Лабиринт Сумерек - Анна Клименко

– Нет, ну ты только подумай, а?!! – Ийлур с размаху пнул неподвижную уже тварь. – Откуда, откуда, хотел бы я знать? А?!!

И зло посмотрел на Эристо-Вет, как будто она могла объяснить, откуда в мертвом мире появилась живая да еще нападающая на них тварь.

– Давай я тебя перевяжу, – пробормотала она, – рука…

– Сам вижу, – буркнул Дар-Теен и, не удержавшись, отвесил еще один пинок ничего уже не чувствующему зверю, – побери меня Шейнира! Свалился, шейнирово отродье, как снег на голову!

Он внезапно замолчал и опустился на ступеньку. Раненая рука висела плетью, на лбу выступили крупные бисерины пота.

– Э… мм… – Ийлура уже достала из сумки полотенце и торопливо рвала его на бинты. – Ты как?

Дар-Теен взглянул на нее – теперь уже грустно.

– А ты как думаешь?

– Угу. Понятно.

Эристо-Вет присела на корточки, разрезала рукав куртки и, осмотрев места уколов, тихо выругалась. Вокруг сочащихся кровью ранок быстро расползались черные пятна; похоже, шипы неведомой твари оказались ядовитыми. А любая, даже незначительная ранка по ту сторону…

– Надо отсюда уходить, – ийлура торопливо бинтовала руку Дар-Теена, – немедленно.

– Что, плохо дело? – Он ухмыльнулся.

– Мы уже далеко от Храма, нас никто не будет здесь искать, – скороговоркой выпалила Эристо-Вет. Смотреть в лицо ийлура ей уже не хотелось, потому что черты его стремительно расплывались, кожа обрела странный желтовато-зеленый оттенок.

– Прежде чем уходить…

Дар-Теен, кряхтя, поднялся и подошел к убитой твари.

– Переверни его, Эристо. Я хочу видеть, что это было.

Она подчинилась.

– Любопытно, – сказал Дар-Теен и снова помянул недобрым словом Шейниру и ее тварей, – любопытно… да…

К мохнатому телу неведомого зверя кто-то словно приставил голову самого обычного элеана. В неподвижных аметистовых глазах отражались круглая луна и редкие светлые облака.

– Уходим, – пробормотала Эристо-Вет, – сейчас же.

…Ей было тяжело. Очень. Потому как теперь нужно было не только продавить радужную пленку Границы и вынырнуть в живой Эртинойс, но еще и протащить за собой Дар-Теена, который слишком быстро сползал в пропасть беспамятства. Устремляясь к живому теплу и свету.

Эристо-Вет оглянулась – посреди улицы над телом мертвой твари стоял старик-элеан. Тот самый, чье лицо она видела в зеркальной глади врат Познания.

Глава 9

ПОЕДИНОК

Бывает так, что в одночасье мир переворачивается с ног на голову. То, что казалось правильным до, становится слишком похоже на глупые ошибки. Сияющие сокровища правды рассыпаются по грязному полу цветными стекляшками. То, о чем говорили годами от самого рождения, колеблется тусклой дымкой, грозящей окончательно развеяться на ветру сомнения.

Все это неприятно и страшно, но хуже всего то, что та, старая правда – остается таковой по-прежнему. Меняется не Эртинойс, меняешься ты – и с замирающим сердцем чувствуешь, что скользишь куда-то вниз, поначалу очень медленно и незаметно, а затем все быстрее, быстрее. До тех пор, пока не встретишь на своем пути упругую и липкую паутину, вырваться из которой не хватает сил.

Лан-Ар молча смотрел в потолок. Там дрожало багровое пятно света – жалкий трофей, отвоеванный у ночи старой масляной лампой. В углу, как раз на его зыбкой границе, раскинул сети большой черный паук и, покачиваясь на едва заметном сквозняке, ждал, ждал…

«Зачем я здесь? – Мысли текли медленно и вяло, словно паучий яд уже добрался до мозга. – Почему не ушел, как собирался? А главное, зачем…»

Ответа не было. Лан-Ар так и не понял, почему он, отданный отцом в послушники Пресветлого, не отшвырнул от себя с омерзением темную жрицу. Воля увязла в черных глазах ийлуры, словно комар в меду. И Лан-Ар, проклиная самого себя, принял из ее губ отраву, которая оказалась слишком сладкой, и точно муха забился в липкой паутине безумной ночи. Их ночи.

«Впору броситься на меч, – мрачно подумал он, переводя взгляд с потолка на Нитар-Лисс, которая тихо спала рядом, на циновке, укрывшись шерстяным одеялом.

Ее лицо было спокойным и невинным; Лан-Ар вдруг вспомнил, как кто-то (уже и не помнил кто) сказал: «Дети во сне похожи на взрослых, а взрослые на детей». А потом ийлур представил, как с таким же выражением спокойствия на лице Нитар-Лисс приносит в жертву Шез-Нолда… Хотя нет: Она все же слегка морщилась – вспомнилось виденное приношение Темной Матери под Альдохьеном.

Нитар-Лисс спала, тихонько посапывая, и даже один раз улыбнулась. От нее пахло золотыми розами – аромат тяжелый, сладкий. Слишком сладкий – как фальшивая улыбка.

«Что же я наделал?» – Ийлур осторожно отодвинулся на край циновки.

Одна его часть – вскормленная благочестивыми рассуждениями посвященного Ин-Шатура и Настоятеля – вопила, корчилась в ужасе и умоляла: бежать, бежать отсюда, пока этот подобный нектару яд не пожрал весь рассудок. Другая – та, которая не принадлежала никому, кроме самого Лан-Ара, зло нашептывала о том, что эта дочь Тьмы отнеслась к Лан-Ару так, как никто до этого, что ее глаза слишком глубоки, а кожа чересчур нежна, чтобы повернуться и уйти. Эта же вторая половина была твердо уверена в том, что, покинув Нитар-Лисс, он не проживет и дня. Да и к тому же сокровища…

«Да, сокровища! – Лан-Ар ухватился за эту мысль так, словно именно она и оправдывала то, что он до сих пор лежит рядом с темной ийлурой, а не бежит от нее, как от больной костяной лихорадкой. – Она идет за сокровищами, которые спрятаны в Лабиринте Сумерек. И пусть меня пожрут твари Шейниры, если я не вернусь оттуда свободным и богатым!»

Тут ему стало противно. Уж себе-то можно было признаться? Или нет?

Лан-Ар снова уставился на паука, безмятежно застывшего в центре ловчей сети. Пятно света дрогнуло, качнулась и черная паучья тень.

Все-таки «признаваться» можно было в чем-то. А Лан-Ар – он по-прежнему не знал, как назвать происходящее с ним. Душа рвалась на части, оставаться было противно и больно, а уйти невозможно.

…Внезапно его прошиб холодный пот. Лан-Ар откинул одеяло и сел. Пальцы шарили рядом с циновкой, нащупывали рукоять меча.

Ийлура приоткрыла глаза, смерила его мутным взглядом.

– Что случилось?

– Шез-Нолд! Он…

– Ну да. Он уже гостит у Матери синхов.

Шепот ее был мягким, как тонкая алхаимская шерсть.

– Нет, я просто… забыл. Шез-Нолд, он приехал сюда не один.

– А-а… – протянула ийлура, поворачиваясь набок, – ты о тех двоих? Спи, предоставь их здешним почитателям Шейниры.

– Но если Шез-Нолд прибыл по приказу Элхаджа…

– По секретному приказу. Никто не знал, что охотник – это Шез-Нолд. Ну а что такое жизнь трех ийлуров для здешнего жреца? Это прекрасный подарок для Темной Матери, если ты, конечно, понимаешь.