Золочёные горы - Кейт Маннинг

наше знакомство до самого праздника, до субботнего охотничьего бала. В тот день мне было велено появиться у нее в гардеробной к пяти часам, одеться для вечера и ожидать там до своего выхода в девять часов. Наготове.

Наготове к чему? К танцам, надеюсь. К преображению в скользящем вихре вальса.

«Глупышка, – сказала бы я сегодня той юной девчушке с высоты своего опыта. – Ты думала, что вот так просто перепрыгнешь через луну? Сможешь расправить крылья?» Да, так я и думала.

Глава тринадцатая

Миссис Наджент считала вилки, когда я пришла напомнить ей, что в этот вечер не буду помогать на кухне.

– Мадам просила меня быть при ней.

– Почему вы понадобились ей именно сегодня?

– Чтобы делать записи для новостного бюллетеня компании.

– Тьфу, я из-за вас сбилась со счета. – Наджент загремела серебром. – Раз уж вы меня прервали, останетесь здесь, пока не посчитаете все до последней ложечки. Кое-каких предметов не хватает. У нас завелся вор! Подозреваю эту высокую хорватскую девчонку. – Слышно было, как плачет Альбина. Наджент ушла, возмущенно бормоча: – Бюллетень, надо же!

Я с удовольствием воткнула бы ей вилку в ребра или сунула ложку прямо в глаз. Я считала серебро, кипя от мстительных мыслей и нервно дрожа. У меня не было намерения ничего красть. По крайней мере, тогда. Тогда мне еще только предстояло узнать, что само это серебро, как и туши коров и бутылки бургундского, льняные скатерти и хрусталь, тоже были украдены, ведь их купили на деньги, похищенные из зарплат шахтеров и поваров. Часы тикали, приближаясь к пяти. Миссис Наджент вернулась в судомойню.

– Все на месте, – заявила я. – По шестьдесят единиц каждого вида, включая кофейные ложечки.

– Значит, вы ошиблись, – она чуть не брызгала слюной от злости, словно у нее под челюстью был мешочек с ядом. – Считайте снова. Альбина прекрасно это знает. Не хватает ножей.

Всего хватало. Я сосчитала трижды по шестьдесят приборов каждого вида, словно перебирала четки. Меня охватило возмущение. Альбина не воровка.

В пять тридцать я прибежала в гардеробную графини. Она стояла там, облаченная в воздушное лавандовое платье, подчеркивавшее цвет ее глаз. При виде такой красоты я начала заикаться.

– Мадам, простите, я опоздала.

– А-а, Сильви. – Кажется, она не злилась на меня. Ее сердила только скользкая застежка браслета, блестевшего у нее на запястье. Она протянула мне руку, чтобы я застегнула ее. Не могла даже одеться самостоятельно. «Как ребенок», – подумала я. Но ее беспомощность была наигранной, частью роли бабочки. «Застегните сами», – чуть не выпалила я.

– Там твое платье, – показала на него Инга. – Уложи волосы, как я тебе советовала. – Она поцеловала меня в лоб, и я влюбилась в нее снова и захотела ей угодить. – Ты будешь сногсшибательна. Он придет в восторг.

– Merci, Инга.

«Кто придет в восторг?» – едва не спросила я.

– В девять вечера, – торопливо добавила она. – Спустись вниз по большой лестнице, медленно, словно настоящая Золушка. Так тебя все заметят. – Она послала мне воздушный поцелуй, словно бросила в фонтан монетку, и убежала к гостям.

Она назвала меня Золушкой. Я ее игрушка, эксперимент или шутка для развлечения гостей. Снежный баран в изящных туфельках. Мне предстоит одной спуститься по парадной лестнице. Юбка может запутаться. Парящий шарф может передавить шею. «Девчонка, юбчонка, собачонка, обреченка», – глупые рифмы пророчили провал. Что за план придумала графиня? «Опасайся гостей», – сказал Джаспер, намекая на Адель. Рассказы Аннелизы о шестнадцатилетней подружке короля-варвара тоже вызывали тревогу. От спазмов корсет стал давить мне на грудь: я догадалась, по какой причине платья Адель стали ей малы.

Пока я стояла в гардеробной мадам, мысли мои метались в беспорядке. Снизу раздавались звуки буйного веселья, доносились раскаты громкого смеха. Шуршание шелка послышалось в коридоре. Кто-то стоял у двери гардеробной? Можно сбежать по черной лестнице. Вырваться в ночь и проскользнуть в картонные бараки, где мне и место. Лето близилось к концу. Я прикрыла глаза при виде элегантных нарядов, напоминавших нежные облачка. Хотелось запечатлеть их в памяти на всю жизнь. Я все еще их вижу и помню аромат чайных роз. Это были последние мгновения последних беспечных деньков. Да простит мне Господь тщеславные желания: я мечтала иметь красивые вещи, вращаться в обществе, завоевывать восхищение дам и полковников, редакторов и богатого американского наследника.

Добродетели из моего прошлого, Кротость и Смирение, никуда не привели бы меня в этом новом дерзком и диком мире. Мое прошлое заставило меня замереть в стенах гардеробной, опасаясь осуждения гостей вечера. «Кем она себя воображает? Кто ты для нее, овца на веревочке?»

Но почему бы не проявить дерзость? Если даже я споткнусь на лестнице, сделаю что-то не то, что мне терять? Свою гордость? По крайней мере, смогу написать отчет для К. Т. Редмонд и «Рекорд» про ледяные скульптуры и сверкающие интерьеры. Про излишества и разгул. Моя юная плоть жаждала звуков музыки, вкуса печенья с белой сахарной глазурью. И Джейс Паджетт все еще не объявился. Он так нежно ворковал со мной у реки, выпивая и давая волю рукам, но не мог не заметить, что я слишком высокая, слишком ревностная католичка и слишком податливая. И совсем не утонченная. Сильвер. Как же я нервничала. Часы тикали: восемь шестнадцать, восемь сорок одна. Иди. Нет, останься. «Да не сиди здесь как размазня, – сказала бы К. Т. – Иди на вечеринку! Делай заметки!»

Я быстро скинула черную форму, содрала с разгоряченных ног чулки, словно сбрасывала старую кожу. Зеленый шелк скользнул по моему телу, шелестя как трава. Я заколола волосы, подкрасила губы, расчесала ресницы, застегнула на шее блестящее колье. Капли сережек подрагивали, вызывая во мне одновременно надежду и страх.

И вот она появилась, другая Сильви. Образ в зеркале заставил меня похолодеть. Она была притворщицей в маскарадном костюме. Было еще не поздно оставить ее здесь, сохранить секрет. Я могла сослаться утром на недомогание. Что мне грозило? Испытать унижение. Но я пропустила бы вечеринку. Les opportunités. Шанс изменить судьбу. Когда еще мне представится случай выпить шампанского? «Putain», – выругалась я вслух и улыбнулась самозванке в зеркале. Она захлопала ресницами, как бабочка крыльями. «Иди же, дурочка, – сказало мне отражение. – Познакомься с королем».

Несомненно, это была лестница Сатаны. Я стояла на верхней ступеньке, прислушиваясь к гулу разгоравшейся внизу вечеринки и пугающим взрывам смеха. Чтобы появиться во всем великолепии, согласно инструкциям, я должна была прыгнуть с утеса. Шагнуть вниз. Я мешкала на верхней ступени пропасти. И не смогла сделать шаг.

Я повернулась и, сняв туфли и