Чеченская пыль - Инсаф Давлитов

Золотые сережки с красными камушками, цепочка с кулоном, два колечка. «Улов» действительно неплохой.

— Собираем манатки! — распоряжается Тайга. — Хорош здесь вылеживаться. Еще вчера должны были нас сменить. А насчет девчонки…

Если всплывет убийство, говорим, что угрожала нам гранатой. У нас этого добра немеряно. Отделаемся как-нибудь.

— Да-да, конечно, — поддакивает Павлик, любовно перебирая цацки.

7

Впереди — опасный участок, прикрываемый взводным опорным пунктом внутренних войск. Укрепление стоит на господствующей высотке. При виде ВОПа с российским триколором на флагштоке у солдат теплеет на душе. Они не одиноки на чужой настороженной земле. Здесь свои, если что — помогут.

Начальник колонны решает оставить Ильдара и женщину на попечение вэвэшников. Ему не нужна лишняя головная боль. Травмированного бойца заберут позже, а женщина доберется до нужного села после наведения там порядка. Солдат с сожалением выбирается наружу. Какого приятного общества лишился!

— Будь аккуратнее, — наставляет его Ксения. — Избегай резких движений, лучше полежи.

— Спасибо, — кивает Ильдар. — Еще увидимся. До встречи!

Лейтенант сопровождает его в периметр. Ильдар оглядывается вокруг и не находит ничего нового. Ему приходилось бывать на таких объектах.

Этот ВОП мало чем отличается от своих собратьев, разбросанных по территории мятежной республики. Он также рассчитан на круговую оборону и зиждется на закрытых огневых точках автоматчиков и пулеметчиков. Брустверы и блиндажи замаскированы дерном, затянуты маскировочной сетью, подходы заминированы и перекрыты проволочным заграждением. Кроме того, «точка» усилена расчетами ЗУ-23 и АГС-17.

Позиции обложены крупными камнями и изношенными покрышками. Резина связана между собой проволокой «четверкой» в три нити, чтобы не разлеталась при попаданиях из крупнокалиберного оружия.

Одним словом, на шару ВОП не взять. Обороняющиеся мигом дадут отпор, покрошат за милую душу, потерь не оберешься. А ночью так вообще к опорному пункту лучше не подходить без оповещения. В темноте могут и своих забросать пулями и снарядами, не разобравшись.

Еще на «точке» имеется БТР. Машину вэвэшники доработали. Это уже неожиданно. На бортах колесного чудовища — кустарные противокумулятивные решетки из арматуры, за которыми ящики с песком.

Какая-никакая, а дополнительная защита от партизан-паскудников, то и дело ищущих цель для своего ПТУРа или гранатомета, не помешает.

— Как дальше? — интересуется начальник войсковой колонны у капитана в выцветшем кепи. — Пройти сможем без задержек?

Вообще-то погоны у всех пустые, знаков различия нет. Ни к чему форсить звездочками под прицелом. Офицеры — желанная цель духов.

Выбил наглухо руководство — считай, бой выиграл. Случается, прибегает от соседей взъерошенный пацан и начинает искать и крыть матом идиотов, пуляющих по его людям. О том, кто перед тобой, узнаешь только после представления. «А ты кто такой вообще?» «Я кто?! Так вас и растак!» «Извините, товарищ лейтенант, не признали».

Командир вэвэшников, судя по всему, тертый калач. Высокий, жилистый, в видавшей виды афганке. На лбу и скулах следы от хороших ожогов, их даже загар не берет. За плечом — сильно поцарапанный автомат со спаренными магазинами.

— Есть несколько больших воронок, но их более-менее засыпали. Можно проползти.

— Что еще можешь сказать?

— На подходе к селу сходите с центральной дороги, — советует капитан. — Там наверняка посадили засаду и утыкали все фугасами.

Спокойно войти вам не дадут. Разделяйтесь и втягивайтесь туда с околиц. На обратном пути тоже не расслабляйтесь, будьте начеку.

Они еще не знают, но обратной дороги уже не будет. Армейская колонна исчезнет, растворится в недрах этой вонючей чеченской войны.

Улыбающиеся молодые лица останутся только в памяти выживших друзей, да на пленках дешевых китайских «мыльниц». Похоронки на ребят уже заполнены судьбой.

Скоро все оборвется. Мечты, надежды, страхи и желания многих людей превратятся в пустоту. Пока же мотострелки, пользуясь скоротечной остановкой, азартно меняются с контингентом ВОПа продуктами. У вэвэшников оказываются свежая зелень и репчатый лук, за них дают консервы. Те, кто не сталкивался с нехваткой витаминов, не поймут происходящего ажиотажа. Кто-то кружит вокруг прихорашивающейся Ксении. Радист гоняет на древнем кассетнике записи группы «Кино». Он блаженно щурится и кивает в такт музыке. Песни отличные. Классным мужиком был Виктор Цой.

8

Ильдар провожает уходящую колонну взглядом. Два танка, три БМП, зенитная установка. Да лихая бэшка с разведдозором. Всего порядка сорока человек. Кого-то из них сегодня могут не досчитаться.

Необязательно лезть в гущу боя, чтобы тебя не стало. Неугомонная смерть поджидает повсюду. Может припечатать в походе за дровами, вылазке за продовольствием, и во время банального построения на территории базы она тебя может достать. Зыбко здесь все, иногда одуванчиком себя чувствуешь.

Перед отправкой на войну Ильдар и не представлял, что его ждет.

Увиденное ошарашило. Вереницы залитых кровью санитарных машин, невообразимая каша из грязи и снега, вши, собаки-людоеды. И все это происходит в двадцатом веке. Когда люди носят белые рубашки, учатся в университетах, спасают тюленей и китов от вымирания. Потом пообвыкся, перестал забивать голову посторонними мыслями. Вокруг варварство, средневековье? Ну и черт с ним, лишь бы домой вернуться быстрее.

Дом… Для затурканных войной солдат это предел всех мечтаний. Даже не верится, что где-то есть мир и совсем не стреляют. Домой бы скорее.

Там можно спокойно выспаться, не опасаясь, что повяжут во сне, и не прятаться от снайперов, так и норовящих снести любую неосторожную голову. Еще там не бывает страшных лобовых атак и не заходятся в крике раненые люди. Там нет по утрам неприятных предчувствий нового, жуткого дня. Дома здорово.

Капитан назначает Ильдара на кухню, перебирать гречку для каши. На легкий труд, так сказать. Здесь уже корпит над крупой один боец с перебинтованным плечом. Солдаты знакомятся. Кто, откуда, сколько служишь? Обычный обмен информацией, с которого и начинается общение в армии. А поговорить есть о чем. Интересно же, как и чем живут другие.

Во внутренних войсках, оказывается, то же, что и везде. Никто не хочет умирать раньше времени, но ведут себя люди перед лицом опасности по-разному. Те, кто послабже, бегут, самострельничают, симулируют психические расстройства.

Посмотришь на иных, вроде можно доверять. Но это только видимость.

Внутри у них пусто, поэтому они так и останутся навсегда пустышками.

Суровая действительность уже ничего не исправит, не вылепит из них настоящих мужиков. Вот и стараются смыться всеми правдами и неправдами поскорее из зоны риска. Но это и к лучшему. Пускай отсеиваются. На гражданке такой «воин» спасует перед хулиганским кулаком, на войне последствия будут тяжелее. Смалодушничает и бросит в ответственный момент пулемет, оставит сослуживцев без прикрытия.

Или вверенный пост покинет молчком и заныкается, когда духи попрут реванш брать. Короче, убьет товарищей своим бездействием.

Как и везде, на передовой остаются самые упертые и решительные. И их, ребят с характером хватает.

— Вот вернемся из Чечни, сразу всем откосившим дедам навешаем в части, — делится планами вэвэшник. — Полы до самого дембеля мыть будут, из нарядов не вылезут. Знаешь, сколько здесь наших поубивало, пока те козлы хитроумные шкуру свою берегли?

Ильдару ли не знать о потерях. Много их было, чаще бессмысленных, смертей, слишком много. Иногда от людей и мокрого места не оставалось. Домашним на родину нечего было отправить. А насчет того, чтобы припахать дедов… Ильдар оценивает напарника. А что? Так оно и будет. Были бы только живы-здоровы все. Одна рота вот таких злых, стреляных солдат всю часть построит. Причем невзирая на негласную иерархию. Дембеля точно поедут домой в синяках, замотанные тяжелой армейской службой в обнимку с сантехническим инвентарем.

9

В пункте временной дислокации Тайга с Павликом, не дрогнув, выслушивают разнос командира за самовольное оставление поста. «Сам такой, — еле слышно бормочет Павлик. — Иди-ка, тоже посиди двое суток под открытым небом». Ему не терпится поскорее поесть и запрятать награбленное.

Настроение у командира хорошее. А то мог и в яму бросить. Бойцов всего лишь отряжают копать «котельные» для обогрева личного состава.

Есть такое полевое изобретение. В земле отрывается щель метр на два, глубиной в полтора метра. Потом, ближе к холодной ночи, в углублении разводится костер из разного древесного хлама. А когда он прогорит, над пышущей жаром ямой встает БМП и в десантный отсек набивается пехота. Тепло, отражаясь от днища, обволакивает машину со всех сторон. Спать можно вполне комфортно. Лишь бы только выстрел из РПГ в такую «гостиницу» не угодил. Вылезти тогда никто не сможет. По правде сказать, надобности в этих ямах пока нет. Неужели до зимы здесь куковать будут?