Зов (СИ) - Стерх Юрий

Подпалив трупы и оружие, мы побежали в том направлении, куда еще совсем недавно пристально смотрел отец.

Пробежав по ущелью километров семь, он поднял руку и резко сбавил шаг.

— Стоп! Здесь надо очень аккуратно, и дальше я сам! Стой на месте, следи за обстановкой, я быстро!

Оставив мне свой рюкзак, он стремительно шмыгнул в расщелину между камней.

«Как-то странно он себя ведет, — подумал я, внимательно оглядывая окрестности. — Сын только что два десятка матерых боевиков голыми руками отправил на тот свет, и сам был на волосок от гибели не раз, а от него ни похвалы, ни замечаний, ни эмоций — странно! Как будто я только что в магазин за кефиром сбегал и…»

Мои размышления прервал неожиданно появившийся из-за камней отец. Ощутимо напрягаясь, он тащил волоком два огромных тактических рюкзака американского производства.

— Коля, этот на спину, — он кивнул на один из рюкзаков, — свой на грудь, быстрее! На, это тоже держи!

Он протянул мне потертый, видавший виды «маузер» в деревянной кобуре.

— Вот, еще тебе четыре обоймы к нему, там по двадцать патронов, не потеряй! Всё, быстро цепляем, и ходу-ходу-ходу…

Я заметил, что у него к бедру уже прикреплен такой же точно «маузер», как и у меня. Быстро нацепив кобуру и навесив на себя тяжеленный тактический рюкзак, я на пределе скорости побежал вслед за отцом.

Бежали мы долго, почти до самой темноты. Темп не сбавляли и не останавливались за это время ни на минуту.

Эмоциональная и физическая усталость от схватки, пусть и легкие, но всё-таки имеющие место быть ранения, да еще этот кросс по пересеченной местности с тяжелым грузом уже давали о себе знать. Места порезов на груди и спине горели огнем, и я прям чувствовал, как кровь просачивается сквозь наклеенные на раны пластыри. Отец, в какой-то момент оглянувшись, чуть задержал на мне взгляд, затем нахмурился и вскоре указал мне на небольшую расщелину в камнях.

— Привал! — коротко бросил он.

Осмотрев мои раны и перекусив американским сухим пайком, изъятым у боевиков, мы решили остаться здесь на ночлег.

Расстелив под собой непромокаемую подстилку, я с облегчением прилег рядом с отцом и спросил у него:

— Что там? — я показал глазами на огромные рюкзаки.

— Там? — отец устало улыбнулся. — Как говорят наши американские друзья, там джекпот, Коля! Двенадцать миллионов долларов, все разными купюрами.

— Ничего себе! — от удивления я аж привстал на локте. — Откуда у них столько? А я думаю, что там за тяжесть-то такая!

— Один рюкзачок весит где-то шестьдесят кило, плюс твой порядка семи-восьми, итого приличный вес получается.

— Тяжеловат, но ничего, сбалансирован нормально, и это, — я погладил огромный рюкзак, — правду говорят, своя ноша не тянет! А как ты узнал?

— А я до твоего прихода успел у главаря спросить, куда он эти рюкзаки запрятал. Он мне, как ты понимаешь, всё как на духу и рассказал, что к чему и куда.

Потом отец пронзительно глянул на меня.

— У меня конкретно с этой бандой своя давняя история, сынок! Расскажу тебе потом как-нибудь! А то, что касается именно этих рюкзаков, то не забывай, где я всю жизнь проработал, откуда узнал про эти рюкзаки, набитые деньгами, и почему именно в этот момент мы появились здесь!

Он скосил взгляд на рюкзаки.

— Еще бы неделька, и эти рюкзачки ушли бы с очередным караваном неизвестно куда! Ищи их потом…

Я понимающе кивнул, а отец, тихо засмеявшись, легонько пихнул ногой один из рюкзаков и проговорил:

— Здесь в десять раз больше, чем они украли у меня почти одиннадцать половинной лет назад!

Отец откинулся на спину и, заложив руки за голову, тихо продолжил:

— В те времена, когда наш Ограниченный контингент находился здесь, главарь банды, с которой ты сегодня разобрался, и еще его пятеро подельников служили в афганском царандое, — отец после этих слов посмотрел на меня. — Знаешь, что это такое?

Я утвердительно кивнул.

— Афганская милиция! Днем милиционеры, вечером моджахеды!

Отец рывком сел, сплюнул на землю и скривился, будто укусил лимон.

— Я до сих пор понять не могу, как наше доблестное руководство их тогда проморгало! Ну не вызывала эта пятерка никаких подозрений ни у кого! Служили себе, выслуживались! Эх…

Отец снова лег на спину и уставился в звездное небо.

— Как-то раз, — продолжил он, — их отправили вперемежку с нашими сопровождать один важный груз. Эти подонки подловили подходящий момент и, убив семерых наших ребят, скрылись неизвестно куда с теми деньгами, которые мы должны были передать одному из лояльных к нам полевых командиров… Затаились они потом так, что найти их мы так и не смогли, как ни старались! И деньги за поимку немалые предлагали, и родню их в заложники брали, и казнили даже прилюдно одного — не своими руками, конечно, и ничего, как в воду канули! А тут спустя столько времени такая вот удача! Когда готовил наше с тобой мероприятие, просматривал относительно свежие фото и видеоматериалы, предоставленные мне нашей разведкой, я наткнулся эти знакомые мне рожи. Сам понимаешь, вопрос — искать что-то другое — отпал у меня сам собой, и такой момент я упустить уже не мог. Да еще и вот это выплыло неожиданно! — отец снова легонько пихнул ногой рюкзак. — Вот поэтому мы сейчас здесь! Понятно?

Дождавшись от меня кивка, отец неожиданно потер руки и предложил:

— А теперь давай посмотрим, что там мы у них по карманам насобирали! Трофеи, Коля, это, понимаешь ли — святое дело!

Он сел на корточки, постелил на камни тонкое одеяло и вывалил из своего рюкзака всё содержимое.

— Негусто, но тоже неплохо! — воскликнул отец, закончив подсчет.

Денег там почти не было, но мы сняли с трупов боевиков примерно два килограмма в золотых изделиях — кольца, цепочки…

— Видимо, давно им уже деньжат не подкидывали, — отец притворно вздохнул, — да, не балуют амеры своих воспитанников, совсем не балуют!

— А чем они тут занимались? Войны-то уже нет давно!

Отец покосился на меня и усмехнулся.

— Разным, сынок, в основном контроль над маково-опиумными полями, героин… Но есть еще и политика, а эти полуодурманенные душманы больше всего подходят на роль марионеток для сильных мира сего.

Отец положил мне руку на плечо и немного сжал его.

— Очень сильная банда… была! Молодец, сынок!

Ну наконец-то хоть какая-то оценка, и я не удержавшись спросил:

— Я сдал экзамен? Почему ты ничего мне об этом не говоришь?

Он помолчал с минуту, расправляя под собой спальный мешок, а затем, снова улегшись на спину, тихо сказал:

— А ты как думаешь?

— Мне кажется, ты немного помогал мне! Это нечестно!

— С чего ты взял?

— Вначале они были какие-то быстрые и резкие, а потом стали какие-то вялые, неповоротливые, я стал успевать абсолютно везде, успевал бить их на опережение. К одному подскочил и вырвал кадык, когда он только начал замахиваться на меня ножом, а ведь до него было метра три, не меньше! Что ты на это скажешь, ты специально их тормозил?

Отец внимательно смотрел на меня во время моего монолога, затем заложил руки за голову и уставился немигающим взглядом в ночное небо.

— Что я на это тебе скажу… — отец выдержал паузу. — Поверь моему немалому опыту, любой бой, особенно первый — это как встреча лицом к лицу со своею судьбой. Этот бой бесцеремонно вытащит наружу всю твою душу и все твои скрытые возможности, о которых ты и не подозревал ранее. Он как в судный час сделает так, что ты после этого такое о себе узнаешь, что…

Отец резко замолчал, потом повернул ко мне голову и уставился на меня долгим изучающим взглядом.

— Я клянусь тебе всем нашим родом, что не помогал тебе ни в чём — клянусь! Также я могу поклясться тебе в том, что этого совсем и не требовалось — у тебя была такая скорость передвижения, что ты иногда пропадал на миг из моего поля зрения, а потом неожиданно появлялся за спиной у противника.

Он приподнялся на локте и заговорил с легким возбуждением: