Царица царей - Мария Хэдли

Зеваки наверняка считали, что он — укротитель, а она — дикарка. Непокорная львица, которую ведут на поводке. От подобной мысли Клеопатра внутренне ощетинилась, но опомнилась. Она ведь снова превратилась в женщину.

— Никогда больше так не поступай, — выдавила она. — Никогда не прикасайся ко мне. Я бы с ним справилась.

— Я сделал первое, что взбрело в голову. Люди Агриппы схватили бы нас.

«Ее не нужно спасать, — прошелестел внутри голос Сохмет. — Перед ней надо преклоняться».

Да и вообще, нуждается ли Клеопатра в Николае?

Однако он может выбираться на улицу в дневное время. Он будет искать ее детей в тех местах, куда ей нет ходу. В омерзительной столице империи ее сразу же узнают в лицо.

— Я бы хотела с ним просто встретиться, — мрачно произнесла она. — Агриппа командовал армией в Александрии. Он также виновен в гибели Антония. Он присутствовал при казни Цезариона. Стоял возле Октавиана. Он отдал приказ.

— И ты бы оставила его в покое? Нет, ты настроена убивать. Неужели ты стала бы драться с ним прямо в порту на глазах у окружающих?

— Тебя беспокоит, что римляне могли пострадать? — парировала она. — Разве тебе не безразлично?

— Не забудь о твоих подданных, — уточнил Николай. — К берегу подходило очередное судно с рабами. Подумай, где их захватили. Люди Октавиана побывали во всех концах Африки.

Ученый слегка коснулся ее плеча. Клеопатра отпрянула от него, едва удержавшись, чтобы не оскалиться. Неужели так будет всегда? Никто не приласкает ее и не полюбит?

Неважно. Марка Антония уже нет.

Она должна была вступить в Рим, увенчанная короной своих царственных предков. Но ее привезли сюда в вонючем и грязном трюме, выкинув в трущобу. Рим оказался бесцветным городом, унылым в сравнении с блестящей роскошью Александрии. На ее родине все было убрано шелками с затейливыми узорами. В прошлый раз она приплыла на корабле в эту страну с новорожденным Цезарионом. Рядом находился Юлий Цезарь. Он, по крайней мере, уважал Клеопатру. По его мнению, женщины были не хуже мужчин. В конце долгой карьеры недруги высмеивали его, называя женоподобным. Он отвечал им, что амазонки властвовали над Азией, а Семирамида безраздельно и безжалостно правила Вавилоном. В таком случае он готов стать женщиной. Юлий Цезарь не заботился о молве, пренебрегал чувствами обманутой жены и не обращал внимания на интриги сенаторов. Он поселил любовницу в своем летнем доме на берегу Тибра. Клеопатра гуляла в саду, окруженная розами, которые напоминали ей о родине.

И теперь они проходили мимо этого места. Правда, после смерти Цезаря сад отдали народу.

— Я — царица, — заявила она Николаю. — А ты — слуга. Не смей ко мне притрагиваться.

— Не шуми. Не хватало только, чтобы нас арестовали, — ответил Николай, опустив голову. Он потянул Клеопатру к дверному порталу, в сторону от дороги, по которой маршировал патруль легионеров.

В полумраке она поправила покрывало. Зрачки у нее расширились. Она знала об этом. Клеопатра стянула перчатку и взглянула на ногти. Длиннющие и загнутые, настоящие когти. Они быстро уменьшились, но все же…

«Антоний, — вздохнула она, — во что я превратилась?»

Мысленные разговоры с любимым стали единственным, что удерживало ее от полной утраты человеческого облика. Клеопатра часто представляла брачную церемонию — их сплетенные пальцы, зажженные светильники… Вышагивающие павлины, дети, восседающие вокруг новобрачных. Непокорная грива Антония, бугры мышц под ее ладонью, когда она держала мужа под руку. Клеопатра думала о нем и оживала. Она не утратила свою сущность целиком и полностью, решила она. Она еще остается человеком.

Но уже страшилась того, что обманывала себя.

Окруженная дикими кошками, она погрузилась в безмятежность. Месть и Рим казались немыслимо далекими. Она спала, свернувшись калачиком, среди львов и тигров, убаюканная их мурлыканьем. Тогда она практически не замечала, что творит. А рабы заранее смирились с подобной участью. Они почти не сопротивлялись.

Но сейчас происшествие в трюме не давало Клеопатре покоя. «Обычные невольники», — твердила она, но облегчения не испытывала. Она понятия не имела о ребенке, когда растерзала его мать, отца и других пленников. Охваченная безумием, она упивалась собственным голодом и насыщением. Она едва не убила мальчика. Клеопатра уже приготовилась выпить его кровь, но пришла в себя и с трудом выпустила. Там в темноте она завыла от ужасного открытия. Она-то считала, что способна обуздать жажду, но ошибалась.

Ты стала ее рабыней. Вот что говорила рехет.

Где-то на полпути Клеопатра очнулась в трюме в окружении гигантских кошек. Она водила пальцами по узорам на тигриной шкуре, уверенная, что в узорах скрыто будущее. Вдруг здесь зашифрованы все ее деяния, чаяния и ответы на вопросы? Полоски на шерсти похожи на иероглифы, чуть не рассмеялась Клеопатра… И она силилась разобрать письмена богов. Лишь петляя по узким улочкам, она поняла, что впала в безумие.

Ее будущее не зафиксировано нигде, кроме ее же собственного тела. Да и эту запись нельзя прочитать. Известно только одно: Клеопатра прибыла во вражеский город. Неприятель может схватить ее в любую минуту.

Николай отдал мальчика в подмастерья писцу, с которым познакомился еще в Дамаске. Затем оба продолжили путь и, наконец, добрались до места назначения.

— Здесь нас не будут искать, — сообщил ученый, взламывая замок. Клеопатру он спрятал в библиотеке. Здание принадлежало поэту Вергилию, баловню императора. Несколько месяцев назад Николай столкнулся с ним в Александрии, и тот обмолвился, что надолго уезжает в Кампанию.

Чтобы не мечтать о пожарах и кровопролитии, Клеопатра принялась изучать книжное собрание. Николай принес фимиам,[27] и она попыталась воскурить его, но былого удовольствия не получила. А ведь она так любила этот запах! Он напоминал Александрию, аромат кедровых досок, которые привозили из Кипра. Потом именно из-за них на верфях начался пожар.[28] Пламя перекинулось на библиотеку, где хранились бесценные пергаменты. Исчезли знания путешественников и ученых, сведения о целебных снадобьях и магии, карты и песни на всех известных языках мира. Увы, сокровища погибли, обратились в прах. Ветер развеял серую пыль по Египту, смешав с песком. И Клеопатра тоже надышалась пеплом. Тогда она шла по горящей Александрии, пронизанной черным дымом. Однако не постигла ни крупицы той премудрости, которую он впитал и уничтожил.

Николай отправился в центр города разузнать, где держат ее детей. А она осталась в безопасности, как и подобало царице. Пусть слуга раздобудет необходимые сведения. Конечно, Рим кишел предателями, на каждом шагу может возникнуть наемный убийца. Она должна быть благоразумна. Клеопатра не подчинится тому, что нашептывал голос Сохмет. Не станет мстить, пока не разузнает, где близнецы и Птолемей Филадельф. Ни в коем случае нельзя наносить им вред. Она уже перестаралась в Египте.