На чужой войне - Ван Ваныч
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потому, когда в следующий момент пан Анджей попытался достать меня топором, я был готов, и скрестил с ним меч, используя всю свою силу в стремлении выбить оружие из рук вражины. И хоть ударил плоской стороной меча, мой ломик ощутимо погнулся, но это- чёрт с ним!- главное, цели не достиг, хотя эффект был. И какой- пан Почеловский топор удержал, но рука с оружием отлетела в сторону, а противника откинуло и развернуло боком ко мне. Такой подарок надо использовать, чем я и занялся: в следующее мгновение ударил щитом в неловко подставленный щит, и без того находящийся в неустойчивом положении поляк растянулся на траве. И я мог бы закончить бой здесь и сейчас, но не стал этого делать- дал противнику возможность откатиться: мне нужна убедительная победа, чтобы впредь любой крикнувший “самозванец!”- знал чем это чревато. Потому стоял и ждал, пока он поднимется и примет боевую стойку. А после повторил так удачно у меня получившуюся связку: удар на силу, толчок, который в этот раз изменился на пинок, но это мало на что повлияло- поляк упал точно так же,- с шумом и грохотом. И на этот раз топор он потерял…
Дал ему подняться, и снова повторил: удар, толчок, падение. По сути, я размазывал пана Почеловского тонким слоем. И толпа это поняла: первоначальные крики и шум стихли, сменившись могильной тишиной, в которой особенно хорошо было слышно хриплое дыхание поляка, в который раз поднявшегося на ноги. Он с трудом, дрожащими руками отстегнул забрало, явив миру исказившиеся черты мокрого лица, и хрипло закричал:
- Чего ты ждёшь, сволочь?!
В ответ указал кончиком своего погнутого ломика на валявшийся в траве топор:
- Подними.
Пан Анджей яростно сверкнул глазами, но промолчал, и медленно, словно растягивая мгновения, переместился к топору. Продолжая в том же ритме, наклонился, нащупал рукоять оружия и выпрямился. После чего отбросил щит, воздел топор к небу, и яростно взревев, бросился на меня. Но уже в следующее мгновение, когда мой меч, разрывая бармицу, пробил горло поляка, ненависть в его глазах сменилась на обиду: “Как же так?”- будто вопрошали они, но вскоре и эта эмоция исчезла, сменившись безжизненным холодом.
А солнце продолжало светить помаргивая ослепительными лучами и обещая пригожий день. Оно с любопытством дарило тепло двум муравьям, устроившим между собой смертный, закончившийся гибелью одного из них, бой. Заинтересованно проследило, как после этого погибшего раздели и потащили в место с большим количеством крестов. Здесь, возле какой-то ямы, собралась небольшая группа этих странных существ- они некоторое время с большим вниманием слушали толстенького, почти круглого в очертаниях, существа, закутанного в чёрные, как у ворона, одежды- и после возгласов “Аминь!” столкнули погибшего в яму, быстренько закопав. Потом что-то пили, пели, подрались, ещё раз пили, и…наступила ночь.
Глава 19
Мне принесли доспехи и оружие погибшего, которые по дуэльным правилам принадлежат победителю. Чуток поворошил получившуюся кучку: за исключением авентейла- требующего ремонта, а лучше сразу замены- доспехи особо в бою не пострадали и годны к дальнейшему использованию. Осталось только по фигуре подогнать…Я в очередной раз в прибытке. И если в прошлый раз рефлексировал, полагая возможным обойтись без смертельного исхода, то намедни прикончил без сожаления. Похоже на то, что уже вжился в эту жестокую- человеческая жизнь здесь и сейчас не стоит и су- эпоху,- как минимум в отношении к человеческой жизни. Но прежде чем осуждать, вспомните- бытие определяет сознание, а не наоборот. И когда все вокруг кричат “Убей!”, то однажды твоя рука не дрогнет… Потом будут кошмары в ночи, алкоголь, или что-нибудь покрепче- в остальное время суток, но как прежде уже не будет точно.
Крикнул Марка. Вот тоже проблема- за всё использую: он у меня и кухарка, и певец, и на дуде игрец- что не есть хорошо. Правильно, если брать за образец здешних знатных да богатых: это свита человек полста, а то и поболее, и на каждое телодвижение господина есть отдельный человечек. Для примера, проснулся поутру, а слуга уже серебрянный тазик с водой подносит, и второй наизготовку стоит- с бархатным холстом для обтирки, рядом третий- с шёлковыми подштанниками на вытяных руках… И это я не утрирую: именно так в этих знатных да богатых семействах и происходит, а коли сказал а- нужно соответствовать. Не так, конечно- это был бы перебор- не приучены мы к таким изыскам, но, как минимум, оруженосец точно нужен- за оружием ухаживать. Паж тоже как бы необходим, и повар… Чёрт! Вот так эта толпа прихлебателей и набирается.
Вечером пригласили к капитану, у которого, как оказалось, уже присутствовали казначей и первый лейтенант. Раскланялись и расположились за столом: плеснули винца в бокалы, и затянули неспешный разговор. По какому поводу сборище пока не ясно, но это, судя по неторопливому поведению хозяина, не к спеху. В любом случае, коли уже здесь- узнаю… А вот, кстати, и возможная разгадка- на столе стояла вроде как лишняя серебрянная чарка,- ждём гостя? И если уж хозяин выставил на стол посуду из благородного металла, надо полагать, непростого. Но что-то я отвлёкся, изображая из себя Шерлока Холмса, так-то и на доктора Ватсона не тяну...
Вскоре- когда уже совсем стемнело- в шатёр заглянул часовой:
- Капитан, к вам…
Тот, будто давно ожидавший подобного, немедленно оборвал на полуслове:
- Пропусти!- и сопроводил приказ нетерпеливым выразительным жестом. После чего, наш предводитель поднялся на ноги и, обращаясь
