Лабиринт Сумерек - Анна Клименко

Впрочем, после пятого «направо – налево – в третий коридор по правую руку» ийлура запуталась. Поразмыслив, она решила, что если бежать, то все равно придется через Границу. Ну а там уж можно бродить не спеша и долго, и в конце концов выход все равно найдется.

– Вот, пришли, – их проводник остановился перед потертой дверью, – это келья убитого.

– Не сомневаюсь. – Эристо-Вет прочла выцарапанную на элеанском фразу, которую на ийлурский язык можно было перевести примерно как «Посвященный Ин-Шатур – он еще глупее кур». – Мы можем войти?

– Идите, – кивнул послушник, пряча руки в широких рукавах, – здесь не заперто. А мне, уж прошу извинить, пора прочесть пять раз «Пресветлому поклоняюсь» и десять «Склони свой слух к моим призывам».

– Весьма ценные молитвы, – заметил Дар-Теен, – ты, брат, готовишься к поединку?

– Послезавтра… Пытаюсь получить первую степень посвящения, – склонил голову ийлур, – что ж… прощайте.

И, отвесив учтивый поклон, послушник отправился восвояси, то и дело поддергивая рясу и спотыкаясь каждые десять шагов.

Взгляд Дар-Теена остановился на лице Эристо-Вет.

– Ну что, пойдем?

– Пойдем, – согласилась она, – только скажи мне, откуда у тебя медальон?

Ийлур пожал плечами:

– Купил, разумеется. – И в ответ на недоумевающий взгляд Эристо-Вет добавил: – Нам бы убраться отсюда… Пока послушник не понял, что ему всучили дешевку.

Келья убитого Ин-Шатура была светлой и просторной, такой, какой ее показала Эльваан – наперекор тому, что порой рассказывали на базарных площадях о жизни посвященных в стенах Храма. В дальнем от двери углу стояла кровать, напротив приютился небольшой письменный столик, заваленный раскрытыми книгами и свитками. Чуть ближе всю стену занял стеллаж – тоже забитый так, что лишней книги негде было поставить. И, напоследок, у самой двери на полу были уложены одна на другую несколько циновок, что, вероятно, служило постелью рабу Ин-Шатура.

– Они даже кровь не стерли, – пробормотала Эристо-Вет.

Прямо посреди кельи, на тонкой циновке неприятно бурело пятно.

– Похоже, нам не солгали, и здесь на самом деле все осталось так, как было до убийства. – Дар-Теен внимательно разглядывал обстановку. – Что ты хочешь здесь найти, Эристо?

Эристо… Он называл ее так когда-то… На пути к Темному Храму, когда в его сердце еще была жива старая любовь, а о новой никто из них двоих не думал.

Под сердцем кольнуло сладкой болью воспоминаний, но Эристо-Вет только передернула плечами. В конце концов, разве не она решила, что все закончилось? И разве Дар-Теен сам не согласился с тем, что им лучше оставаться добрыми друзьями?

– Что-нибудь. – Ийлура уверенно двинулась к столу. – Скорее всего Ин-Шатур оставлял какие-нибудь записи о том, что он собирается искать.

– Если только их не прихватил убийца.

Эристо-Вет уверенно взяла верхнюю книгу, полистала.

– Как думаешь, Дар-Теен… Тот дневник, что послушник принес Нитар-Лисс, принадлежал нашему посвященному?

Обернувшись, она застала ийлура стоящим на четвереньках и исследующим все то, что оказалось под кроватью.

– Возможно, – не сразу отозвался Дар-Теен, – но сейчас это ничего не меняет. Ты ведь так и не прочла до конца ту книжицу, верно?

– Мне помешали. Похоже, Ин-Шатур увлекался элеанскими легендами, – Эристо-Вет отложила книгу в сторону и принялась ворошить свитки, – побери меня Темная Мать… – И, вконец опечаленная, уселась на стул. – У нас слишком мало времени, чтобы перебрать все имущество Ин-Шатура. Мне следовало об этом подумать еще до того, как мы сюда отправились…

Дар-Теен хмыкнул. Теперь из-под кровати торчали только его ноги, обутые в мягкие сапоги, и Эристо-Вет ничего лучше не придумала, как продолжить осмотр письменного стола.

Надо сказать, в любой другой момент ийлура не преминула бы позаимствовать пару-тройку фолиантов, чтобы, сидя потом у огня, спокойно их прочесть. Книг у посвященного было много и к тому же книг весьма редких и интересных. Некоторые из них были написаны на языке детей Санаула, другие – на ийлурском и на общем; но все это были книги очень старые, с пожелтевшими страницами, местами измятые, погрызенные мышами и даже залитые чем-то, напоминающим засохшую кровь. Пожалуй, единственное, что объединяло их – это содержание. Все, все до одной книги оказались посвященными творению Эртинойса и истории народа элеанов.

«И тогда Санаул, любящий детей своих, создал Вечный Сад, Сад Бога, и спрятал его в Лабиринте Сумерек…» – вспомнилось ийлуре.

Побери Шейнира все эти загадки! Эристо-Вет уже не сомневалась, что Нитар-Лисс и раб убитого посвященного направляются к Сумеречному хребту, чтобы найти этот треклятый Лабиринт. Но зачем? Что такого они собирались искать там?

Наверняка ответ она могла найти в книгах и свитках, хранящихся в келье Ин-Шатура. Наверняка… Но, проклятье, как же их было много – и как мало на самом деле оставалось времени. Даже если не принимать в расчет обведенного вокруг пальца послушника…

Она вздрогнула, когда за плечом деликатно кашлянул Дар-Теен.

– Э-э… Я тут нашел кое-что.

На широкой мозолистой ладони лежал крошечный, с ноготь большого пальца, клочок бумаги.

– Похоже на то, что Ин-Шатур уничтожал свои записи, потом обрывки собрали – а этот, бедняжка, затерялся под кроватью, – пояснил Дар-Теен.

Эристо-Вет все смотрела на находку. Там аккуратным почерком было выведено: «обен бо».

– Но это может быть нечто, совершенно для нас ничего не значащее, – пробормотала она. – Письмо в конце концов, которое было порвано и выброшено, а этот обрывок завалялся под кроватью.

– Может быть, – согласился Дар-Теен, – а ты, ты что-нибудь нашла?

Ийлура скривилась:

– Ничего определенного. Но, сдается мне, нам придется тащиться через пол-Эртинойса. Здесь все, – она широким жестом обвела комнату, – все об элеанах, Лабиринте Сумерек, запрятанном в пещерах Сумеречного хребта. Больше я пока ничего не нашла, но, думаю, если порыться…

Дар-Теен молча спрятал обрывок в кошелек, проворчал:

– Давай помогу тебе.

– Помоги.

И они приступили к осмотру бумаг Ин-Шатура вместе.

«Как в старые добрые времена». – Эристо-Вет улыбнулась.

Но увы – им не было суждено добраться до истины среди бумажных и пергаментных баррикад на столе.

Дверь кельи распахнулась от удара, и через порог неторопливо шагнул высокий седоватый ийлур. На нем была темно-коричневая ряса с золотым позументом, и поверх – такого же цвета кафтан, по горловине отороченный куньим мехом. За спиной этого ийлура вздрагивала тень послушника, который, вероятно, попробовал медальон на зуб и пришел к выводу, что сработана безделушка вовсе не из благородного металла.