«Пятая колонна» Российской империи. От масонов до революционеров - Валерий Шамбаров

А сразу же после покушения Яков Михайлович появляется в Кремле одним из первых. Крупская пишет: когда она вошла в квартиру, «около вешалки стоял Свердлов, и вид у него был какой-то серьезный и решительный. Взглянув на него, я решила, что все кончено». И тут же он принялся убеждать всех присутствующих, что «у нас с Ильичом все сговорено», поспешив в тот же вечер занять рабочий кабинет Ленина. И сосредоточив в своих руках такую власть, каковую не концентрировал единолично и сам Ленин, — руководство Совнаркомом, ЦК партии и ВЦИК Советов!

Между прочим, первое, для чего Свердлов применил эту власть, — он фактически отстранил Дзержинского от следствия. Распорядился, чтобы Феликс Эдмундович оставался в Питере. Дескать, в Москве и без него справятся. Яков Михайлович поручил расследование своему ставленнику Петерсу, подключил и других доверенных лиц: Курского, Петровского, Козловского, Аванесова, Скрыпника. А главными следователями по делу о покушении стали двое подручных Свердлова, которых он использовал для самых грязных своих операций, — Кингисепп и цареубийца Юровский. Уже одного назначения этой «парочки» было бы достаточно, чтобы заподозрить неладное.

Каплан, по непонятным причинам, вообще забрали с Лубянки в Кремль. Только здесь, в Кремле, она вдруг выдала все необходимые «признания». После чего ее сразу же, даже не дожидаясь ночи, расстреливают (в 16.00 3 сентября). Вот тут-то находят объяснение все странности. Поспешный расстрел на территории Кремля, уничтожение трупа. Дело закрыто, и возобновить его невозможно. Кстати, как пишет в мемуарах Мальков, приказ расстрелять Каплан он получил непосредственно от Якова Михайловича. А Демьян Бедный, помогавший ему сжигать тело, считался одним из ближайших друзей Свердлова.

Да только ведь и Дзержинский был совсем не дурак! Он тоже начал предпринимать энергичные меры. Основная часть агентурных сетей к этому времени была уже вскрыта. Дзержинский поначалу намеревался еще понаблюдать за ними. Но в связи с покушением на Ленина отдал приказ — немедленно брать. В ночь на 1 сентября ЧК произвела массовые аресты по выявленным адресам. В Москве были задержаны британский генконсул Локкарт, французский генконсул Гренар, связанные с ними лица. Одновременно была разгромлена сеть в Петрограде. Только в одном здании, принадлежавшем выехавшему британскому посольству, было захвачено около 40 заговорщиков. После выстрелов в Ленина они бурно зашевелились, потянулись собираться вместе. Тут-то их и накрыли. Некоторые пытались оказать сопротивление, произошла перестрелка. Среди тех, кого сразили пули чекистов, опознали «шефа», командора Кроми. Не удалось ему покинуть Россию, не удалось «хлопнуть за собой дверью».

На дальнейшие события наложилась кровавая вакханалия. 2 сентября по инициативе Свердлова вышло постановление ВЦИК о «красном терроре». 5 сентября под его же председательством аналогичное постановление принял Совнарком: «Нам необходимо немедленно, раз и навсегда очистить наш тыл от белогвардейской сволочи… Ни малейшего промедления при применении массового террора… Не око за око, а тысячу глаз за один. Тысячу жизней буржуазии за жизнь вождя!»

В общем-то, по России кровь уже лилась вовсю. Лилась на фронтах гражданской, с политическими противниками расправлялись и в тылах. Но постановление о «красном терроре» как бы узаконило зверства. Утвердило положение, что людей можно истреблять без каких-либо преступлений с их стороны, без суда. Принялись хватать заложников из духовенства, интеллигенции. В Москве в «ленинские дни» перебили около тысячи человек. Карл Радек требовал, чтобы казни были публичными — тогда они окажут более сильное воздействие. Сначала расстреливали на Ходынском поле «торжественно», под музыку оркестра. Но красноармейцы, выделенные для убийств, не выдержали, взбунтовались. Их заменили китайцами и стали казнить уже без музыки.

В Питере преемник Урицкого Бокий, один из любимцев Свердлова (и оккультист), казнил 1300 человек. На места Яков Михайлович централизованно направлял разнарядки, строго требовал отчетности. Поступали доклады из губернских городов. Где-то расстреляли 30, где-то 150 или 200… Кампанию горячо поддержал Троцкий. Заявлял, что «устрашение является могущественным средством политики, и надо быть ханжой, чтобы этого не понимать». Он находился на фронте, как раз в эти дни взял Казань — и устроил такую «месть» за Ленина, что через неделю красная печать сообщала: «Казань пуста. Ни одного попа, ни монаха, ни буржуя». После этой бойни на политических карикатурах Троцкого стали изображать на грудах черепов.

Однако ранение Ленина, за которого «мстили», оказалось не слишком тяжелым. Он быстро поправлялся и 17 сентября явился на заседание Совнаркома. Не тут-то было! Возвращать власть «дорогому Владимиру Ильичу» Свердлов явно не спешил. Он быстренько привлек врачей и провел через ЦК решение: вождю необходимо подлечиться и отдохнуть. Как пишет его супруга, «Яков Михайлович поручил Малькову объездить Подмосковье и найти подходящее помещение» — удобное и достаточно изолированное, чтобы, значит, посторонние не мешали. И он сам никому не мешался. Тогда-то и были выбраны пресловутые Горки. «Яков Михайлович сам следил, чтобы в Горках было все нужное… часто он ездил в Горки. А то посылал Ильичу коротенькие записки, информируя его по важнейшим вопросам, пересылал наиболее важные документы». То есть замкнул все контакты с Лениным на себя. Он сам решал, кого допустить для встречи. Из правительственных и партийных руководителей в Горках не появлялся никто, кроме Якова Михайловича. Охрану он отобрал лично, дал ей строгие инструкции оберегать безопасность Ленина и следить — никаких посторонних контактов.

Свердлов разогнал подальше и других лидеров, не принадлежавших к его группировке. Наркому продовольствия Цюрупе объявил, что тот плохо выглядит, отослал в отпуск на два месяца. А 2 октября на заседание ЦК был вынесен вопрос о работе ВЧК. Вскрылись различные недостатки, приняли решение подготовить новое положение о ЧК. Но при этом Яков Михайлович подвел мину, что Дзержинский перетрудился, — и его тоже выгнали в отпуск. Вообще отправили за границу. Пускай, мол, поедет к семье в Швейцарию.

Отметим, что от руководства ВЧК Дзержинский отстранялся дважды. И оба раза — когда он «переходил дорогу» Свердлову и Троцкому. Первый раз после убийства Мирбаха и «левоэсеровского мятежа». Тогда появилось странное заявление самого Феликса Эдмундовича, что он является «свидетелем» по данному делу, поэтому не может возглавлять ВЧК. Его заменил Петерс. Дзержинского вернули на прежний пост только 22 августа. Он ухватился раскручивать заговор Локкарта — и от него снова избавились. Опять заменили Петерсом. Ну а Ленина Яков Михайлович под разными предлогами удерживал в Горках почти месяц! Сначала ссылался на врачей. Потом комендант Кремля Мальков по указанию Свердлова принялся лгать, будто в московской квартире вождя не закончен ремонт. Но однажды Мальков проболтался. Ленин учинил скандал, больше ничего не слушал и 18 октября вернулся в столицу.

А пока не было Владимира Ильича и Феликса Эдмундовича, расследование шпионского клубка приняло вполне определенный оборот. Оно было поручено Виктору Кингисеппу. Как следователь по особым делам Верховного трибунала ВЦИК и член ВЦИК Кингисепп подчинялся Свердлову. Эта личность оказывалась тут как тут, когда требовалось замутить воду. В прошлых главах уже описывалось, как он подвел под расстрел командующего Балтфлотом Щастного. Он же расследовал убийство Мирбаха, а потом и покушение на Ленина — благополучно списав всю вину на Каплан и похоронив иные версии. Но по делу Локкарта работа велась совершенно иначе! Даже как-то необычно для советских органов осени 1918-го!

Ведь в это же самое время отправляли на расстрелы тысячи людей вообще без вины, «в порядке красного террора». А шпионов брали по намеченным спискам, по выявленным адресам и явкам, арестовали не менее сотни человек. Но Кингисепп и его подручные сочли, что для большинства из них доказательства вины слишком слабы. Отпустили на все четыре стороны. Процесс Верховного трибунала открылся в ноябре — и из сотни осталось лишь 24 подсудимых. Да и то четверых главных обвиняемых судили заочно. Сидней Рейли и французский разведчик Генрих Вертимон сумели скрыться. Английский и французский генеральный консулы, Локкарт и Гренар, обладали дипломатической неприкосновенностью. По приказу Дзержинского чекисты задержали их, но как бы «условно», неофициально. В Лондоне сразу же арестовали советского представителя Литвинова, и был произведен обмен, Локкарт и Гренар уехали на родину.

А без них на скамье подсудимых очутилась только «мелочь»: пара отставных генералов, пара офицеров, служащие, несколько дам, попавшийся при арестах связной Чехословацкого корпуса Иозеф Пшеничко. Основными обвиняемыми стали американец Каламатиано (рядовой шпион, он значился в сети Рейли как «агент № 15») и служащий управления военных сообщений Александр Фриде. Сам по себе судебный процесс мог стать более чем громким! На нем было представлено множество свидетелей, найденных при обысках документов и других улик. Но пробежались по ним поверхностно, выборочно.