Коллекционер - Нора Робертс

– Мне извиниться за отца?

Их глаза встретились в зеркале.

– Нет. Ему пришлось сделать это ради себя. Я не стану злиться.

– Я не стану его оправдывать. Он может быть человеком трудным, даже при самых благоприятных обстоятельствах. А эти – далеки от лучших. Но у него не было никаких прав обращаться с тобой подобным образом. Ты должна была найти меня и поговорить.

– Считаешь, что твой папочка ранил мои чувства? Это его дом, и он явно не хотел моего присутствия. Какой отец пожелает видеть рядом с сыном женщину, которую считает интриганкой, золотоискательницей и лживой пираньей?

– Никаких оправданий, – повторил Аш. – Он был не прав во всем.

Она смешала тени, изучила эффект.

– Ты поссорился с ним.

– Это трудно назвать ссорой. Мы очень ясно высказали друг другу противоположные мнения.

– Я не хочу быть клином между тобой и твоим отцом. А теперь вам всем особенно нужна семья.

– Если ты клин, он сам вставил тебя между мной и им. И теперь пусть пожинает плоды случившегося. Но ты должна была прийти и сказать мне.

Она положила румяна на щеки.

– Я сама веду свои битвы.

– Это не только твои битвы. Выходи, когда закончишь. Я приготовлю холст.

Она помедлила ровно столько, чтобы сделать глоток вина, потому что снова обозлилась, чувствуя то, что ощущала, когда вышла из большого прекрасного дома в Коннектикуте.

Все же эта история закончена. Он знал, она знала, они знали, и на этом все.

Есть куда более важные вещи. Куда более неотложные проблемы, чем тот факт, что его отец презирает ее.

Не собираешься же ты спать с его отцом, пробормотала она, подводя глаза. Не помогаешь же его отцу понять, что делать с яйцом Фаберже и убийством.

То, что случилось, – только между нею и Аштоном. Точка.

Она закончила накладывать макияж, решила, что хорошо потрудилась.

И ради собственного удовольствия резко повернулась.

И то, что увидела в зеркале, заставило ее рассмеяться. Она взяла бокал и вышла.

Когда Аш поднял глаза от мольберта, она вздернула юбки и кокетливо потрясла ими.

– Ну?

Он пристально оглядел ее с головы до ног.

– Почти идеально.

– Почти?

– Подвеска не та.

Она, надувшись, приподняла подвеску.

– Мне вроде как нравится.

– Не то, что надо, но сейчас это значения не имеет. Иди к окну. Свет ушел, но я могу обойтись тем, что есть.

Он снял пиджак, галстук, закатал рукава сорочки.

– Ты же не собираешься писать в этом? Хотя бы халат у тебя есть? Или фартук?

– Фартучки – это для маленьких девочек на лугах. Сегодня я не пишу. Сегодня вечером, – поправился он. – Допивай вино или поставь бокал.

– Ты очень любишь командовать, когда входишь в образ художника.

Но она все же поставила бокал.

– Покрутись. Руки вверх, глаза на меня.

Она подчинилась. Вообще это было даже забавно. Платье, оборки – все заставляло ее чувствовать себя сексуальной и всемогущей. Она снова покружилась и попыталась представить себя под полной белой луной, перед золотым пламенем костра.

– Снова, и подбородок вверх. Мужчины будут наблюдать за тобой. Хотеть тебя. Заставь их хотеть тебя. Пусть хотят. На меня. Глаза на меня.

Она кружилась, пока комната не поплыла перед глазами. Поднимала руки, пока они не заболели. А его карандаш все бегал, бегал, бегал по бумаге.

– Я способна сделать еще один поворот, прежде чем упаду.

– Все в порядке. Отдохни.

– Ох…

Она взяла бокал и сделала большой глоток.

– И еще раз, ох.

Захватив бокал, она подошла к нему. И охнула в третий раз.

Она выглядела молодой, красивой, яркой и женственной. Он нарисовал ее с летящими волосами, развевающимися юбками, вполоборота, с ногой, выглядывающей из пены оборок.

Глаза смотрели на нее прямо с бумаги, уверенные, веселые и чувственные.

– Поразительно, – пробормотала она.

– Тут еще полно работы.

Он отбросил карандаш.

– Но начало неплохое.

Аш снова глянул на нее, так пристально, что она невольно поежилась.

– Умираю от голода. Сейчас закажу что-нибудь из ресторана.

– Я бы тоже поела.

– Пока ты переодеваешься, я закажу. Что ты хочешь?

– Все, где нет грибов, анчоусов и огурцов. В остальном я неразборчива.

– Ладно, я буду внизу.

Она вернулась в гардеробную, сняла платье – с большей неохотой, чем ожидала. Снова повесила, стерла лишнюю косметику и связала волосы в хвост.

Из зеркала на нее смотрела прежняя Лайла.

– На этот вечер представление окончено, – сказала она себе и спустилась вниз. Он говорил по телефону.

– Я дам тебе знать, когда сам все пойму. Все, что можешь сделать. Да, я тоже. Поговорим позднее.

Он положил трубку.

– Моя сестра.

– Которая?

– Гизела. Она передает привет.

– О, и ей тоже. Что мы едим?

– Я позвонил итальянцам. Они делают потрясающего цыпленка под пармезаном. И без грибов.

– Как раз то, что нужно.

– Сейчас налью тебе еще вина.

– Сначала воды со льдом. Когда хорошенько покружишься, очень пить хочется.

Она подошла к выходящему на улицу окну и стала смотреть на текущую по тротуару толпу пешеходов. Уличные фонари бросали на них белые отблески.

Позже она сообразила, о чем думала в тот момент.

Какой странный день. Долгий, сложный день.

– У тебя здесь настоящее шоу, – сказала она, услышав его шаги. – Даже бинокль ни к чему. Так много людей, и у них столько дел. Спасибо.

Она взяла у него стакан с водой.

– Я люблю наблюдать нью-йоркскую жизнь. Больше, чем жизнь другого города. Здесь всегда есть что посмотреть, куда пойти. И за каждым углом ждет сюрприз.

Она оперлась бедром о широкий подоконник.

– Я и не сознавала, что так поздно. Нужно поесть и бежать.

– Ты останешься.

Она повернулась к нему.

– Я?

– Здесь безопасно. Я включил сигнализацию и поменял код. Люк останется у Джули. На всякий случай.

– Теперь это так называют в светском обществе?

– Совершенно верно.

Аш чуть улыбнулся.

– Он сказал, что займет твою обычную комнату.

– И это оставляет меня без кровати. Или здесь – с кроватью, но без багажа.

– Я послал за ним.

– Ты… послал за ним…

– Это недалеко. Рассыльный будет через несколько минут.

– Опять ты все устраиваешь.

Она оттолкнулась от подоконника и пошла через комнату.

– Ты куда?

Лайла на ходу взмахнула рукой.

– Вино. Сейчас принесу.

– Заодно налей и мне.

Он улыбнулся про себя. Нужно признать, она просто завораживала его. Столько участия, всяких познаний, такая наблюдательность. И спина, которая может застывать, как стальной стержень.

Сейчас он ясно представил себе, как она уходила от отца. С огнем в глазах и стальной спиной.

Когда она вернулась с двумя бокалами, огонь едва тлел.

– Думаю, нам нужно выяснить…

– Это либо еда, либо вещи, – перебил он ее, когда зазвонил звонок. – Постарайся не забыть свою мысль.

Оказалось, что это привезли вещи и вкатили в комнату. Рассыльный ушел, сунув в карман банкноту неизвестного достоинства, которую дал ему Аш.

– Я сама могу заплатить.

– Когда отдаешь распоряжения, тогда и платишь. Нет проблем.

Он не возражал против огня или тлеющих углей, но немного устал от конфронтаций и поэтому попробовал иного подхода.

– День был кошмарным, Лайла, и я легче вздохну, зная, что ты здесь и в безопасности. Ты могла бы остановиться в отеле. Но не остановилась.

– Не остановилась. Но…

– Ты пришла прямо ко мне, потому что хотела помочь. Позволь мне помочь тебе сейчас. Останешься сегодня здесь, а утром я отвезу тебя на новую работу. Или днем. Когда захочешь.

Она подумала, что он попрощался с братом, и белые бабочки улетели. Он потерял дядю в жуткой трагедии. Да еще она поссорилась с его отцом.

Если сложить все это… он заслужил отдых.

– Я ценю помощь. Но лучше сначала спросить меня.

– Где-то это я уже слышал.

– В общем, это правда. Но мне нужно переодеться, пока я не запачкала платье едой. Мне кажется, я носила его целую неделю.

– Тогда отвезем это наверх.

Он покатил чемоданы к лифту.

– Можешь занять любую комнату. Спать со мной необязательно. Я этого не требую.

– Прекрасно. Не люблю требований.

Она подождала, пока он открыл решетку лифта.

– Но если выбор зависит от меня, это прекрасно.

Он повернулся к ней.

– Определенно зависит.

Он притянул ее к себе.

Она утонула в поцелуе: немного яростном и очень властном.

Они уже были на полпути к лифту, когда в ушах зазвенело.

– Черт побери. Цыпленок с пармезаном, – пробормотал он ей в губы. – Быстрая доставка.

– О! Полагаю, нужно его впустить.

– Минуту!

Он подошел к двери, проверил, кто за ней стоит, и впустил коротышку в бейсболке.

– Привет, мистер Арчер. Как поживаете?

– Неплохо, Тони.

– Привез двух цыплят с пармезаном, два салата и ваши любимые хлебные палочки. Все записано на ваш счет, как вы просили.

Аш обменял очередную купюру на большой бумажный пакет.