«Пятая колонна» Российской империи. От масонов до революционеров - Валерий Шамбаров

Западные державы активно поддержали отделение Украины. Уже 5 декабря 1917 г. Центральную Раду признала Франция, в январе 1918 г. — Англия. Германия в это время вообще повела крупную игру под лозунгом «право наций на самоопределение». Германский министр иностранных дел Кюльман писал, что главной задачей является «дезинтеграция старой России». «Германия должна признать отделение Финляндии, Украины, Кавказа и Сибири… Множество слабых отделившихся государств будет нуждаться в германском покровительстве». Впрочем, и страны Антанты вынашивали подобные планы. 23 декабря 1917 г. в Париже между военным министром Британии Мильнером и французским премьером Клемансо было подписано секретное соглашение о разделе сфер влияния в России. Во французскую зону вошли Украина, Бессарабия, Крым, в английскую — Дон, Кавказ, Закавказье.

Учредительного собрания, созванного в Петрограде, националисты тоже не признавали, они назначили отдельное Учредительное собрание Украины. Но разгон «учредилки» большевиками 6 (18) января 1918 г. стал для них отличным поводом окончательно отделиться. На следующий день, как бы в знак протеста, Центральная Рада провозгласила Украинскую народную республику независимым и суверенным государством.

Но теперь новой «державе» требовалось как-то утвердиться на международной арене. Обозначить себя, показать свою позицию. В январе 1918 г. делегация Центральной Рады во главе с Севрюком и Левицким появилась в Бресте, где большевики уже вели переговоры с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией. Поначалу самостийники повели себя очень нагло и глупо. На Украине были хлеб, мясо, сало, а у немцев и австрийцев с продовольствием было совсем худо, начинался голод. Украинцы пытались шантажировать их. Выставили требование отдать им Галицию и Буковину — а они, мол, за это выручат поставками своей продукции. Впрочем, германские дипломаты сумели завязать с ними диалог. Пообещали им Холмщину (которую уже пообещали полякам) и принялись использовать националистов против большевиков. Стравливали их между собой, демонстративно устраивали торг с обеими делегациями.

Советская сторона пробовала протестовать. Заявляла, что не признает Центральную Раду. Но и та отвечала аналогичными доводами: указывала, что большевики — узурпаторы и никакой легитимной власти не имеют. Коммунисты тоже замыслили свою игру. В Харькове победила советская власть, и там было создано альтернативное украинское правительство во главе с Раковским (румынским подданным). В Брест прикатила делегация и от этой «власти». Но здесь-то правила игры определяли немцы. Они сочли более выгодным признать «легитимным» правительством Раду и продолжали переговоры с ней, а посланцев Раковского игнорировали.

Хотя положение самостийников в это время зашаталось. На Украину двинулись отряды Красной гвардии под командованием Муравьева. А между тем эксперименты с «украинизацией» воинских частей провалились. Они разлагались и хлынули по домам точно так же, как «неукраинизированные». Рада принялась создавать собственный аналог Красной гвардии, «Вольное козацтво». Оно состояло из такого же вооруженного сброда, как красногвардейцы, отличалось лишь внешним видом. «Вольные казаки» стали наряжаться в «запорожские» свитки и кафтаны, широченные шаровары. Командовать ими назначили того же генерала Скоропадского.

Но боевые качества «вольного козацтва» оказались вообще нулевыми. При встречах с неприятелем оно разбегалось. А население никакой поддержки Раде не оказывало — национализм для украинцев был совершенно чуждым. Красных встречали как «русских», представителей центральной власти. Быть вместе с Россией казалось привычным и нормальным. По мере продвижения войск Муравьева делегация в Бресте очень ощутимо присмирела. Убавляла свои претензии, потом вовсе забыла о них. А 26 января (8 февраля) красные вошли в Киев, Рада сбежала в Житомир. В этот же день в Бресте украинская делегация подписала мирные договоры с Германией и Австро-Венгрией, откровенно умоляя их, чтобы взяли под покровительство.

Именно этого немцы и добивались! 13 февраля в Хофбурге прошло совещание военного и политического руководства Германии и Австро-Венгрии, принявшее решение оккупировать национальные окраины России. Причем наступление наметили преподнести как «полицейскую операцию в интересах человечества». Для этого от «правительств» областей, которые предстояло оккупировать, предписывалось организовать просьбы о защите от большевиков. Главнокомандующий германской армии фельдмаршал Гинденбург без всяких околичностей, открытым текстом, приказал: «Просьбы о помощи должны поступить до 18 февраля».

О, украинцы были рады стараться! Быстренько подписали составленный немцами «договор о взаимопомощи». Но и Германия взялась выполнять его без промедления. 18 февраля двинула на Украину войска. Вести боевые действия не пришлось. Разношерстная Красная гвардия была не многим лучше «вольного козацтва». При одном лишь известии о приближении немцев откатывалась прочь. Германские части зачастую даже не выгружались из вагонов. Ехали в поездах, занимая станцию за станцией. 28 февраля красные без боя бросили Киев. Германия сделала политический реверанс — деликатно пропустила войти в город первыми «украинскую армию», она насчитывала несколько сотен человек. А следом маршировали немецкие полки.

Впрочем, вежливость по отношению к самостийникам была чисто декоративной. В Берлине было создано особое экономическое управление для эксплуатации Украины. Возглавил его не кто иной, как Макс Варбург. Расчеты велись через Рейхсбанк, в Киеве эти операции при оккупационном командовании возглавил банкир и сахарозаводчик Абрам Добрый (в 1916 г. Особая следственная комиссия генерала Батюшина уже арестовывала его как германского шпиона — но нашлись сильные заступники, добились освобождения). Немцы попытались создать и «украинскую армию» под своим контролем. Как уже говорилось, они сформировали «Серую» и «Синюю» дивизии из военнопленных, уроженцев Малороссии. Но с этим ничего не получилось. Как только воинские части доставили на родину, пошло повальное дезертирство, они рассыпались.

Зато немцы определили границы будущей «державы». Южные области — Одесса, Херсон, Николаев — никогда к Украине не относились. Их в свое время отвоевали у турок, называли не Малороссией, а Новороссией. Но это были плодородные хлебные края, здесь располагались главные русские порты на юге. А ведь оккупация осуществлялась на основе договора с Украиной! Вот и добавили эти области к Украине. Точно таким же образом Донбасс никогда не относился к украинским землям. Но там был уголь, нужный для Германии, и его также объявили частью Украины. А большевики в 1918 г. спорить с немцами не смели. Выполняли все, что им продиктуют.

На Крым претендовала Турция. Но Германия с ней делиться не захотела, «сочла нецелесообразным использовать для оккупации Крыма турок и украинцев». Министр иностранных дел Кюльман высказывал мнение, что полуостров можно будет потом передать Украине, но «только в качестве награды за хорошее поведение». Однако в окружении кайзера вызрел другой проект — превратить его в германскую колонию «Крым-Таврида», отдав немецким поселенцам.

Да и Центральная Рада существовала недолго. Немцы очень быстро разобрались, что сотрудничать с ней бессмысленно. Ее никто не поддерживает. В докладе начальника оперативного отделения Восточного фронта отмечалось: «Украинская самостийность, на которую опирается Рада, имеет в стране чрезвычайно слабые корни. Главным ее защитником является небольшая кучка политических идеалистов». Рада утопала в болтовне, сосредоточив усилия на «украинизации» населения и языка. Увлеклась и социализмом, издала универсал о «социализации» земли, в селах это вызвало волну погромов и анархии. В результате немцы решили заменить Раду на послушное марионеточное правительство. Лучшей кандидатурой сочли командующего «вольным козацтвом» генерала Скоропадского, достаточно беспринципного для такой роли. Если он был потомком гетмана Украины, то и пусть станет «гетманом». С ним провели переговоры, и 18 апреля командующий германским Восточным фронтом фельдмаршал Эйхгорн заключил с ним соглашение о направлении украинской политики.

Подставлять Скоропадского под народное недовольство немцы не хотели, поэтому деловые вопросы «урегулировали» с Радой. 19 апреля выставили ей внушительный счет за оказанные услуги. На основе этого счета 25 апреля с Радой заключили «Хозяйственное соглашение». До 31 июля Украина обязалась поставить 60 млн пудов хлеба, 2,8 млн пудов скота живым весом, 37,5 млн пудов железной руды, 400 млн яиц и др. За все это Германия платила своей промышленной продукцией — но «по мере возможности». Кроме того, к немцам переходил контроль над украинскими железными дорогами, заводами, рудниками Кривого Рога, над таможенными барьерами и внешней торговлей «независимого» государства. Сбор урожая должен был проходить под контролем германской комиссии.