Леди не движется – 2 - Олег Дивов

Здание мы покинули легко и непринужденно. Полицейские слегка оттеснили толпу, девушек со мной во главе закинули в большое грузовое такси, мужчины задержались для блиц-конференции. Йен сказал, что моя смерть – это большое горе, огромная потеря. Убийца не найден, но у полиции есть рабочая версия. Под видом этой версии он дал словесный портрет Гранта. А что, пусть студенчество проявит бдительность, приглядываясь к незнакомцам, тем более что Гранта-то найти тоже надо. Йен отдельно попросил не приближаться к этому человеку, а сразу сообщить в полицию.

В такси меня сразу оттеснили в глубину салона и с боков зажали телами Лючии и Нины Осси. Август прошел вперед, не глянув в мою сторону, поманил Макса. Вот даже интересно, что такого нового он может узнать от Макса, если тот сам не в курсе, я ж и ему ничего не объяснила.

– Это вот и есть старший братец Скотта? – задумчиво уточнила Лючия. – Н-да-а… Скотт добрее.

– Август добрый, – заступилась я. – Когда не злится.

– А чего он сейчас злится?

– Я приказ нарушила.

– Понятно. И сильно тебе влетит?

– Не знаю. Теоретически смысла нет наказывать – у меня контракт заканчивается. Но наверняка не скажу.

– Любрикант подарить? – Лючия мне подмигнула.

– Для мозгов? – уточнила я.

Лючия растерялась.

– А он что?..

– Нет, он просто культурный. С этическими принципами. Поэтому он несколько часов будет трахать мне мозг и насиловать психику, объясняя, как я виновата.

– О, дьявол, – почти испугалась Лючия. – Это уже какой-то садизм. Неужели нельзя просто наказать на деньги?

– Он считает, что раз у меня есть Макс, то к деньгам я равнодушна. Не проймешь меня этим, короче говоря. В чем-то он прав. Я совершенно равнодушна… к чужим деньгам. В том числе и Макса. А вот свои я очень даже люблю. Они мне, ты сама видела, каким трудом достаются.

Лючия сочувственно покивала.

У входа в отель я поманила Макса в сторону:

– Ты когда снимал номер для меня, оформил только на мое имя?

– Ну вообще-то нет, – признался Макс. – Оставил себе возможность войти, прости. В этой обстановке…

– Отлично, – перебила я. – Потому что я туда войти не могу. И держи меня под руку, когда будем проходить рамки.

Макс удивился.

– У меня снят чип.

– Почему?

– Потом, все потом. Мне главное – пройти рамки в куче людей.

Задачу Макс понял. Входную рамку мы миновали вчетвером – он, я, Йен и Кейт Торн. Остальные наступали нам на пятки. Думаю, что дежурный, даже если мониторил рамку, не заметил лишнюю голову в этакой толпе.

Оказавшись в номере, я первым делом нырнула в ванную комнату. Посмотрела на себя в зеркало и чуть не рухнула. Всегда думала, что мне не идут только светлые волосы. Это я себя с малиновыми не видела.

…Через двадцать минут я почти восстановила душевное равновесие. Я снова стала похожа на себя – правда, я подозревала, что примерно так буду выглядеть в гробу, но это не суть важно, – переоделась в чистое и уютное. На выходе из спальни я наткнулась на Августа, поджидавшего в узком коридорчике.

– Сюда, пожалуйста, – он кивнул на дверь кабинета.

Я отдала Нине Осси ее одежду и пошла отчитываться.

Август ждал меня, стоя спиной к двери. Руки в карманах, ноги расставлены. Когда я закрыла дверь, даже не повернулся.

Сейчас начнется, подумала я и выбрала самый безопасный угол.

Говорить Август умел. Во всех смыслах. И произносить, и подбирать слова, и выстраивать их в цепочки любой сложности и конфигурации.

Я забилась в угол дивана и поджала ноги. Такой несчастной я себя чувствовала только однажды – после трибунала. Августу было наплевать, что я переживаю. Он не смотрел. Он стоял спиной и излагал все, что думает – обо мне, моем поведении, моем отношении к работе. Излагал размеренно, словно читал речь с трибуны в суде. Обвинял и тут же выносил приговор.

Чертов инквизитор.

А я за четверо суток спала в лучшем случае три часа, толком не ела. И перед этим у меня отнюдь не отпуск был. Я устала, нервы стали похожи на мочалку. Я никому бы не призналась, какого ужаса натерпелась за эти дни, – но себе-то можно. Между прочим, я не какой-то киборг или андроид, я живой человек. И ладно бы я баклуши била – я ж столько материала добыла!

Да, конечно, Август прав. Ты можешь быть гением, но неподчинение приказу – однозначно преступление. И наплевать, что приказ тебе отдали, не разобравшись в обстановке. Отдали? Выполняй. Я все-таки кадровый офицер, так что цену своему поступку знала. Но нельзя же так! Ну оштрафуй, ну уволь – твое право. Август же просто размазывал меня. Методично и тонким слоем.

В какой момент я заплакала, сама не могу сказать. Поймала себя уже в процессе, так сказать. Испугалась, что вдруг сейчас Август обернется, заметит, стыда ж не оберешься: я – и реву в три ручья?! Тоже мне хоббит. И, разумеется, тут же всхлипнула. Не очень-то и громко, зато выразительно.

Август замолчал на полуслове. Обернулся. Я всячески прятала мокрое лицо, но он не стал задавать дурацкие мужские вопросы вроде «а чего это ты плачешь, что такого случилось?». Август просто вышел. Бесшумно, стремительно и немо.

Сказать, что я разозлилась, – ничего не сказать. За какие-то тридцать секунд я успела наградить Августа минимум двумя дюжинами заковыристых эпитетов, ни один из которых не пропустила бы цензура. Мужики все сволочи, все до единого. Сначала доведут женщину до слез, а потом убегают! Их нежная психика не позволяет им находиться рядом с плачущей женщиной. То есть у них психика нежная, а у нас, надо полагать, железобетонная. Ну, в общем, в этом есть резон, потому что для жизни с мужчиной нервы должны быть стальные.

Отсутствовал Август недолго, я не успела даже толком пожалеть себя. Он принес покрывало из спальни и низкий стакан с бренди. Невзирая на сопротивление, старательно укутал меня покрывалом, ворча:

– И это они считают люксом – бренди в баре есть, а бокалов для него нет! Пришлось налить во что попало…

Август уселся рядом, я обеими руками оттолкнула его. Он удивился. Искренне. Даже не подумал отодвинуться. Вместо этого он сунул мне в руку бокал:

– Вот, держи.

– Да на фиг мне нужен твой бренди, мне сейчас только бренди не хватало, я четверо суток толком не спала, меня ж развезет с него в два счета…

– Ну и пусть развезет, – уговаривал меня Август. – У тебя ж таблетки есть.

– Кончились, – буркнула я, хотя у меня еще оставалось по одной штуке в каждом блистере.

– Я так и знал, – без осуждения сказал Август, – поэтому отнял у Алистера. Того и другого. Сразу по коробке. Надолго хватит. Принесу. И спать тебя положу, если что.

– Я не могу спать, – всхлипнула я, – мне страшно.