Ядерный круговорот - что было, что будет - Николай Червов

— Подождать надо. Не горячись. Все образуется, — С. Ахромеев сердито посмотрел на меня, однако сдержался и замолчал. Он лучше меня понимал, что за приливом неизбежно будет отлив, что сила и угрозы Вашингтона не дают ответа ни на один вопрос, что только равные условия, компромиссы, взаимные уступки откроют двери конструктивным переговорам.

В последующем так и было. Но— и это самое важное— делегация шла на компромиссу не самостоятельно, не по своему желанию, а в пределах утвержденных директив. Основная задача делегации-умело отстоять свои позиции, защитить и доказан, их преимущество для обеих договаривающихся сторон.

В этом плане мои коллеги обладали великолепными качествами переговорщиков. Они не шли на договоренности любой ценой, не делали некомпенсированных уступок, а всегда строго выдерживали общий баланс сил и интересов сторон.

Главы американских делегаций П. Нитце, М. Кам-пельман и другие, как говорится, на своей шкуре испытали искусство ведения переговоров таких профессионалов, как, например, Ю. А. Квицинский и В, П. Карпов, которые не раз загоняли в угол американских партнеров, заставляя их всерьез попотеть, чтобы сохранить лицо. Давление и диктат Вашингтона нс работали. Договоренности достигались в основном на равной основе.

Что касается проявления инициативы в части односторонних уступок, то сюда не надо впутывать делегацию. У нее были узкие полномочия, установленные директивами Политбюро. За пределы директивы нс выйдешь, иначе «кузькину мать» не избежать, будь у тебя хоть семь пядей во лбу.

Привилегия провозглашения новых инициатив в области разоружения целиком принадлежала руководству страны. Только устами Генсека (Президента), иногда министра иностранных дел, реже председателя правительства объявлялись новые идеи, предложения, решения— на встречах в верхах, по телевидению, в прессе и т. д. Односторонние уступки с нашей стороны совершались, как правило, во время переговоров руководителей на разных уровнях. Так наши высокие начальники добровольно подарили американцам новейший ракетный комплекс «Ока» (Э. Шеварднадзе, М. Горбачев). Согласились под давлением США уничтожить ни за что, ни про что недостроенную и еще не задействованную Красноярскую РЛС (Э. Шеварднадзе). Отдали «втихаря» Америке шельф Берингова моря (Э. Шеварднадзе). Разрушили, по требованию Вашингтона и по своему скудоумию основу боевой мощи страны, МБР с РГЧ ИН, заключив губительный для России Договор СНВ-2 (Б. Ельцин, А. Козырев). Организовали позорное бегство советских войск из стран Восточной Европы и Прибалтики (М. Горбачев, Э. Шеварднадзе) и т. д.

Почему руководители страны умудрялись идти на такие крупные односторонние уступки, которые, будучи явно ущербными, не вызывались объективной необходимостью? Вопрос сложный и неоднозначный. Пе могу представить себе, что это было сделано намеренно. Думаю, что в каждом конкретном случае тот или иной руководитель преуспел в этом деле в силу своих персональных «достоинств» и под влиянием каких-то других факторов. Вместе с тем, отчетливо видны общие причины содеянного, в числе которых я бы назвал следующие. Это, прежде всего, излишняя переоценка лидерами своего прошлого опыта партийной работы, значения политических решений в ущерб профессиональной стороне переговоров. Партократы втайне всегда боялись профессионалов, а находясь у руля власти, они считали зазорным консультироваться с ними. От-, сюда— своеволие, безразличное отношение к тому, «что хочется» и «что можно», недооценка из-за некомпетентности последствий допущенных промахов и ошибок; стремление договориться любой ценой и как можно быстрее — лишь бы «вписаться в историю».

Воплощением некомпетентности и непрофессионализма наших вождей того времени является отсутствие у них государственной мудрости и гибкости, способности ответственно, целеустремленно и жестко, если хотите, беспощадно защищать интересы своей страны, не поддаваясь иллюзиям, эмоциям, самолюбованию. Берусь утверждать, что в результате названных выше причин стали возможны серьезные уступки и проступки, которые нанесли огромный вред оборонному потенциалу государства. В межведомственных отношениях они, как правило, приводили к негативным по следствиям. Имели место случаи, когДа Э. Шеварднадзе, находясь за рубежом и будучи, видимо, под давлением «общечеловеческих ценностей», действовал в обход Директив по той или иной проблеме. При этом он направлял телеграммы напрямую Генсеку и, ссыла ясь на необходимость срочного принятия решений, просил утвердить его действия (иначе «история нас нс простит»), на что получал согласие.

Таким путем были сделаны односторонние уступки по истребительной авиации («будем держать в уме этот вопрос»); дал согласие Госсекретарю Шульцу (ап рель 1987 г.) на включение нашей ракеты «Ока» (даль ность менее 500 км) в Договор по РСМД, вопреки директивам и категорическому возражению Минобо роны. «Военное руководство было возмущено случи» шимся. Никаких вразумительных разъяснений от Ми нистерства иностранных дел, связанных с обязательс i вом односторонней ликвидации ракет «Ока», мы нс получили.

Между военными и Шеварднадзе из-за такого пре небрежения мнением Министерства обороны со сторо ны Министерства иностранных дел пролегла нервам трещина» 25. Были другие случаи самочинных действий Э. Шеварднадзе в связи с переговорами по ядерным и обычным вооружениям. 10 января 1990 г. на совеща нии членов советских делегаций, ведущих переговоры в Женеве и Вене, Э. Шеварднадзе потребовал «подви жек любой ценой... надо уступать... Вы понимаете, что я говорю это с одобрения самого верха».

Промахи и отступления от директив не оставались «незамеченными». Они принципиально обсуждались или на «пятерке», или на Межведомственной комис сии. При этом в адрес Шеварднадзе высказывались иногда резкие и нелицеприятные замечания (со сторо ны С. Ф. Ахромеева, М. А. Моисеева, О. Д. Бакланом;! и др.). Но делалось все с позиции объективности и за боты о безопасности государства. Это, кстати, также является свидетельством того, что выработанная за многие годы система подготовки директив к переговорам была правильной. Она и теперь могла бы успешно действовать, разумеется, с учетом отдельных недостатков и коррекцией в связи со структурными изменениями государственных органов.

К сожалению, как мне известно, новая российская власть в первые годы своего правления все советское отвергла. Механизм подготовки переговоров и школа Профессирналов были разрушены. На смену пришли -бездарные личности типа П. Грачева и А. Козырева, Которые не знали проблем переговоров и не ведали, ЧТО творили. Под руководством и по указанию Б. Ельцина они начали рулить с позиций волюнтаризма, что привело к несогласованным действиям между ведомствами и, как следствие, — к ошибкам и просчетам в области разоружения. Это нанесло непоправимый ущерб безопасности России. Плохо, когда опыт подменяют невежеством.

В заключение обсуждаемой темы хочу поделиться СВоим мнением еще по одному вопросу. Меня нередко спрашивают: «Как подбирались кадры для ведения переговоров? По какому принципу они направлялись за; рубеж? Учитывалась ли при этом материальная заинтересованность?» Вопросы резонные и с подтекстом.

, Как начальник управления, я руководствовался в этом деле главным требованием: там, на переговорах,— передний край. Следовательно, туда должны направляться самые грамотные в широком смысле слова и компетентные люди. Никакого «блата», учета ' материальной заинтересованности, панибратства, семейственности здесь не было. Я хорошо знал многих опытных переговорщиков другой стороны. Видел так же, как в МИДе и других ведомствах подбирались на переговоры отлично подготовленные специалисты-профессионалы. С той же меркой к подбору кадров подходили и мы в своем управлении. Каждая кандидатура обсуждалась и рассматривалась со всех сторон. Поэтому у нас практически не было ошибок: все наши переговорщики достойно представляли Министерство обороны за рубежом.

Конечно, дело это было для нас непростое, так как надо было иметь квалифицированных работников и здесь, в Центре, чтобы справляться не только с большим объемом поставленных задач, но и сво евременно реагировать на все происходящее в ходе переговоров. Однако приоритет всегда отдавался подбору переговорщиков в состав делегации.

Бывая на переговорах, я внимательно наблюдая за работой своих людей и всей делегации. Но ни когда не позволял вмешиваться в их работу. Я всегда помнил: состав делегации утвержден, людям довери ли вести переговоры, у них есть директивы, они несу i за это ответственность. Я мог что-либо подсказам., посоветовать, помочь. Но чтобы подменять кого-ли бо, делать «разносы» подчиненным— все это считан и считаю грубейшей ошибкой в принципе, а «разно сы» — самодурством. Чтобы вести переговоры по су ществу, надо иметь официальные полномочия. Когда они у меня были, я брал ответственность на себя и вел переговоры. В других случаях, встречаясь с членами делегации противоположной стороны, я имен с ними беседы на различные темы, высказывал свое мнение о ходе переговоров, разумеется, в рамках ди ректив и не более того. По возвращении нашей делегации с переговоров всегда подводил итоги раунда с оценкой деятельности каждого. Такой метод рабо ты в данном вопросе, в моем понимании, являеася нормальным.