Ромашковый лес - Евгения Агафонова

каждый день приходил к тебе и приносил с собой по одному лопуху, чтобы прикрыть твое тело. Когда меня замечали, я говорил что прячу тебя от врагов. Птицы совершенно стали мне доверять. Да и животные тоже: они видели, как я тебя оберегаю, поэтому и не трогали меня. А сейчас ты проснулся и я…я…я… – дятел больше не смог выговорить ни слова. Он просто резко рванул к волку, обнял его за хищную лапу и уткнулся в нее лбом.

Волк был счастлив! Он был счастлив, как никогда! Счастлив, что жив, счастлив, что на свете есть дружба! Что она досталась ему. Такая. Он еще крепче прижал к себе дятла. Как он был ему благодарен!

На следующий день война закончилась, потому что выяснилось, что воевать не хотел никто. Это Ворона так умело управляла своими птицами, что они беспрекословно слушали её, нападали на животных, а зверям ничего не оставалось, как защищаться. Когда выяснили, что войны желала одна жестокая Ворона, все тут же перестали точить свои иголки, клыки, когти и зубы, и разошлись каждый по своим местам: птицы – в гнезда, животные – в норы и дупла. И с этих пор в лесу воцарился полный мир. Какое-то время птицы с животными не могли спокойно общаться, но когда над лесом вновь засияло солнце, когда ночи стали освещаться звёздами, когда ветер встал с облачной кроватки и покрыл своим лёгким дуновением лесной мир, когда вновь зацвели цветы, тогда снова стало кругом мирно. Птицы дружили с животными, животные – с птицами. Они устраивали лесные праздники и жалели о том, что так много времени потратили на вражду.

А дружба волка и дятла стала еще прочней. Теперь они не расставались никогда. Однажды, солнечным цветущим утром, в дверь волчьей норы кто-то постучался. Волк открыл, на пороге стоял еще юный, но совсем уже взрослый волк.

– Сын… – не скрыв радости, шепотом произнес волк, – Сын! У меня же их было 6! Конечно! Конечно 6! Сын! Сын мой! Сыночек!

Дятел впервые видел старика волка рыдающим, рыдающим взахлеб. Он заплакал вместе с ним. Ведь друзья всегда всё делают вместе.

Что такое «дети»?

I.

– Таааак, сначала эту ниточку за эту, теперь вот эту, потом вот так, так, иии…всё! Готово! Мама! Мама! Смотри, какую паутинку я сплела!

Довольная маленькая паучонка бегала вокруг своего творения и восхищалась.

– Мама! Мама! Ну мама! Смотри! Смотри! Я сама! Я сама ее сделала!

Паучиха всё-таки оторвалась от своих дел и подползла к дочке. Каждое движение отдельной её лапки напоминало ползки маленького червячка, но создавалось впечатление, что все её восемь червячков – как одна семья: никто никого не толкает, а все послушно двигаются, один за одним.

Малышка крутилась вокруг нее, то подныривая под мамашу, то перепрыгивая через нее.

– Вот! Вот она! Паутинка! Моя!

Мама взглянула на паутинку: нитки переплетались между собой, образуя совершенно нераспутываемые узелки. Не было ни одной идеально приглаженной ниточки – все они были растрепаны и связаны между собой кое-как. Да и держалась паутиночка на ветках еле-еле. Даже приземлившаяся на паутинку маленькая мушка, казалось, не попадет в плен, а просто прорвет сеточку.

– Умничка моя! – сказала мама, притянула к себе за лапку довольную дочь, почесала ее пушистую спинку и прижала к себе.

Малышка закрыла глаза и наслаждалась каждым стуком маминого сердца, который она слышала как будто бы у себя в груди.

С довольной улыбкой на лице она открыла глазки и увидела несказанное чудо: на соседнем дереве красовалась удивительная паутинка, похожая на ту, что была у нее, только сказочней. Каждая ниточка была будто шелк: гладкая, блестящая и сияющая. Каждое крепление ниточек было сделано настолько искусно, что не было видно ни одного узелка, а на самих нитках нежились удивительной красоты перламутрово-хрустальные капельки росы. Ниточки рисовали собой идеальную спираль, которая просто гипнотизировала паучонку своей совершенностью.

Мама заметила, что дочка чем-то захвачена, ведь она уже отпустила её, а дочка осталась стоять в том же положении, что и раньше, теперь уже обнимая воздух.

– Милая! – только на этот практически крик девочка наконец-то откликнулась. – Тебя просто не дозваться! Что случилось?

Маленькая паучишка показала маме паутинку.

– Ты только посмотри, какая красота! Мама!

Мама улыбнулась.

– Чего ты улыбаешься? – спросила, попытавшись повторить мамину улыбку, дочурка.

– Это моя паутинка, – сказала мама.

Паучонка не сводила с мамы глаз.

– Твоя? Мамочка, она такая…такая…такая красивая! И эта роса! – малышка посмотрела на свою паутинку и расстроилась.

– Нуу, чего ты загрустила? Не грусти! Я тебя научу. И ты будешь делать такие же паутинки! Это просто! Только нужно время. А сейчас поползли обед ловить – пора уже.

Паучонка поверила маме, и они умчались за мошками.

II.

– Мама! Мама! Мама! Мама!

– Иду-иду! Сейчас! Так: вот тебе мушка, и тебе мушка. Еще раз тебе? Держи? И тебе еще раз? И ты держи!

Теперь маленькая паучонка бегала вокруг своих детишек, как когда-то за ней бегала её мама. Она доставала им еду, учила ползать, двигая каждой лапкой как червячком, и учила делать паутинки. Теперь она умела делать паутинки так, как никто другой! Её паутинки были самыми гладкими, самыми росистыми и просто самыми-самыми! Только никто об этом не знал. Всю эту красоту видели только дети и несколько знакомых паучков, зато умение плести идеальную спиральку помогало ей ловить больше мошек.

Несколько лет назад, когда паучатки были еще совсем малютками, папа-паук не вернулся домой. Потом его семье принесли весточку, что его съела ящерица. Все очень тосковали по нему, особенно паучиха, ведь она любила его больше всех на свете! Только его стук сердца она слышала за миллионы километров, только к нему ее душа просилась беспрестанно, только его прикосновение могло пустить по телу приятный холодок. А теперь его не было. Паучиха всегда, всегда помнила о нем, и часто с ним разговаривала, ведь она по-прежнему его чувствовала.

Прошло время. Боль не улеглась, она просто стала терпимей, чем раньше. Паучиха всё также скучала, просто теперь это не мешало ей жить.

Как-то раз, когда дети гуляли с друзьями, к паучихе неожиданно пришла её мать. Мама залезла на дерево и случайно застала свою дочь плачущей.

Паучишка заметила, что кто-то вошёл, резко вытерла слезы, сделала вид, что улыбнулась и подползла к мамочке.

– Что случилось? – спросила мама.

– А что, что-то случилось? – почти искренне удивилась дочка.

– Малыш, я же вижу.

Паучиха даже обрадовалась, что мама пришла так не вовремя и что теперь ей не надо скрывать слёз.

– Понимаешь…да нет, тебе не надо этого знать… – вдруг передумала паучишка, но наткнувшись на мамин вопрошающе-требовательный взгляд, перед которым устоять она не могла никогда, она продолжила, – мне уже столько лет, а что у меня есть? Вот скажи мне, что?

– Ты потрясающе делаешь паутинки!