Леди не движется – 2 - Олег Дивов

Но при всем этом я была чертовски рада его видеть. У меня просто сердце запело, когда он вошел. Я разом осознала, как же мне не хватало его. Все эти жуткие трое суток, прожитых в отчаянии и страхе. Честное слово, первым моим порывом было кинуться ему на шею и разреветься от счастья. Конечно, я сдержалась.

Бесшумно и легко ступая, Август обошел все трупы, профессионально их оглядел. Подошел следователь, Йен представил их с Августом друг другу. Следователь сам еще ничего не знал, потому что я не успела придумать, что врать про Даймона… Август внезапно повернулся, буквально в пять шагов пересек разделявшее нас пространство и сел рядом раньше, чем я выдохнула.

– Насколько важно сохранять легенду? – спросил он.

– Очень важно.

Август скользнул равнодушным взглядом по собравшимся. Ничего уточнять не стал.

– Какие идеи?

– Ну, основная – добыть гроб и вынести меня в гробу.

Август чуть не застонал.

– Ни ума, ни фантазии у вас. Тебя не могут отдать для похорон в день убийства. Будешь тут жить до срока?

– Это не моя идея, – с достоинством возразила я. – Я тактик, так далеко вперед не заглядываю и решаю проблемы по мере их поступления.

– Хочешь сказать, проблема выхода еще не поступила? – Август посмотрел на меня почти с ненавистью. Ну, не с ненавистью, но при его сдержанности недовольный взгляд означал примерно ту же степень неодобрения, что взрыв бешенства – у Макса.

– Ко мне – нет, еще не поступила. Я только что решила задачу «притворись трупом», замерзла как собака, сижу отогреваюсь. Отогреюсь – позвоню комиссару и попрошу самый маленький комплект формы для шлемонавта. И преспокойно выйду. Вон, Нину Осси сопровождать буду. Ей же нужна охрана, чтоб толпа не разобрала на клочки на память.

– Уже лучше, – фыркнул Август. – Ладно, сиди. – Он встал, еще раз оглядел присутствующих, на этот раз особое внимание уделив дамам. – Мисс Осси, могу я попросить на вечер ваш парик?

Я покосилась на нее. То, что волосы у нее не натуральные, я заметила. Но как Август определил, что именно парик?

Нину интересовало то же самое.

– Вы на всех записях избегаете резких движений головой, не встряхиваете волосами даже тогда, когда этого требует хореография, – пояснил Август. – Привычка с тех времен, когда вы не могли позволить себе дорогой парик с надежным креплением.

Нина хохотнула и принялась отлеплять от висков и кожи за ушами тонкую пленку, намертво удерживающую парик. Через минуту она протянула свои малиновые волосы Августу. Под париком у нее обнаружилось полтора дюйма симпатичной золотистой шерстки а-ля индианка. Короткая стрижка разительно меняла ее.

Через минуту морг превратился в гримерку. Август собрал у всех женщин декоративную косметику и принялся разукрашивать меня с Ниной. Нине нарисовал роскошный фингал на половину лица, с припухлостями и ссадинами. Типа свидетельница расстрела, убежала, ее догнал орк, стукнул, тут его настигла пуля неизвестного снайпера. Синяк и другая прическа превратили Нину Осси, при ее-то запоминающихся неправильных чертах лица, в совершенно незнакомую девицу из студенческой богемы. А уж когда мы поменялись одеждой, Нина и вовсе перестала быть собой.

Август послал полицейского на поиски луковицы – разумеется, большой и натуральной, – а сам взялся за меня. По идее, надо было мне самой поработать, я ведь обучена профессиональному маскировочному гриму, и даже с набором гражданской косметики могла преобразиться так, что Даймон бы языком цокал, но, во-первых, в морге не нашлось зеркала, а во-вторых…

Я млела, когда он касался моего лица, кончиком пальца стирая лишнее. Стыдно признаться, но млела. Сейчас мне было наплевать, где и с кем он завел себе личную жизнь и как это отразится на моей судьбе. Август всегда окутывал меня особенной аурой, я чувствовала себя словно в защищенном от всех ветров коконе.

Наши лица были очень близко, и я видела, какая гладкая кожа у него на щеках. Как будто он брился прямо перед посадкой на Эверест. Мне вдруг безумно захотелось погладить его, до боли просто захотелось. Поскольку у меня нет комплексов вроде «нельзя приставать к начальнику», я быстренько выдумала, что у него соринка и жизненно важно ее смахнуть, иначе мое эстетическое чувство взбунтуется.

Я несколько раз коснулась ладонью его скулы – «соринка» липкая оказалась, ага-ага. Август смотрел на меня с растущей тревогой. Он не любил, когда я прикасалась к нему, сразу напрягался.

– Мусор какой-то прилип, – объяснила я дружелюбно.

– Я так и понял, – ответил он бесстрастно.

– Надо же, ты не разбираешься в женских тряпках…

– Уже разбираюсь.

– …зато знаешь тонкости макияжа.

– У меня была богатая оперативная практика. Умею гримироваться всем, что есть под рукой. И других гримировать.

Через полчаса он водрузил мне на голову малиновый парик, критически оглядел. Зрители восхищенно охали и ахали.

– Надеюсь, парик идет мне больше, чем орочьи мозги, – озабоченно сказала я и потребовала зеркало.

Зеркало мне не дали: его вроде бы искали, но до сих пор не нашли. Зато пришел сам комиссар и притащил большую луковицу. Протянул Августу. Тот снял с пояса нож, быстро разрубил лук на несколько частей и разложил по гигиеническим салфеткам. Одну дольку завернул и сжал в кулаке. По моргу потек странный запах – химии и еще чего-то, непонятного, в носу защипало.

– Отлично, – сказал Август, – главное, чтоб от нас луком не несло, пока будем идти сквозь толпу.

Под командованием Августа дело мигом исправилось. Вместо великосветской тусовки в стиле «бедлам» в морге орудовала уже слаженная команда. Женская половина дорабатывала идею маскарада; Лючия выпросила у комиссара старые рабочие очки, настолько несуразные, что они запросто сходили за модный аксессуар. В этих очках, закрывших две трети моего лица, я чувствовала себя сварщиком, а Нина Осси пришла в восторг и уточнила, очки дали поносить или подарили. Ее утешили – подарили. Нина объявила, что будет их носить, они стильные. Мужчины тем временем приводили себя в надлежащее скорбное состояние путем обнюхивания лука. Макс надышался им так, что стал похож на монстра – красноглазого, красноносого и с пятнами на землисто-бледных щеках.

Здание мы покинули легко и непринужденно. Полицейские слегка оттеснили толпу, девушек со мной во главе закинули в большое грузовое такси, мужчины задержались для блиц-конференции. Йен сказал, что моя смерть – это большое горе, огромная потеря. Убийца не найден, но у полиции есть рабочая версия. Под видом этой версии он дал словесный портрет Гранта. А что, пусть студенчество проявит бдительность, приглядываясь к незнакомцам, тем более что Гранта-то найти тоже надо. Йен отдельно попросил не приближаться к этому человеку, а сразу сообщить в полицию.