Коллекционер - Нора Робертс

– Строго.

– У меня не так много правил, – заметила она, надевая рубашку, – зато те, что есть, очень строгие.

Рубашка действительно закрыла ее попу и верхнюю часть бедер, а также руки. Она старательно застегнула ее и закатала рукава.

Он подумал, что нарисует ее и такой. Мягкой, расслабленной после секса, с тяжелыми веками и в мужской рубашке.

– Ну, вот.

Она одернула подол.

– Теперь у тебя есть, что снять с меня после ужина.

– Поскольку ты изложила это подобным образом… правила есть правила.

Он схватил спортивные брюки и майку.

Они спустились по лестнице вниз.

– Ты ненадолго отвлекла меня от всего случившегося. У тебя это получается.

– Может быть, позволить себе мысленно уйти куда-то далеко – это поможет нам сообразить, что делать дальше.

Она сунула нос в пакет с едой.

– Боже, все еще хорошо пахнет!

Он провел рукой по ее волосам.

– Имей я возможность вернуться назад, ни за что не впутал бы тебя в это. Я бы по-прежнему хотел, чтобы ты была здесь, но не впутал бы тебя во все это.

– Я уже впуталась, и я уже здесь.

Она подняла пакет и протянула ему.

– Поэтому давай есть. И возможно, сумеем понять, что делать дальше.

У него были кое-какие мысли на этот счет. Он попытался изложить их, пока они грели еду и устраивались в уголке, где он обычно обедал.

– Ты был прав, – признала она, откусив первый кусочек. – Это вкусно. Итак… что у тебя на уме? У тебя такой вид, словно ты напряженно думаешь. Решаешь, что писать и как? Взгляд сосредоточенный, яростно-пристальный, как перед нападением…

– У меня такие взгляды?

– Совершенно верно, и сам увидишь, когда будешь писать автопортрет. О чем ты думаешь?

– Если копы найдут горячую азиатскую девушку, это будет большим достижением.

– Но ты так не думаешь, и я тоже. Заметь, ее не волновали камеры наблюдения. Так что либо ей все равно, найдут ее или нет, либо она отсутствует во всех системах идентификации.

– Да, она не казалась особенно встревоженной, что полиция начнет искать ее или подозревать в многочисленных убийствах.

– Возможно, на ее совести куча трупов, не считаешь? Господи, как странно – есть цыпленка под пармезаном и рассуждать о многочисленных убийствах.

– Можно и не рассуждать.

– Однако нужно.

Она поддела пасту на вилку.

– Приходится рассуждать, и даже если это странно, все же не становится менее необходимым. Я думала, что могу использовать это для сюжета, немного изменив, конечно. Но ничего не получается. Это реальность, и приходится иметь дело только с реальностью. Итак: возможно, она убивала раньше.

Аш вспомнил аккуратную черную дырочку между бровями убитого.

– Да. Думаю, в этом она не новичок. И если ты права, у ее босса должны быть глубокие карманы. Он не нанял бы любителей.

– Если он нанял ее, чтобы забрать яйцо у Оливера, то она не выполнила задания.

– Совершенно верно.

Лайла махнула вилкой в его сторону:

– Ты придумываешь способ поймать ее на яйцо как на приманку. Если она не принесет яйцо, рискует потерять работу или плату, а возможно, случится кое-что и похуже, поскольку его не волнует, что для исполнения его желаний приходится убивать людей. Он просто дает деньги, а каким образом она исполнит приказ, его не интересует.

– Если он хочет именно яйцо – а что еще? – у нее не так много вариантов. Не знаю, что мог сказать ей Винни под пытками. Полагаю, учитывая, каким он был, вряд ли он что-то сказал. Но если и сказал, то он знал только, что я спрячу его в доме отца. Но не где именно.

– Даже если она узнает, что яйцо там, все равно окажется в затруднении. Это очень большое поместье. И если она сумеет каким-то образом войти…

– Большое «если». Учитывая охрану. Но даже если она достаточно умна, чтобы наняться туда служанкой или выпросить приглашение, она все равно не знает, откуда начать поиски. Я положил его…

– Не говори мне!

Она инстинктивно зажала уши:

– Что, если…

– Что, если что-то пойдет не так и она доберется до тебя? В этом случае скажешь, что херувим и колесница – в маленьком сейфе в офисе конюшни. Там сейчас нет лошадей, и офис не используется. Код из пяти цифр. Три один восемь девять ноль. Это день рождения Оливера. Число, месяц, год. Если бы я сказал Винни, возможно, он был бы жив.

– Нет.

Она коснулась его руки.

– Они с самого начала намеревались его убить. Если бы они оставили его в живых, он рассказал бы тебе. Рассказал бы полиции. Я думаю, искренне считаю, что даже если бы ты дал ему яйцо, они все равно бы его убили.

– Знаю.

Он разломил хлебную палочку. Больше из желания что-то уничтожить, чем по необходимости. Но все же протянул половину Лайле.

– С этим трудно смириться. Но ты должна знать, где оно.

– Чтобы иметь возможность поторговаться или забрать его, если она доберется до тебя?

– Будем надеяться – ни то ни другое. Оно было у Оливера. Должно быть, он отказался от сделки или изменил условия, решив получить больше. Ему в голову не приходило, что его могут за это убить. Убить его даму. А он мог использовать ее в качестве контакта.

– Оптимист, – тихо заметила Лайла. – Оптимист всегда верит в лучшее. Не в худшее.

– Он бы поверил в лучшее. Правда, нужно отдать ему должное, он принял меры, отослав мне ключ. Но он считал, что убедит их платить, возможно, пообещал найти и другие, особенно интересные вещи.

– Какая дурацкая игра!

– Он и был глупцом.

Аш уставился в бокал.

– Я смог бы сыграть вариацию этой игры.

– Какую?

– У Оливера наверняка был способ связаться с этой женщиной или ее боссом. А может быть, он просто знал человека, умевшего с ними связаться. Нужно понять, каким образом. А потом написать им и предложить новую сделку.

– Но если они наверняка узнают, что яйцо у тебя, что помешает им выследить и уничтожить тебя, как Оливера и Винни? Аш…

Она положила ладонь на его руку.

– Не хотелось бы, чтобы они попытались тебя убить.

– Я дам понять, что яйцо хорошо охраняется. Скажем, лежит в таком месте, которое непременно требует моего присутствия и присутствия уполномоченного представителя, чтобы его достать. Если что-то случится со мной, если меня убьют, если я попаду в аварию или пропаду, я оставил у другого представителя инструкции, в которых требую немедленно пожертвовать коробку с ее содержимым в музей искусств «Метрополитен».

По ее мнению, он слишком небрежно произнес все это, особенно слова «если меня убьют».

– Возможно, это сработает. Мне нужно подумать об этом.

– Поскольку мне нужно сообразить, как дать ей или ее боссу знать, что я продаю яйцо, время подумать есть.

– Или ты мог бы пожертвовать яйцо сейчас, сделать это всеобщим достоянием, и у них не будет причин преследовать тебя.

– Тогда она исчезнет. Либо сбежит от властей, либо сбежит от них и своего хозяина. Трое мертвы, и двое из них значили для меня много. Я не могу отойти в сторону.

Ей нужно отдышаться, столько чувств на нее навалилось! Теперь они связаны на множестве уровней, включая интимную близость. И все же она не была уверена, как до него достучаться.

Нужно действовать прямо, решила она. Это всегда лучше.

– Думаю, возможно, ты прав насчет исчезновения. Если это случится, тревогам и риску придет конец.

– Может быть. Может, и нет.

– Давай сами будем оптимистами, хотя бы сейчас. И все же – ты никогда не получишь правосудия и ареста. Хотя бы возможности правосудия и ареста. И в этом все дело, так ведь? Ты хочешь и того, и другого, причем стремишься вершить правосудие собственными руками. Должен разделаться с ней так, как разделался с тем пьянчужкой в баре.

– Я бы не ударил ее, она женщина, а некоторые правила в меня вколочены твердо.

Она откинулась на спинку стула, изучая его лицо. Он мог казаться спокойным и рассудительным. Но под всем этим крылась стальная решимость. Он знает, что делать, и пойдет вперед – с ее помощью или без.

– О’кей.

– О’кей – что?

– Я с тобой. Нам понадобится все уточнить, поработать над планом. Ибо я сомневаюсь, что мошенничество – в твоем репертуаре.

– Может быть, утром подумаем?

Она подняла бокал, улыбнулась.

– Пожалуй.

Джули не могла уснуть. Неудивительно, учитывая обстоятельства. День начался с того, что пришлось ехать на похороны, где ее ближайшая подруга вылетела из дома, после того как ее оскорбил отец усопшего. А закончился тем, что ее бывший муж спит в гостевой комнате.

И между этими двумя событиями случилось еще убийство, ужасное убийство! Она встречала Винсента Тартелли и его жену на одной выставке Аша. И потому терзалась особенно.

Но с момента, как стало известно, что причиной всему – одно из утерянных императорских яиц… Интересно…

Хотелось бы ей увидеть это яйцо! Однако восторг созерцания редкостной красоты сейчас неуместен – из-за нее погибли люди. Она пристыдила себя за непрошеный интерес к сокровищу.