал он, протягивая двадцать евро, — вы что-то слышали?
Уборщик взглянул на него с опаской. Коставрос кивнул.
— Было так странно, — сказал уборщик. — Там была сестра Сойер, но мистер Тедеску крикнул ей отойти и не слушать. Мне стало любопытно. Дочь директора произносила что-то вроде поэмы или строчки из пьесы. Я услышал только несколько слов.
— Продолжайте, — сказал Дуган, протягивая еще двадцать евро. — Какие слова?
— Сбежавший бык. Смертный приговор. Что-то насчет богини. И семена в туннелях.
— И…
Уборщик потер лоб.
— Пес. Это все, что я слышал. Клянусь.
Дуган передал уборщику еще десять евро и потрепал его по плечу.
— Никому больше не говорите об этом. Не хочу, чтобы мою статью увели из-под носа.
Уборщик кивнул и вылил мыльную воду на пол.
Когда они вышли, Коставрос сказал:
— Вы узнали, что вам нужно?
— Для статьи маловато.
— Очень жаль. Куда теперь вас отвезти?
Дуган назвал адрес общежития.
Он только зашел в свою комнату, как услышал стук в дверь. Едва он открыл дверь, как к нему проскользнула Тия и плюхнулась на кровать.
— Ну, рассказывай.
Он подробно рассказал про совещание.
— Так, что ты думаешь?
— Веселого мало. Пентагон хочет, чтобы Госдеп убрал МЕК из списка террористов. А Госдеп артачится.
— И что в итоге?
Он прошел к шкафу, достал бутылку «Джека Дэниелса» и налил в два стакана. Протянув ей один, он звякнул о него своим.
— Нужно решить остальные загадки Тедеску.
— Богиня без лица остается для меня загадкой, — сказала она.
— Давай пока отложим «ГДЕ». Мы почти уверены, что «ЧТО» значит сибирскую язву, и нам нужно выяснить, как они планируют распылить ее.
— У нас нет ничего из катрена «КАК».
— Уже есть.
Он рассказал ей о поездке в лечебницу.
— Одна подсказка. Пес.
Она подняла бокал.
— Каков пес, таков и хозяин?
— Или собака на сене, — сказал он. — А если всё псу под хвост?
— Собака лает, ветер носит, — сказала она.
Он застонал.
— Чушь собачья. Боже, я чувствую, что мы так близко… Просто танталовы муки.
— Между прочим, — сказала она, — Тантал был наказан за то, что украл золотую собаку.
— Как насчет лечь в постель и не будить спящую собаку?
Она обняла его.
— Вот где собака зарыта.
Глава сороковая
Ашраф
Вскоре после полуночи Палаточник встал с кровати полностью одетым и выскользнул из мужского барака. Он все подготовил сразу после того, как услышал разговор между Фатимой и генералом. Если он намеревается вернуть Рэйвен в Афины для допроса, ему нужно действовать быстро.
Он прокрался, тень среди теней, к карцеру, куда Фатима посадила Рэйвен. Едва повернув ручку двери, он услышал женский крик. Он вбежал внутрь и включил фонарь. На Рэйвен разлегся мужчина, вопя от боли. Она что-то воткнула ему в глаз. Он слез с нее, и она принялась бить его в шею своим оружием. Снова и снова. Он закашлялся и откатился в сторону.
Рэйвен стала щуриться на свет.
— Ну, иди сюда, козел. Хочешь тоже?
Он сказал шепотом:
— Не шуми.
— Не подходи. Если тронешь, зарежу и надаю по яйцам. Или в МЕК яйца есть только у женщин?
— Тихо.
— Попробуй изнасиловать и останешься без глаз, как этот.
— Я здесь, чтобы освободить тебя. Если пойдешь со мной, есть шанс остаться в живых.
Он пнул насильника в голову и отпихнул ногой.
— Что тебе терять?
Он взял ее за руку и поднял на ноги.
— Двигаемся быстро, тихо. Если нас остановят, я скажу, что веду тебя, чтобы побить камнями и закопать в пустыне.
— Это неправда?
— Я же сказал, я пришел помочь тебе бежать.
Она пошла за ним по безлюдным улицам, на которых валялись изорванные бумажные костюмы и тлели костры.
— Куда все подевались?
— После Красной среды почти все спят.
Он провел ее на окраину лагеря и посадил в джип, стоявший перед одним зданием. Но заводить двигатель не стал, а только снял машину с
