В годы большевисткого подполья - Петр Михайлович Никифоров

что увольняют. Ясно было, что администрация считает меня организатором рабочих и решила поскорее отделаться от меня и тем сорвать назревшую стачку. Капитан заявил, что он доложит начальнику порта о моем отказе.

К двенадцати часам — на «Шумский» явился помощник начальника порта, инженер Бойко. Он вызвал делегатов и объявил им, что начальник порта рассмотрит «петицию» и все приемлемые пункты удовлетворит, а рабочим приказывает продолжать работу.

Собравшиеся рабочие громко выражали недовольство. Делегаты заявили, что требования должны быть удовлетворены полностью, что ответ начальника порта неприемлем, работа будет прекращена.

Я подал знак Даниле. Он сейчас же дал продолжительный гудок. Другие суда ответили. В двенадцать часов 5 мая рабочие порта и каравана прекратили работу и сошли на берег. Бойко бессильно разводил руками и растерянно бормотал: «Что происходит?! Что происходит?!.»

Я стоял неподалеку и с радостью смотрел, как рабочие дружно покидали суда.

— Первая победа, господин Бойко, за нами, — сказал я. — Передайте это начальнику порта.

Бойко резко повернулся ко мне.

— Ты кто такой?

— Это электромонтер Малаканов, — торопливо ответил капитан.

— Малаканов? Почему не уволен?

— Он не пожелал взять расчет. Требует законных оснований.

— Уволить немедленно!

— Успеете, господин Бойко, рассчитаемся после стачки. А пока желаю здравствовать! — Я приподнял кепку, слегка поклонился и вместе с толпой рабочих сошел на берег.

Через два дня к начальнику порта пришла наша делегация узнать, намерен ли он удовлетворить наши требования. Начальник порта делегацию не принял, а вместо себя выслал инженера Бойко. Помощник заявил нам, что начальник не считает нужным отвечать на дерзкие требования рабочих. Мы ушли.

У Андрея был на телеграфе приятель, с которым мы установили тесную связь. Он сообщил нам, что из министерства торговли и промышленности поступила телеграмма начальнику порта с запросом — почему не начаты работы по очистке канала пролива.

С весны начиналась кампания вывоза за границу пшеницы из Ростова и азовских портов. Иностранные суда проходили к портам через Керченский пролив. Но пролив за зиму замывало песком, и его необходимо было очищать.

При дальнейших переговорах с администрацией мы решили использовать это обстоятельство как средство нажима. На следующий день после получения телеграммы начальник пригласил нашу делегацию. Мы решили послать одного делегата — узнать, зачем вызывают делегацию. Посланный вернулся и доложил, что начальник порта желает переговорить о требованиях. Мы пошли.

Начальник пригласил нас в кабинет.

— Ну, давайте поговорим. Я изучил ваши требования. Часть их я могу удовлетворить, но многие требования неприемлемы и не могут быть удовлетворены.

Я сейчас же ответил:

— Подумайте, господин начальник, мы подождем. Начальник побагровел, но, сдерживаясь, спросил: — С какого вы судна?

— С «Виктора Шумского», — ответил я.

— Как ваша фамилия?

— Малаканов.

Начальник вспылил:

— Ты уволен! Я с тобой разговаривать не желаю!

Но председатель делегации спокойно заметил:

— Малаканов расчета не получил и числится на работе. Кроме того, он избран делегатом всеми рабочими порта и каравана. Если вы не будете с ним говорить, мы откажемся вести переговоры.

Начальник порта больше не поднимал вопроса о моих полномочиях. Переговоры начались.

Начальник заявил, что он готов удовлетворить большинство наших требований. Делегация ответила, что она уполномочена говорить только об удовлетворении всех требований. Начальник попытался втянуть нас в дискуссию, но мы уклонились, еще раз повторили наши требования и ушли. Уходя, мы услышали, как Бойко раздраженно говорил начальнику:

— Казаков бы на них!

Когда мы вышли из конторы, я спросил делегатов:

— Слышали насчет казаков?

— Пугает. Казаков в городе нет, — спокойно ответил председатель делегации Васюков.

— Все же надо иметь в виду эту угрозу, — предупредил я. — Нет казаков, есть солдаты. Как бы провокацию какую-нибудь не устроили!

Наша разведка сообщила, что начальник порта подал градоначальнику просьбу вмешаться и прекратить стачку. Но градоначальник ответил, что пока нет бесчинств, он вмешиваться не считает возможным. Начальник порта обращался и к начальнику гарнизона, но тот тоже отказал, заявив, что у него самого в гарнизоне неспокойно.

Нерешительность городской и военной администрации укрепляла дух рабочих.

Все землечерпательные машины и шаланды стояли неподвижные. На баках землечерпалок молча сидели одинокие рабочие — наблюдатели. Задачей их было сообщать о действиях администрации, предупреждать о возможном появлении штрейкбрехеров.

Нас сильно беспокоила большая землечерпалка «Лисовский», стоявшая в проливе. Были основания опасаться, что ее команда, поддавшись уговорам администрации, может начать работу ночью, тайком.

Делегация решила поехать на эту землечерпалку и привести судно к берегу. Катер начальника порта стоял у пристани под парами. Мы решили воспользоваться им. Но находившийся там инженер Бойко категорически отказался дать нам катер. Когда мы попытались захватить его силой, машинист пустил машину, и катер отошел от пристани.

— Айда на гребном! — предложил Михаил.

Мы сели в баркас, и три пары весел быстро погнали нас к «Лисовскому».

Бойко, заметив это, круто свернул к стоявшей на рейде военной брандвахте. Этот маневр нас встревожил: если Бойко уговорит командира брандвахты, последний может не допустить нас к «Лисовскому». Я сказал об этом председателю.

— Держим на брандвахту! — решил он.

Вслед за Бойко на брандвахту поднялись мы. У трапа нас встретил командир судна.

— Что за необычайные визитеры сегодня! — весело сказал он, здороваясь с нами.

Мы объяснили, что хотим пришвартовать к пристани землечерпалку, которая стоит в проливе, а господин Бойко хочет нам помешать.

— Да, он просил меня воспрепятствовать, но я не имею права этого делать без приказа моего начальства. Я могу вмешаться только в том случае, если на «Лисовском» будет учинено насилие.

— Ну, какое там насилие! «Лисовский» все равно бастует. Он только рискует, стоя без дела, врыться в ил, а мы не хотим этого допустить.

Командир брандвахты обратился к Бойко:

— Я должен извиниться перед вами, но вмешиваться в это дело я не могу.

Обескураженный черносотенец спустился в свой катер и уехал в порт. Мы направились к «Лисовскому».

После наших переговоров с командой и капитаном землечерпалка снялась с якорей и ее отбуксировали к пристани. Рабочие на берегу встретили «Лисовского» рукоплесканиями.

С телеграфа поступили новые вести. Министр торговли и промышленности запросил, почему не приступают к землечерпательным работам. Начальник порта ответил, что рабочие устроили политическую забастовку. Мы решили передать министру по телеграфу наши требования, настаивая на полном их удовлетворений.

Забастовка продолжалась уже восемь дней. У бастующих стала ощущаться нехватка денег. Рабочим угрожал голод. Наступил самый опасный момент забастовки. Еще в самом начале стачки мы послали профсоюзам черноморских и азовских портов письма с просьбой материально поддержать нас. Из Одессы и Большого Токмака к нам приехали представители профсоюзов и привезли около пяти тысяч рублей.

Эта поддержка