Леди не движется – 2 - Олег Дивов

Все это уже было в вечерней ленте новостей. Сливом информации занимался лично Йен, потому и получилось так оперативненько.

Нина Осси сидела рядом со мной, тоже в одеяле, только полосатом, и чашка с чаем у нее была побольше. Сама Нина была зеленого, без шуток, цвета. Когда я убежала, а Даймон застрелил всех, кого хотел, Нину долго рвало от пережитого ужаса. Потом она разрыдалась. Потом ее еще раз вырвало, уже непонятно чем, потому что даже желчи не осталось, и она плакала до самого морга.

Макса заштопали. Он свалил Зелинского наземь и прикрыл собой. Даймон долго целился, в конце концов все-таки выстрелил – одной пулей порвав Максу плечо и пробив Зелинскому шею. В общем, с точки зрения диверсанта рана, полученная Максом, – действительно царапина. Всего-то кожа, до мяса, да, но мышцы не задеты, сосуды тоже целы. Штопали его прямо в морге, Макса соседство орочьих трупов веселило.

Роберта Зелинского увезли в госпиталь. Врачи сказали, что жить будет. Говорить сможет через месяц, а через пару лет снова начнет ходить. Наверное.

Одному Йену ничего не сделалось, поэтому он работал – гонял полицию, организовывал всех, успел выступить на короткой пресс-конференции…

Теперь мы сидели в морге и решали, что делать дальше. Проблема заключалась во мне: мой чип все еще лежал в кармане, снаружи толпилась студенческая пресса, отдельные особо изобретательные личности пролезли в здание, под видом свидетелей и нервно-пострадавших. Поскольку полицейский морг находился в одном доме с управлением полиции, мне выходить категорически не рекомендовалось. Для совета и охраны нам прислали двух младших криминалистов и одного следователя, который заодно снимал показания. Патологоанатом, высокий флегматичный мужик, уточнил – ему как, работать прямо сейчас или можно отложить до утра? Следователь ему сказал – а как хочешь, наших потерпевших уже не шокируешь сильнее, чем есть. Простые люди, что с них взять. С другой стороны, были бы сложными, кто-нибудь уже устроил бы скандал, почему мы их среди мертвецов держим или работать мешаем… Толпа снаружи прибывала, надо мной нависла реальная перспектива ночевки в морге, и Макс уже предложил вынести меня в гробу, погрузить на его яхту и отвезти на Сонно для похорон.

Я убеждала себя, что без чипа жить можно. Получалось так себе.

На прозекторских столах лежало пять свежих орочьих трупов. Двое удрали, а Даймон не стал гоняться за ними. Нет смысла, они голые, с планеты и даже с острова никуда не денутся, их местная полиция отловит. Один из убитых был чипованный, он-то и привез всю гоп-компанию на остров. Машину их обнаружили в парке. Патологоанатом только глянул – сразу сказал, что шунт орку ставили кустарно, он еще не зажил, да и чип, скорей всего, краденый.

Примчались лорд Рассел, Эмбер и Лючия. Похоже, чары Эмбер оказались сильнее религиозного фанатизма Рассела, потому что он больше не скалился на Лючию. Они приехали, узнав из новостей о моей смерти. Макс всех успокоил, попросил помощи в решении проблемы. Идея с гробом привела Лючию в восторг, она заявила, что уж гробов-то в Церкви Люцифера хватает, может дать взаймы, есть у нее достойный экземпляр. Нина оживилась, воскликнула – Макс, а как же концерт? Концерт же завтра, Делле непременно надо попасть. Пусть хоть в гробу принесут. Макс пообещал устроить ей пару-тройку концертов на Сонно, Нина успокоилась.

Рассел внимательно и придирчиво осмотрел орочьи трупы – полиция была в таком шоке, что даже не пыталась выгнать из зала посторонних, которые устроили там великосветскую тусовку, – одобрительно покачал головой, сообщил мне, что орков валил мастер своего дела. Орка свалить труднее, чем человека, как правило, нужно два-три смертельных попадания, потому что без сердца орк живет еще пару минут – не теряя разрушительных способностей. В качестве примера привел диких кабанов, которые пробегают иной раз и по двести метров, когда у них уже ни сердца, ни легких нет. Орки, заверил меня Рассел, еще хуже кабанов.

Я лишний раз подумала, как мне повезло, когда отстреливалась в гостинице. Кстати, интересно, как я без чипа заберу оттуда свои вещи? Как докажу, что я это я? Впрочем, я же мертвая, мне без разницы. Макс придумает, как вытащить барахло.

Нина, внезапно развеселившаяся, отыскала умопомрачительный кадр и показала мне. Да уж, есть чему завидовать. Макс на коленях у моего трупа, а мой труп так женственно и картинно лежит на бетоне… Тут я обратила внимание на комментарий и нахмурилась: Нина выдернула кадр уже из земной новостной ленты. «Сегодня на Эвересте, в ходе перестрелки на территории кампуса колледжа Святого Луки, убита Офелия Гвиневра ван ден Берг (псевдоним Делла Берг), ассистент инквизитора первого класса Августа-Александера Маккинби…» Я взбесилась, раскричалась, потребовала, чтобы мне отдали на расправу того гада, который опять обозвал меня Гвиневрой, когда у меня второе имя – Гвиневера… Макс даже испугался. Ну конечно, это Макс напортачил. Никак запомнить не может. Все присутствующие женщины пришли в восторг от «Гвиневеры», что только усилило мое раздражение. Если я что и ненавидела в этой жизни люто, так свое полное имя и фантазию папаши с дядюшкой, это ж они выдумали, спасибо, папиного двоюродного брата не было, а то у него тоже воображение, и была бы я какой-нибудь Корделией, хорошо еще не Дездемоной – а что, у Шекспира много прикольных женских имен…

В разгар этого дурдома открылись большие двери зала, и нас стало на три человека больше. Воцарилась тишина, потому что их никто не ждал.

Алистер и Кейт Торны. А на шаг впереди – Август Маккинби.

Август стоял и просто смотрел мне в глаза. Через весь зал. На его лице отсутствовал даже намек не то что на выражение – а на то, что это выражение хоть когда-нибудь бывает.

Жили только глаза.

Я не знала, плакать мне, или смеяться, или сделать вид, что ничего не заметила, списать на стресс, – так много всего было в этих глазах.

Вокруг снова поднялся шум, но я не разбирала ни слова. Звуковой шторм обтекал меня и Августа, как две скалы в море.

Наконец Август изрек слово. Одно.

– Живая.

Тон Августа не сулил мне ничего хорошего. Собственно, никакого тона не было вовсе. Это-то меня и пугало. Я понимала, конечно, что он зол. Зол как черт. Но это же Август-Александер Пол Николас и еще двенадцать имен Маккинби. У него абсолютное самообладание, многократно проверенное на тестах и провокациях в университете. Раз в год он позволяет себе сорваться – в быту, не при посторонних. Сейчас посторонних хватало, поэтому Август будет ровен и невозмутим, как робот. Но по-отом… но когда мы останемся вдвоем… Пожалуй, я даже жалела, что мой босс – не Макс. Макс просто зверски отымел бы и успокоился. «Зверски» в том плане, что имел бы, пока ему не надоест, но, конечно, без грубости. Что выдумает мне в наказание Август, я боялась и гадать.