Леди не движется – 2 - Олег Дивов

– И кто?

– Как – кто? Энстон, конечно.

– А если бы он тебе больше заплатил?

– Не имеет значения. Зачем убивать, когда можно украсть? Ему можно, значит, воровать из бюджета, а мне нельзя из его кармана? Притом, что в его кармане лежит бюджет, который наполняется в том числе и из моих налогов? План такой: я отдаю тебе половину инфы. Строго то, что имеет отношение к моим с ним переговорам. Там все четко, красиво. Ты проверяешь ее, затем притворяешься мертвой. Я снимаю ролик с подтверждением, после чего сюда прибегает Берг, ты объясняешь ему задачу. Он встречает полицию, убеждает ее поверить, что ты – это твой труп. Он плачет над тобой, вас таких снимают полицейские – позаботься, чтобы была утечка в прессу, а то Энстон проверить может, – тебя увозят в морг. Двое суток после этого не светись. Я получаю гонорар и передаю тебе вторую часть инфы. Она куда вкуснее первой. После этого делай что хочешь, хоть в полицию все сдавай. Момент – удачней не придумаешь. У тебя все дела на Эвересте закончены, можешь пару деньков просто отдохнуть, а Энстон слишком занят, чтобы детально проверять, правда ли ты убита. Опять же, если ты решишь пустить мою инфу в ход, то Энстону станет не до поисков меня, засранца этакого. Поможем друг другу?

– Ты в банду для этого внедрился?

– Что? А, нет. Я же говорю, деньги нужны.

– Не стыдно? Ты ведь один из лучших диверсантов.

– Ни капельки не стыдно. Государству можно убивать – моими руками, путем смертной казни, еще как, и все это считается законным. А что такое государство? Государство – это граждане. И я не вижу, почему государству можно, а отдельно взятому гражданину нельзя. У нас демократия, ребята. Я просто уравнял в правах гражданина и государство. Хотя ты, наверное, скажешь, что мне попросту наплевать на человеческую жизнь. И будешь права, кстати, есть такое дело.

– Заказчика в банде тоже сдашь.

– Торгуешься?

– Меня не так просто убить.

Даймон снова рассмеялся.

– Да мне не жалко. Знаешь, – он облокотился о нос машины, – двадцать лет назад она была очень красивой. Красивой и отчаявшейся. Мне нравятся такие женщины – с огнем и болью в глазах. Женщины, которые танцуют со Смертью. Ты еще ярче, но я уже не так молод, и душой в том числе. Двадцать лет назад я потерял голову и на прощание сказал ей: будут проблемы – звони. Она позвонила. Двадцать лет спустя. Я был почти оскорблен, но слово дадено. Думай, тебе этого хватит.

– И что потом? Тебе не заплатили?

– Заплатили. Мне заказали двоих. Потом я уже был свободен от всяких договоров, но не стал дистанцироваться. Мне понравились эти чипы. С ними интересно работать. Кроме того, я могу и сам себя нанять. Какой тут мой интерес – я оставил достаточно подсказок, разберешься сама. Когда вчера позвонил Энстон, я подумал: отличный повод! У меня есть все, что необходимо. Соглашайся, Делла Берг. Такого выгодного предложения тебе не делали давно. И не скоро сделают.

– Ты веришь мне на слово?

– Почему же нет?

Я ничего не сказала. И пистолет в его руке заметила поздно.

Раздался хлопок, по моей груди расплылось красное блестящее пятно. Я машинально отшатнулась, а Даймон засмеялся:

– Пиф-паф, Делла Берг, ты убита. Пойдем отыщем место и положим тебя в самой живописной позе.

Бред, полный бред. Я подчинилась. Даймон заботливо сунул мне в руку пластиковый футляр для карточек. Почти машинально я сделала выборочный просмотр. Если это и подделка, то высочайшего качества, и на глаз, без аппаратуры, я не распознаю ее. Да если бы и могла… Выбора-то у меня не было.

Я легла на бетон, Даймон снял и отложил в сторону одну туфельку, картинно разбросал мне волосы, прикрыв лицо.

– Теперь молчи и не дергайся, я включаю запись, – предупредил он.

Он взял мою левую руку, снял сопряженный браслет, пощелкал маленьким пинцетом, примериваясь – и ловко, почти в одно движение, вынул чип. Все правильно. Мало свалить, доказательством смерти считается только чип, снятый с тела, – и зафиксировавший момент, когда умер мозг. Даймон аккуратно уложил мой чип в кармашек из черной плотной пленки.

Почти каждому случалось остаться без чипа секунд на десять – при плановой замене. Ничего не успеваешь почувствовать – хотя некоторые пугаются. Мне случалось обходиться без чипа долго, я помнила, каково это, и старалась не вспоминать. Очень старалась. Меня уже бесило, что я не знаю, который час. Я наполовину оглохла и наполовину ослепла. Какая мелочь. Ты теперь, голубушка, в принципе знаешь об окружающем мире лишь то, что успела запомнить. Хорошо, кстати, что есть профессиональная привычка запоминать дорогу. Ведь карты местности тоже недоступны. Зато какое-то время ты не будешь замечать рекламных меток… Подумай об этом. Хоть минимальный позитив. Ой, мама, неуютно как. И бетон холодный.

– Отбой записи, – сказал Даймон. – И тебе отбой спектакля.

И протянул мне чип.

Я села.

– И?..

– Что? Мне твой чип не нужен, у меня уже есть. С уже записанной твоей смертью. Банда трудится на меня вовсю, хотя сама этого не понимает, – пояснил Даймон.

– Думаешь, Энстон еще не знает про местную технологию?

– Нет. И постарайся, чтобы в ближайшие двое суток не узнал. Попроси Маккинби, пускай он подбросит ему пищу для фантазии. Пусть Энстон будет занят.

Я кивнула. Даймон на корточках сидел напротив и смотрел мне в глаза.

– Сдавайся, – сказала я. – Дурак, с огнем же играешь. Тебя с твоей биографией никто в общую тюрьму не засунет, а спецтюрьма тебе не страшна. А то найдется же десяток орков и на твою голову.

– Может быть, – согласился Даймон. – У дилетантов всегда больше шансов убить профессионала. Профи знает замашки профи, а дилетант способен отмочить такую глупость, что удивишься уже на том свете… Но я еще потрепыхаюсь. Есть шанс. Если повезет, остаток жизни проведу в уютном родовом поместье. Не повезет… ну, значит, не повезет. – Помолчал. – Не вижу, куда ты свой шокер зашвырнула. Ладно, – он вынул из наплечной кобуры пистолет, положил рядом со мной. – А то я не всех орков отстрелял, мало ли… Бывай здорова, Делла Берг.

Легкой походкой Даймон ушел к машине. Я смотрела ему вслед. Снять его из его же пистолета мне и в голову не пришло. Пусть уходит. Даймон залез в кабину, завел двигатели. Машина повернулась носом к морю, коротко разбежалась и прыгнула в воздух.

Из кустов выбежал окровавленный Макс.

Я сидела в морге, закутавшись в клетчатое одеяло, и пила чай. Я ужасно замерзла, пока валялась на бетоне, а сбитые с толку, но по-прежнему неповоротливые полицейские фотографировали меня с разных ракурсов. Макс, весь в кровище, плакал надо мной так натурально, что я едва не разревелась за компанию. Он положил мою голову на колени, гладил меня по лицу, бормотал слова любви и клятвы мести. Нина Осси, которую не успели предупредить, добавила достоверности: она вышла на парковку, увидела нас и завыла совершенно по-бабьи, горестно и безнадежно.