Битва при Кадеше - Кристиан Жак

Офир подумал о Моисее, потенциальном союзнике, о бегстве которого он очень сожалел. Введя Литу в транс и задавая ей вопросы, колдун получил известие, что еврей все еще жив.

— Не могу ли я отдохнуть здесь несколько дней? — Попросил сириец. — Мои нервы подверглись суровому испытанию.

— Слишком рискованно. Отправляйся немедленно в южную часть порта и сядь на корабль, идущий в Пи-Рамзес.

Офир сказал сирийцу об условных знаках и именах людей, необходимых ему, чтобы покинуть Египет, пересечь Ханаан и Южную Сирию и добраться до зоны хеттского влияния.

Вскоре после отъезда Райя колдун, удостоверившись, что Лита глубоко уснула, покинул дом.

Его устраивала плохая погода, таким образом ему удавалось выйти незамеченным и быстро вернуться в свое логово. Но теперь он должен был приказать человеку, заменяющему Райя, вступить в игру.

Шенар чревоугодничал. Умозаключения приободрили его, но ему было необходимо успокоить свою тревогу. Он расправлялся с жареной перепелкой, когда управляющий сообщил о приходе Меба, бывшего верховного сановника Египта. Шенар занял его место, заставив Меба поверить, что только Рамзес принял решение о назначении.

Меба представлял собой одного из высших чиновников, чопорных и достойных, происходившего из семьи потомственных государственных деятелей. Он привык применять различные уловки в управлении, избегать обыденных забот и заботиться только о своем продвижении по служебной лестнице. Став сановником, Меба достиг той вершины, на которой надеялся удержаться до самой старости. Но неожиданное вмешательство Шенара, о котором Меба и не догадывался, лишило его этой должности. Обреченный на безделье, дипломат удалился в свое большое поместье в Мемфисе и довольствовался редкими появлениями при дворе Пи-Рамзеса.

Шенар ополоснул руки и рот, надушился и поправил прическу. Он знал о кокетстве своего посетителя и не уступал ему в желании хорошо выглядеть.

— Мой дорогой Меба! Какое счастье вновь увидеть тебя в столице… Ты окажешь мне честь своим присутствием на моем завтрашнем приеме?

— С радостью.

— Я знаю, что сейчас не подходящее для веселья время, но не стоит впадать в уныние. Сам Фараон не хочет ничего менять в жизни своих придворных.

С широким и спокойным лицом Меба оставался соблазнителем, элегантно двигающимся и мягко говорящим.

— Вы довольны своей работой, Шенар?

— Она нелегка, но я стараюсь как могу во славу и величие страны.

— Вы знаете сирийского торговца Райя?

Шенар остолбенел.

— Он поставляет мне ценные вазы редкого качества по достаточно высокой цене.

— Не касались ли вы других тем во время разговоров с ним?

— Что с тобой, Меба?

— Вам нечего бояться меня, Шенар, напротив…

— Бояться… Что ты хочешь сказать?

— Вы ждете преемника Райя, не так ли? Я здесь.

— Ты, Меба…

— Я плохо переношу бездействие. Когда хеттская шпионская сеть связалась со мной, я ухватился за возможность отомстить Рамзесу. То, что враг выбрал вас для наследования престола, не оскорбляет меня при условии, что вы возвратите мне мою должность, когда придете к власти.

Старший брат царя казался ошеломленным.

— Дайте мне слово, Шенар.

— Да, Меба, конечно…

— Я буду передавать вам распоряжения наших друзей. Если вы захотите отправить им послание, то будете действовать через меня. Так как начиная с сегодняшнего дня, вы назначаете меня своим помощником вместо Аша, у нас будет возможность часто видеться. Никто меня не заподозрит.

Глава 38

В Хаттусе, столице Хеттской империи, шел ледяной дождь. Температура сильно понизилась, и, чтобы согреться, жгли торф и древесину. В это время года умирали многие дети, зато выжившие мальчики становились превосходными воинами. Что касается девочек, не имевших права на наследство, им оставалось надеяться только на удачное замужество.

Несмотря на суровость климата сын императора и новый главнокомандующий Урхи-Тешшуб ужесточил подготовку войск. Недовольный физической формой пехотинцев, он заставлял их маршировать в течение многих часов, нагруженных оружием и продовольствием, как если бы они отправлялись в длительный поход. Многие из них, измученные переходами, замертво падали на землю. Урхи-Тешшуб оставлял их на обочинах дорог, считая, что слабаки не заслуживают того, чтобы быть похороненными. Дикие звери разорвут их трупы.

Сын императора не больше заботился и об экипажах колесниц, заставляя их гнать лошадей на предельной скорости. Множество несчастных случаев со смертельными исходами убедили его в том, что некоторые мастера не использовали хороший материал для приготовления колесниц и упряжи, привыкнув к слишком затянувшемуся мирному периоду жизни.

Но ни одного протеста не слышалось из рядов воинов. Каждый знал, что глава армии готовил войска для войны и что победа зависела от его строгости. Довольный своей зарождающейся популярностью, сын императора не забывал, что верховным главнокомандующим армии оставался Муваттали. Урхи-Тешшубу представлялось рискованным находиться так далеко от дворца, проводя тренировки в затерянных уголках Анатолии. Поэтому он подкупил придворных, чтобы те доставляли ему наиболее полную информацию о действиях его отца и Хаттусили.

Узнав, что брат императора отправился с проверкой в соседние страны, находящиеся под хеттским влиянием, Урхи-Тешшуб был одновременно и удивлен, и успокоен. Удивлен, потому что Хаттусили редко покидал столицу, успокоен, потому что его отсутствие мешало ему наносить ущерб государству при помощи своих коварных советов, преследующих свои же коммерческие выгоды.

Сын императора ненавидел торговцев. После победы над Рамзесом он свергнет Муваттали и взойдет на трон Хеттской империи. Урхи-Тешшуб сошлет Хаттусили погибать в соляные шахты, а его жену Путухепу, спесивую заговорщицу, отправит в провинциальный бордель. Что же касается торговцев, они будут силой зачислены в армию.

Будущее Хеттской империи было ясно: она превратится в большой военный лагерь, где Урхи-Тешшуб будет ее полноправным хозяином.

Но было бы преждевременно восставать против императора, уважаемого и ценимого всеми после стольких лет умелого правления. Несмотря на свой горячий темперамент, Урхи-Тешшуб сумеет быть терпеливым и дождется, когда его отец совершит первую ошибку. Либо Муваттали согласится отказаться от трона, либо сын убьет его.

Укутавшись в толстую шерстяную накидку, император сидел возле очага, жар от которого едва согревал его. Становясь старее, он все хуже переносил зимние холода, но не мог отказать себе в удовольствии посмотреть на грандиозное зрелище, которое представляли собой покрытые снегом горы. Когда-то он пытался отказаться от политики завоевания и довольствоваться использованием естественных богатств своей страны. Но эта несбыточная мечта быстро рассеялась, так как захват чужих территорий был необходим для выживания его народа. Покорить земли Египта — значило овладеть рогом изобилия. На первое время для успокоения населения Муваттали поручит управлять страной старшему брату Рамзеса, честолюбивому Шенару. Потом император избавится от этого предателя и установит на территории Двух Земель хеттское управление, в корне пресекая любую попытку мятежа.

Но главную опасность представлял его собственный сын. Он был нужен императору. Он мог придать войскам мощь и боеспособность, но Муваттали должен помешать ему использовать результаты триумфа. Неустрашимый воин, Урхи-Тешшуб не имел государственного мышления и был посредственным руководителем.

Иначе дело обстояло с Хаттусили. Несмотря на тщедушие и слабое здоровье, брат императора обладал всеми качествами правителя и умел оставаться в тени, заставляя забывать о своем реальном влиянии. Чего же он действительно хотел? Муваттали был не в состоянии ответить на этот вопрос, и поэтому его недоверчивость удвоилась.

Хаттусили предстал перед императором.

— Путешествие было удачным, брат мой?

— Результаты превзошли наши ожидания.

Хаттусили несколько раз чихнул.

— Ты простыл?

— Постоялые дворы, где мы меняли лошадей, плохо отапливаются. Жена приготовила мне горячее вино, а горячие ванночки для ног избавят от этого проклятого насморка.

— Наши союзники оказали тебе хороший прием?

— Мой приезд удивил их, они опасались повышения дополнительных налогов.

— Полезно поддерживать атмосферу страха у наших подданных. Ведь когда исчезает дух низкопоклонства, приближается неповиновение.

— Именно поэтому я вспомнил об ошибках того или иного правителя и о снисходительности императора перед тем, как перейти к существу вопроса.

— Шантаж остается излюбленным оружием дипломатии, Хаттусили. Кажется, ты владеешь им с большой ловкостью.