Москва. Квартирная симфония - Оксана Евгеньевна Даровская

После чего я умолкаю.

И вот мы получаем зарегистрированные документы. У Инги по условиям договора 14 дней на физическое освобождение квартиры. Всего-то упаковать вещи и перевезти мебель с коробками на другую сторону улицы. Ровно две недели мы ее не беспокоим. Затем ей звонит Иолантов – договориться о передаче ключей от квартиры. Она отвечает ему что-то невразумительное. «Вообще не понял, – недоумевает Иолантов, – говорит, ничего не вывозила, и трубку бросила, полоумная баба, ёпрст». Звоню Инге сама. Интонация у нее хамоватая: «Что вы мне своими сроками мозг компостируете, помню я про сроки, помню…» – в трубке слышится возня и мужской голос: «Дай трубка сюда, сам скажу (снова недолгое шуршание), машина нужен, Евгеньевна, без машина выезд не будет». В первые секунды я не понимаю, в чем проблема. Что за трудность заказать машину? Снова выхватывает трубку Инга: «Вы что, думаете, мы станем надрываться, тягать пешком сумки с рынка? Учтите, мы забаррикадируемся! Никого в квартиру не впустим!» Снова шуршание и мужской голос: «Ни один не пустим в квартира, пока срэдств на машина не будет. Замки в двэр крэпкий».

До меня наконец доходит, что они требуют денег на покупку машины. «Вашу мать, – думаю я, повесив трубку, – это после всего, что было пройдено».

Во избежание подобного беспредела принято удерживать у продавцов в качестве гарантии хотя бы скромную денежную сумму до выписки и выезда; но в нашем случае это было неосуществимо. Причитающаяся Инге сумма до копейки ушла на покупку однокомнатной квартиры, и это с учетом того, что мы уломали вдовца уступить в цене. Осмыслив требования, я снова звоню Инге. Трубку берет ее новый партнер-подстрекатель (предположительно Сахават).

– С тобой разговора не будет, передай трубку Инге, – как можно суровее говорю я.

– Слушаю. – Инга по-прежнему агрессивна.

– Инга, ответьте, пожалуйста, как вы раньше справлялись? Ваша теперешняя квартира к рынку ближе проданной, даже улицу переходить не надо.

– Ничего не ближе.

– Вы понимаете, что это шантаж? Вы расписку при получении зарегистрированного договора давали, что претензий к сделке не имеете. Квартира вам уже не принадлежит, собственность зарегистрирована на другого человека. Хотите с вашим новым поклонником иметь дело с ОМОНом?

Инга снова бросает трубку.

Про себя-то я знаю: подключать ОМОН – не мои методы. Взывать дальше к порядочности Инги, обработанной Сахаватом? Смешно. Натравить на них Иолантова с пистолетом? Исключено. Неизвестно, что он отчебучил у себя в Марий Эл, от каких преследований бежал. Возможно, объявлен во всероссийский розыск. Незаконное хранение табельного оружия, между прочим, – статья. Прихватят его за несанкционированные угрозы, и ниточка обязательно приведет ко мне как к пособнику и провокатору. Иолантова в новое требование Инги лучше вообще не посвящать. Нужно найти мирный путь решения конфликта. Вообще-то за тысячу долларов можно купить подержанные, не совсем разбитые «Жигули». Вот тут я звоню Феррари и объясняю ситуацию в красках. Недолго размышляя, Феррари соглашается выделить тысячу долларов на авто. Инга приехать для получения денег в «Даев-Плаза» или к нам в агентство отказывается наотрез (опасается, что мы подстроим каверзу и обведем ее вокруг пальца). В кабриолете вдвоем с Феррари мы ждем Ингу на малой дорожке у дома на 3-й Фрунзенской. Из подъезда Инга выходит в одиночку. (Высшие силы избавляют меня от очного знакомства с Сахаватом.) У нас наготове лист бумаги и ручка. «Не думайте, Сахават за нами из подъезда со второго этажа в окно следит», – предупреждает нас Инга, заправски пересчитывая купюры, пряча их затем в сумку. «Пишите новой собственнице расписку в получении денег, Инга. Если что-то пойдет не так, вы и ваш Сахават будете иметь дело с ее братом, он у нее опытный юрист со всеми вытекающими…» «Ой, только не надо меня пугать – пуганая», – пишет под нашу диктовку расписку Инга.

В этот же день происходит утечка информации. Зная агрессивный и незрелый ум Иолантова, я попросила Ингу молчать о выторгованных на машину деньгах. Язык за зубами не удержал, скорее всего, Сахават – в очередном разговоре с Иолантовым, продолжавшим напирать по поводу освобождения квартиры. От полученной информации Иолантова перекосило. В нем взбунтовался проштрафившийся опер.

– Живем у хрена на рогах в съемной однушке, толчемся в одной комнате с двумя, блин, детьми – ни трахнуться, ни пожрать нормально, – кухня четыре метра, а у этой денег как грязи, – заходится он гневным, на удивление стройным речитативом, – доплату на машину нашла, найдет на прибавку к нашей комиссии. Потрясти ее как следует, выбить из нее еще хотя бы парочку тысяч баксов.

– Интересно, Светозар, каким способом ты собираешься это сделать? Изложи подробный план. – Мне вправду любопытен ход его воспаленных мыслей.

– Очень просто. Вызвать эту Феррари в офис, сесть втроем в переговорной: вы, я и она. Вы говорите, что дешево продали ей квартиру, нарисовался другой покупатель, круче нее, агентство вправе отмотать сделку назад, вернуть ей деньги, я в это время за соседним столом разбираю и чищу пистолет. Оказываем на нее морально-психологическое давление с двух сторон. Никуда не денется, добавит сразу.

Так и хочется сказать: «Ну ты совсем идиот». Но нельзя. Надо блюсти имидж руководителя. Сама приняла его на трехмесячный испытательный срок, до конца которого еще две недели. (Иолантов уже как-то раз разбирал и чистил пистолет в агентстве, собрав вокруг себя весь мой коллектив, с упоением рассказывая про затвор, предохранитель, защелку магазина и кнопку извлечения баллона, набирая таким образом, как ему казалось, очки в глазах коллектива).

– Прекрасный план. Вообще-то это статья УК РФ. Что мешает Феррари после такой беседы, будучи собственником, заявить на нас куда следует? Смотрю, ты и о Вадике, у которого под рукой «нужные люди», забыл? Забыл, как он вел себя в бизнес-центре? У него, в отличие от тебя, Светозар, в Москве действительно все схвачено.

Почему люди не могут остановиться? Когда они отмоются от 90-х? И насморк у Иолантова оказался не сезонным, а всесезонным. Хлюпать носом, выдвигая теперешнее предложение (на дворе середина июля), он не перестал. За нашим с Иолантовым диалогом наблюдает риелтор Женя. Красивый, высокий, благородный Женя, с густой волной зачесанных назад каштановых волос. Актер по образованию. Ему бы играть изысканных персонажей с тонкими душевными переливами и аристократично-изящными длинными пальцами. Но, увы, это утопия. В фаворе у российских режиссеров «Бандитский Петербург» и «Бедная Настя». Занятости в кино у Жени нет. Лишь парочка ролей в «Театре на досках» у одиозного Сергея Кургиняна. А семья у Жени есть – жена и маленькая дочь. И ему тоже очень нужны деньги. Он устроился ко мне в группу от безденежного отчаяния. Его артистическая натура не выдерживает: «Ты сам себя слышишь, Светик?