Двойная спираль. Забытые герои сражения за ДНК - Гарет Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В то время усиливались опасения, что немецкая технология, теперь оправляющаяся после послевоенных лишений с помощью значительных американских финансовых вливаний, восстановит свою былую мощь и обгонит Британию. Как бы то ни было, любой, кому довелось бы наблюдать за Рождественскими лекциями, почувствовал бы огромный оптимизм в отношении будущего британской науки. По заветам Майкла Фарадея, установившего традицию в 1825 году, лекции были рассчитаны на «юных слушателей»[295], поскольку целевой аудиторией были дети. Брэгг интуитивно знал, как заинтересовать эти юные умы, и в том, что касается молодых людей, он был на высоте.
Так Уильям Брэгг был формально представлен Королевскому институту. После новогоднего перерыва он вернулся в Университетский колледж Лондона, где он был назначен на должность профессора физики в 1915 году. Там было все так же, как и перед Рождеством: скучная неблагодарная работа и удушливая напыщенная политика, которой упивались в университетах.
В 1923 году подоспело предложение занять руководящий пост в Королевском институте. К должности прилагалась меблированная квартира (ни много ни мало в районе Мейфэр), зарплата была приемлемой, хотя и не впечатляющей. В былые времена руководство Королевским институтом было так же престижно, как и любая другая должность профессора в стране, но теперь институт переживал тяжелые времена и был на задворках исследований. Устройство туда было странным ходом для нобелевского лауреата, но Брэгг (к тому времени сэр Уильям) пошел на этот риск и согласился на предложенную должность директора. В этот раз он прибыл туда навсегда: он стал жить при институте, провел там остаток своей карьеры и там и умер.
Королевский институт был задуман[296] в Лондоне 8 марта 1799 года группой наиболее выдающихся ученых страны. Чтобы показать, насколько тесен может быть мир, они встретились в бывшем доме сэра Джозефа Бэнкса в Сохо, где позднее Роберт Броун добывал ядра из растительных клеток; а возглавлял собрание сэр Генри Кавендиш, чьим именем названа лаборатория в Кембридже, в которой Лоренсу Брэггу, Джиму Уотсону, Фрэнсису Крику и изящной двойной спирали ДНК суждено было встретиться полутора столетиями позже.
Новый институт принял четкие очертания за элегантной колоннадой дома № 20 по Альбемарль-стрит в районе Мейфэр и раскрыл свои двери в 1800 году. С самого начала его миссия состояла в том, чтобы прокладывать новые пути и просвещать, «распространяя знания и способствуя широкому ознакомлению с механическими изобретениями и усовершенствованиями; а также посредством философских лекций и экспериментов обучать применению науки в повседневной жизни».
Первым профессором химии стал Гемфри Дэви, и для института сразу же наступил золотой век. Три бурных месяца 1808 года Дэви открывал один элемент за другим, пропуская электрический ток через расплавленные соли – натрий, калий, бор, кальций и стронций и заканчивая барием, чтобы отметить новый, 1809 год. Слава Дэви озаряла институт и науку в целом. Он стал знаменитостью, занявшей столь же высокую позицию в обществе, как Уильям Вордсворт и сэр Вальтер Скотт (и покорил с ними обоими гору Хелвеллин в 1806 году).
Наследие Дэви включало в себя молодого человека, назначенного им на должность ассистента и секретаря после того, как сам он повредил глаза в результате лабораторного взрыва в 1812 году. Майкл Фарадей был уже известен своими экспериментами с «веселящим газом» (закисью азота), который стал применяться как анальгетик в то время, когда с хирургией шутки были плохи. Фарадей быстро раскрыл свою сущность как теоретик и изобретатель, а также гордый обладатель ума, как минимум столь же блестящего и оригинального, как у Дэви. Они работали вместе над созданием безопасной лампы для шахтеров, а затем поссорились и держались подальше друг от друга до самой смерти Дэви в Женеве в 1829 году.
Именно Фарадей превратил задачу Института по «распространению знаний» в искусство и захватывающее зрелище для широкой публики. Помимо «Лекций для юных слушателей» на Рождество он учредил еженедельные Пятничные вечерние беседы, на которых один из ведущих ученых рассуждал о своем предмете без колебаний, повторов или отступлений ровно час и ни минутой дольше. Он подал отличный пример, прочитав 19 Рождественских лекций и проведя множество бесед. Во время этих бесед состоялось первое появление на публике его электрогенератора в 1831 году и сногсшибательная демонстрация растормаживающих свойств закиси азота, игриво проведенная сэром Джоном Гипписли. К ярким моментам Пятничных вечеров и института относится беседа, проведенная в августе 1897 года, во время которой Дж. Дж. Томсон представил миру электрон. Многие из этих событий проходили в переполненном зале с как минимум 1000 слушателей (что больше чем в два раза превышало количество сидячих мест в аудитории) и регулярно вызывали такое скопление людей, что Альбемарль-стрит была обозначена как первая в столице улица с односторонним движением.
Впоследствии институт стал спокойнее и скучнее. В 1877 году «безжалостный» шотландский химик[297] Джеймс Дьюар занял пост профессора химии, а 20 годами позднее был назначен первым директором новой Исследовательской лаборатории Дэви – Фарадея. Дьюар интересовался чрезвычайно низкими температурами и изобрел вакуумную колбу для сохранения жидкостей очень горячими или очень холодными. Ему удалось получить сначала жидкий, а потом твердый водород. Это было в 1899 году. Затем его исследования сошли на нет, точно так же, как молекулярная активность прекращается, когда температура газа снижается до абсолютного нуля. На момент смерти в 1923 году ему был 81 год, он не сделал ничего нового за последние более чем 15 лет и совсем не собирался уходить из института.
Когда на смену Дьюару прибыл Уильям Брэгг, институт превратился в печальное место, производившее «унылое впечатление гавани, когда прилив прошел»[298]. Высвободить институт из посредственности, в которой он закоснел, было более сложной задачей, чем та, с которой он столкнулся в Аделаиде почти 40 годами ранее, но он был полон решимости вернуть институту былую славу. Помимо блестящего ума и непреклонной воли к успеху 61-летний Брэгг принес с собой «очарование и учтивость»[299], которые «быстро покорили все сердца».
Брэгг увлекал за собой, как некогда Фарадей, перенося радостное возбуждение науки из лаборатории в реальный мир. Его средствами были лекционный зал института, радио и печатные издания. Его собственные Рождественские лекции[300], особенно «Вселенная света» (1931 год), пользовались огромной популярностью,
