Девочка с глазами старухи - Гектор Шульц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда последний из несчастных рухнул бездыханным на снег, комендант подошел ближе и выстрелил каждому из них в голову. После чего заставил меня, Вальцмана и других капо сложить тела на тележку, где стояла пустая кастрюля. Тела убитых мы отвезли во второй блок, где их через несколько минут сожгли в печах. А я, глотая слезы, вспоминала улыбку усатого мужичка, который, казалось, не обращал внимания ни на ледяную воду, ни на мороз, ни на смеющихся немцев.
– «Не надо, дочка. Не давай им повода для радости», – глухо прозвучали в голове его последние слова.
В бараке, забываясь коротким и тревожным сном перед прибытием поездов, я снова и снова возвращалась к тому, что произошло у барака с русскими военнопленными. Над ними издевались, их избивали и поливали ледяной водой. Выдергивали из строя и расстреливали, после чего вешали над воротами в лагерь. Однако они всегда улыбались и с презрением смотрели на немецких солдат. Было еще кое-что в их глазах. Надежда. Погасить которую не могла ни ледяная вода, ни пистолет коменданта.
После того дня я много раз проходила мимо их барака. Иногда развозила с другими капо похлебку и хлеб, иногда меня вел Вальцман к месту выгрузки, иногда я шла в дом коменданта. И никто из них так и не сказал мне дурного слова. Я видела лишь добрые, одобряющие улыбки, горящие теплом глаза, а до ушей изредка доносился одобряющий шепот. Шепот, который согревал лучше горячей печки и бокала коньяка. Согревал тем, что в этом шепоте не было яда. Только улыбки, смех и тепло.
– Гляди. Вон наша девчонка идет.
– Элла, ты нам хоть мяска завтра привези.
– Куда тебе мяска. Жирный вон, как фрицы.
– Эх, а нас-то купать будут? А то грязные, как свиньи. Господин фриц морду воротит.
– Дочка, ты замолви там словечко, а? Как мы без купаний-то?
Я улыбалась, проходя мимо, и не обращала внимания на шипение сопровождавшего нас офицера. Наоборот, старалась запомнить эти моменты и частенько прокручивала их в голове после очередных походов во второй блок с новоприбывшими. Кусочками этого тепла я хоть немного согревала измученную душу и находила в себе силы встать утром, чтобы вновь принять участие в садистских играх коменданта Гота и его приближенных.
– Не давай им повода для радости.
Часто я повторяла эти слова, когда было особенно тяжело. Комендант ждет, когда мои глаза погаснут. Когда надежда полетит к небу в виде сизой струи дыма, вырвавшейся из печной трубы крематория. Когда ствол пистолета прижмется к моему лбу и принесет темноту, из которой нет обратного пути.
Глава шестая. Игрушка в кармане.
Август сорок четвертого запомнился многим заключенным. В лагерь так и продолжали прибывать поезда, битком набитые людьми, после которых оставались горы сумок и чемоданов в Канаде-два. Канада-один давно была забита до потолка, и комендант ломал голову, как освободить склады от ненужных вещей. Порой женские бараки вместо рытья ям отправляли на склад, где заставляли женщин грузить в тележки сырую одежду и почти истлевшую обувь. Это, как не представлявшее для немцев ценности, подлежало утилизации. Но крематории день и ночь работали на полную силу, поэтому вещи попросту выкидывали в свежевырытые ямы. Иногда туда же летели и тела узников, которые, по мнению охраны, работали не в полную силу и заметно тормозили работу. То и дело между чьи-то пиджаком или парой ветхих ботинок мелькало искаженное мукой лицо мертвеца. Которое тут же скрывали чужие вещи. Наполненные ямы закапывались и рядом, в каких-то ста шагах, рылась новая яма. Но даже это не помогало избавить склады от огромного количество отобранных вещей. Старый Шломо сбился с ног, пытаясь хоть как-то выполнить приказ коменданта. Иногда доходило до того, что чемоданы, даже не вскрываясь, выбрасывались в ямы со всем содержимым. Но все вернулось на круги своя, когда в лагерь стали свозить только узников из других лагерей. Все их вещи уже были с собой. Чаще всего – драная роба и стоптанные ботинки, которые тоже оседали на складах после того, как ворота газовых камер закрывались за нечастными. Или попросту сжигались в печах вместе с владельцами.
– Элла, возьми Эфраима и ступайте ко второму блоку. Надо забрать одежду.
Запыхавшийся Шломо уперся ладонью в стену и, вздохнув, утер пот со лба. Щеки старичка покрыла мертвенная бледность, но он в итоге собрался с силами и даже сподобился на улыбку. Нервную и испуганную. Я отложила в сторону чемодан, который разбирала, подвинула его к Рутке и, поднявшись, кивнула Эфраиму – рослому, кряжистому и молчаливому. Это позже я узнала, что в Дахау, откуда перевели Эфраима, ему отрезали язык. Но убивать не стали. Тогда еще была нужда в крепких и выносливых рабах. А работал Эфраим на совесть, в одиночку тягая тяжелые тележки, наполненные чемоданами. И даже несмотря на скудный паёк, он умудрился сохранить хорошую форму. Только почти все зубы потерял, как и большинство узников.
Идти пришлось недолго, через знакомый лесок, только по другой дороге, по которой никогда не водили заключенных. Эфраим шагал широко и быстро, и мне стоило усилий, чтобы поспевать за ним. Наконец, увидев, что я отстаю, он тяжело вздохнул и сбавил шаг, позволяя себя нагнать.
Солдаты, которые попадались нам по пути, не обращали на нас внимания. А виной всему особые голубые повязки на рукавах, которые носили все без исключения «жители» Канады-два. Лишь офицер, стоящий у ворот во второй блок, коротко поинтересовался о целях нашего визита и, получив ответ, отошел в сторону, давая Эфраиму проехать в ворота с тележкой.
Увидев гору одежды рядом со входом в крематорий, я тоскливо вздохнула и, махнув Эфраиму рукой, направилась к ней. Солдаты, курившие возле кучи, синхронно рассмеялись, увидев нас, а один из них, сплюнув на землю, велел поторопиться, пока с проверкой не пришел комендант. Но мы и не думали медлить. И я, и Эфраим давно уже поняли нехитрую мудрость. Медленные на дороге в Рай не задерживаются. Правда нам все равно пришлось дважды возвращаться, потому что все вещи на тележку Эфраима никак бы не уместились. К тому же их тоже приходилось сортировать. Помимо стандартных роб и обуви в куче хватало и других, более мелких вещей – кружек, очков, примитивных игрушек и
