Женщина при 1000 °С - Халльгрим Хельгасон

Детей у них, насколько я помню, четверо: Фридрик Ханс, Гвюдрун Марсибиль и еще двое, которых я не помню по имени.

Халли – прирожденный юрист, ему можно было бы даже на юрфаке не учиться. Я была готова засвидетельствовать, что ему можно выдать диплом юриста без экзаменов, ведь он уже на четвертом году жизни выдвинул обвинение против своей матери: подал на нее в инстанцию под названием Суд Общественного мнения за халатное отношение, а после выиграл еще множество дел против нее. Однако по причине врожденного эгоизма он никогда не защищал никого, кроме себя любимого. Поэтому он сделался спекулянтом: его основная работа заключается в том, чтобы владеть квартирами и домами, в которых живут другие. Очевидно, на лекциях на юрфаке Университета Исландии не рассказывают, в чем на самом деле смысл жизни.

Оулав Святой родился в шестьдесят пятом. Имя для него не было выбрано сознательно. В этом смысле со мной вышло как с той женщиной, которая назвала свою дочь Вигдис и забыла, что у отца имя – Финнбоги. А судя по перечню древненорвежских конунгов, он должен походить скорее на Олава Трюггвасона, чем на Олава Святого. Обладая упрямой головой и сердцем миссионера, он объездил много стран, где проповедовал местным жителям веру в самого себя, то есть в него, в Оулава Йоунссона Святого. Он весьма рано увлекся кулинарией; я считаю, что в этом моя вина, ведь я так ленюсь готовить, а он вечно такой голодный. Он немного попробовал то да се, а после его жизнь в основном протекала во всяких иностранных и просто странных кухнях. Оули долго заведовал приготовлением пищи в санатории в Кверагерди, а некоторое время организовывал банкеты в Ньюкастле, но при этом называл «англичанцев» убийственно малозаказными.

Сейчас он жутко много лет живет в Бергене, поставляет на дом бутерброды собственной фирмы, по-моему… Ведь что он рассказывает своей матери? Конечно же, ничего. Ничегошеньки. После того, как я пару лет назад съездила к нему в гости, он прислал мне только пару сухих поздравлений с Рождеством.

В Бергене все очень vakkert[129], кроме, пожалуй, автосалона «Тойота», в котором я провела первые дни своего визита, пока Оули выбирал себе навороченный джип, а его жена, мохеровая лошадка, переводила их стоимость в исландские кроны. Ну-ну… Всю зиму они откладывали свои планы в долгий ящик, а именно сейчас, когда к ним приехала престарелая мать из Исландии, они вдруг ожили, и им срочно потребовалось разъезжать по городу. Торчать дома со старушкой им, конечно же, не хотелось. Тогда бы им, чего доброго, пришлось вновь с ней знакомиться как следует. Вместо этого ее надо было поднимать на гору по канатной дороге, а потом опять опускать, катать на «метеоре» по Согн-о-Фьюране[130] и все время стоять на ледяной палубе и фотографировать. Он умудрился отщелкать семь тысяч снимков, на которых было все, кроме его матери, а Йоука в то время дежурила дома с детьми.

Йоуханна Рингстед была миловидным веснушчатым рыжиком, когда он впервые представил ее мне, но потом из-за своих малочисленных родов отяжелела. Она сильно расплылась, родив мальчика, который весил, насколько я помню, целых 5 кг, а обратно так и не стянулась.

Он зовет ее Джокхильд. В общем, эти ребята не без юмора, и Синдри с Биртой были хороши, как дети, но сейчас, конечно же, подсели на норвежские наркотики. Но вот рюмочку старушке они налить и не подумали. А я была с моими сыновьями так аккуратна, так терпелива. Я всегда пускала их на все мои банкеты, сажала за стол с гостями, велела слушать, запоминать, заучивать, ведь никакого «детства» на самом деле нет – это всего лишь шведская пропаганда – детство переоценивают, это всего лишь зал ожиданий жизни, которая начнется совсем скоро, так что лучше провести в нем время с пользой… Да я в вашем возрасте нищенствовала и в бомбоубежищах ночевала! Больше общайтесь со взрослыми, ясно? Послушайте Досси – он рассказывает о портовых кабаках в Генуе, там довольно интересная жизнь, милый Халли, принеси-ка мне из холодильника Canada Dry.

А мой младшенький – Магнус, Оболтус Диванный, рожденный весной шестьдесят девятого – моя третья попытка произвести на свет гения. И пусть смеется тот, кто может. И все-таки он – Магнус Исправитель Законов, потому что он исправно закончил учебное заведение более высокой ступени, чем его отец, Последнейоун Генеалог. В конце концов неплохо, что я вышла замуж и родила всех этих юристов, хотя я сама такая беззаконница. Магги взял пример с братьев и теперь устанавливает свои законы в мире бизнеса. Он у них банковский работник, сейчас это, по-моему, называется «государственный бескредитник».

Его работа – приучать чернильно-темное стадо народа к самообману, будто им станет лучше жить, если они сегодня же возьмут кредит. Что им не придется всю жизнь горбатиться, чтоб скопить на дом, в котором они встретят смерть. У нас в Брейдафьорде приходилось пахать шестнадцати поколениям, чтобы заработать на приличное жилище, а здесь хотят всё и сразу. Так что мой Магги приходил им на выручку и раздобывал для них этот жизненно важный кредит – знаменитый кредит с монетизацией.

Вместо того чтобы выплачивать кредит, всех заставили расплачиваться за кредит. Вместо того чтоб с каждой выплатой сумма снижалась, она росла. Таким образом, каждая следующая выплата становилась больше предыдущей, сумма все повышалась и так далее, пока стоимость квартирки на первом этаже не взлетала до четвертого. По окончании Кризиса, с сопутствующей лихорадкой на бирже, оказалось, что каждый задолжал по кредиту чуть ли не стоимость всего многоквартирника и все же его выселяли из его каморки куда-нибудь в чулан для велосипедов.

Да, жизнь в Исландии всегда отличалась странностью.

Какой-то кредитовладелец (то есть Маггин начальник), конечно же, нажился на этой кредитной беде народа и поспешил с этим сокровищем «на рынок», и торговал там, и менял свои акции, как пеленки, а потом вернулся домой, как старик из сказки: с четырьмя гнилыми яблоками в мешке. Таков уж исландский экономический гений. Они умудрились потопить даже сам «Эймскип», общество, которое в 1914 году создал буквально на пустом месте мой дедушка Свейн. Чем подтвердили новую пословицу: кто ничего не имеет, может все, а кто все имеет, не может ничего.

Так что моему Магги во время Кризиса пришлось туго. У него самого был какой-то поднебесный кредит, который рухнул на него. Этот обвал погреб под собой террасу и дом, а машина спаслась от него, отделавшись небольшими поломками. А ведь он тогда едва встал на ноги после трудного развода, который пережил шесть лет назад, и который сломил его так сильно, что он отправился мотать срок апатии. Как говаривали старики, беда приезжает в длинном поезде, а счастье – в маленьком вагончике. Ражая Рагнхейд, бывшая жена Магнуса и мать его детей, не остановилась на том, чтобы просто изменять ему в общественных туалетах для инвалидов (что обнаружила ее свекровь при весьма памятных обстоятельствах), ей надо было еще и отобрать у него все имущество; и это после того, как она сыграла первую скрипку в комплоте: тайком от меня продать мою родовую вотчину. Она навсегда останется моим самым любимым недругом.

Я прозвала ее Рогхейд, потому что она упряма и любит упираться рогом. Однажды ей удалось довести до слез даже меня – четырежды вдову. А у нее самой всегда «бодрая» стальная улыбка и милый вид. Ложь и подлость – последнее, что приходит в голову тем, кого она целует в щеку, как, впрочем, и безумная страсть. Скорее в голову приходит мороженая пикша. Это подтвердил и мой Оболтус, когда пару лет назад скулил у меня в гараже: в спальне у них царил лютый холод. На Западных фьордах таких женщин называли льдиноутробками. Из этого брака он, бедолага, вышел совсем замороженным и после него годами не пользовался своим инструментом, пока наконец невеличка из восточных садов не растопила и не расплавила его своей улыбкой Будды и ловкостью рук.

А сама Рогхейд шлялась по всему городу со своей морозильной установкой и морозила ни в чем не повинных мужчин, которые принимали стужу за любовь и тотчас бросали дом и детей. Моя Доура, что журнальчики всякие почитывает, рассказала мне, что она заманила двух почтенных отцов семейства в свой рефрижератор, а потом они проснулись с обморожениями в собственном дворе при утреннем заморозке: их нашли там жены, нагих и дрожащих, со сломанным хребтом и лобковыми волосами на губах.

У Магги от нее было двое детей; от своей матери они унаследовали злые чары и родились самыми натуральными ледышками, неспособными подарить мне хоть крупицу тепла. Их я не видала с тех пор, как сидела на санаторном утесе возле Залива и жевала булочки.

63

Достоинство