Счастье - Ким Чжэгю

Из приемного покоя отделения восстановительной хирургии Дин Юсон вместе с профессором Хо Геримом вышел на улицу. Ученик и учитель направились к дому профессора.

На ночной улице от многочисленных огней строек было довольно светло. Все было окутано красно-желтым облаком пыли, стоял непрерывный грохот: здесь и ночью кипела работа. Буквально на глазах поднимались новые здания. Грудь Дин Юсона переполняла гордость: он идет вместе с выдающимся ученым, заведующим институтской кафедрой и отделением восстановительной хирургии, своим старым учителем.

Получив назначение на должность врача в отделение восстановительной хирургии в клинике медицинского института и преподавателя в этом институте, Дин Юсон в тот же день встретился со своим старым учителем и тотчас же хотел поделиться с ним своими планами. Но профессор торопился на совещание заведующих кафедрами, и с положением дел в отделении Дин Юсона ознакомил его заместитель, доктор Рё Инчже. Профессор вернулся с совещания поздно вечером и тут же пригласил Дин Юсона к себе домой.

И вот они идут рядом. Дин Юсону так много хочется рассказать профессору, о многом с ним посоветоваться Он с каким-то благоговением смотрит на учителя. Но как изменился профессор за эти шесть лет!

— Сонсэнним[3], я выбрал восстановительную хирургию потому, что глубоко вам верю и, как прежде, надеюсь на вашу помощь.

— Чем же я могу вам помочь? Нужно просто упорно работать вместе со своими коллегами. К тому же вы и сами многое узнали с тех пор, как мы расстались. — Профессор дружелюбно посмотрел на своего ученика.

— Но я совершенно ничего не знаю в этой новой для себя области. Вы же известный ученый, профессор.

И Юсону вспомнился тот Хо Герим, каким он узнал его в Сеуле.

Дин Юсон не слышал о Хо Гериме до окончания средней школы. Учился юноша на средства отца, простого провинциального лекаря, присылавшего ему деньги в Сеул. Дин Юсон мечтал учиться дальше, но тут его отец внезапно заболел и умер. Потрясенный тяжелой утратой, юноша решил во что бы то ни стало стать врачом. Он успешно закончил школу и отлично выдержал вступительные экзамены в медицинский институт. Там на способного юношу и обратил внимание Хо Герим.

Однако в списках абитуриентов, зачисленных в институт, фамилии Дин Юсона все же не оказалось. И вот тут вмешался Хо Герим. Если бы не он, Дин Юсон не попал бы в институт. Во-первых, он не смог бы внести при поступлении крупный денежный взнос, который требовалось внести немедленно, — у Дин Юсона не было денег. К тому же администрация института сомневалась в благонадежности юноши, отец которого якобы высказывал в провинции крамольные мысли.

И вот Хо Герим не только внес вступительный взнос за Дин Юсона, но и поручился перед администрацией за его благонадежность, ибо ему было известно, что «крамольные мысли» отца юноши сводились к воспитанию у односельчан патриотических чувств. И благодаря высокому авторитету профессора Дин Юсона в конце концов в институт зачислили.

И в годы учебы Хо Герим не жалел ни сил, ни времени для своего любимца, помогая юноше овладевать врачебными премудростями. Он часто приглашал его к себе домой, предоставив в его распоряжение свою библиотеку, которой Дин Юсон мог пользоваться в любое время. С каждым днем Дин Юсон проникался все большим уважением к Хо Гериму, который, как и его отец, не щадил себя ради спасения больных, высоко нес звание врача, был истинным патриотом. И юноша старался во всем следовать примеру учителя.

Быстро пролетели студенческие годы. Настал торжественный день выпуска. В тот день все выпускники вместе с преподавателями отправились в Национальный парк на гору Инвансан. Гора была совершенно безжизненна. Казалось, ни одна былинка, ни одно деревце не может пустить в ее скалистой породе свои корни. И вдруг Хо Герим остановился перед одинокой сосенкой, каким-то чудом выросшей в расселине скалы, где не могло быть ни капли влаги. Он долго смотрел на чахлое деревце. А потом, обращаясь к своим ученикам, сказал:

— Друзья, разве можно равнодушно смотреть на это одинокое хилое деревце? Как его судьба сходна с судьбой людей, которые страдают еще от голода, холода и различных болезней. И все-таки это деревце, пустившее корни в скале, где нет ни капли влаги, живет! Вот какова в природе сила жизни! Так и среди людей — там тоже много хилых и немощных. Но если мы будем по-настоящему выполнять свой врачебный долг, то и людям жить будет намного легче. Как эта сосенка требует ухода, так и люди, страдающие от различных болезней, ждут нашей помощи.

Эти взволнованные слова учителя навсегда запали в душу Дин Юсона.

И, думая о заслугах профессора, который, по мнению юноши, воплощал в жизнь свои идеалы, Дин Юсон испытывал неловкость, что он сам еще ничего не добился.

— Так вы все время были на передовой? — спросил профессор. — Значит, вы стали опытным хирургом?

— Я, пожалуй, нет, но вот товарищ Чо Гёнгу, которого я встретил в Пхеньяне, действительно стал им. Вы, наверное, его помните. Это тот майор, с которым я в Сеуле несколько раз приходил к вам.

— Конечно, помню! Я знаком с его работой о лечении переломов при осколочных ранениях. В медицинских кругах считают, что его ждет большое будущее.

— Да, за эту работу ему присвоили ученую степень кандидата медицинских наук. Сейчас, говорят, он завершает новую монографию, «О новых методах консервации кости».

— Не сомневаюсь, он станет крупным ученым. Его труд «О разных методах лечения костных повреждений, полученных в результате осколочных ранений» стал настоящим событием в отечественной медицине. А теперь он, оказывается, взялся за новую проблему. Деятельный молодой человек.

Хо Герим всегда радовался успехам молодежи. Но сейчас какая-то едва уловимая тень не то недовольства, не то зависти омрачила его лицо. Профессору было уже за шестьдесят, наступало время подводить итоги.

— Сонсэнним, а какова судьба ваших исследований в области пластических операций лица, которыми вы занимались еще в Сеуле? — заметив перемену в настроении профессора, спросил Дин Юсон.

— В Сеуле практически невозможно было заниматься какими-либо серьезными исследованиями: ведь это требует больших денежных затрат. В конце концов мне пришлось продать свою клинику. Затем… меня пытались заманить в одно военное ведомство… Как вспомню — противно на душе становится. Все стало иначе, когда я решил трудиться на благо Республики. Не могу без волнения вспоминать о том, что здесь поверили мне, предоставили в мое распоряжение чудесную лабораторию, оснащенную по последнему слову техники, и даже на квартире оборудовали прекрасный кабинет. А ведь для многих я был неизвестный ученый. Здесь каждому доступно лечение, перед каждым ученым открыты широкие возможности для научно-исследовательской работы. Разве я мог прежде мечтать об этом?! И я хочу хоть как-то отплатить за все посланное мне судьбой. Скоро я надеюсь завершить свою новую работу.

— Желаю вам успеха, учитель. Ваши исследования должны найти применение при лечении инвалидов войны.

— Спасибо.

Некоторое время они шли молча. Хо Герим то и дело бросал беспокойные взгляды на Дин Юсона. С первой минуты встречи его сверлила мысль, как лучше заговорить о Сор Окчу, которая месяц назад приходила к нему, просила об операции искалеченной ноги, и ушла, ошеломленная его приговором: он сказал ей, что вылечить ее нельзя. Из письма, которое она ему оставила, было ясно, что Сор Окчу после войны еще не встречалась с Дин Юсоном и они ничего не знают друг о друге. Конечно, известие о Сор Окчу обрадует Дин Юсона, и Хо Герим все более склонялся к решению сказать Дин Юсону о приходе Сор Окчу — он ведь знал, что прежде они любили друг друга.

«Но как сказать ему, что после ранения Сор Окчу стала калекой? — думал Хо Герим. — Он же придет в отчаяние, это сообщение причинит ему нестерпимую боль. Нет, надо пока отложить этот разговор. Скажу как-нибудь потом, когда он и сам немного придет в себя и как-то наладит свою жизнь. Это для него будет лучше, к тому же я выполню просьбу девушки — никому из ее знакомых о ней не рассказывать».

Тем временем они подошли к дому.

— А к нам гость, молодой разносчик газет из Сеула, — громко объявил профессор, войдя в дом. «Молодой разносчик газет» — так называли Дин Юсона, который в студенческие годы, когда трудно было сводить концы с концами, зарабатывал на жизнь, разнося газеты.

— Кто там пришел? — спросили из глубины дома, и навстречу им торопливо вышла, снимая очки, жена Хо Герима.

— Это я, жена, и не один.

Дин Юсон, сняв фуражку, приветствовал хозяйку дома низким поклоном.

— Батюшки мои, да никак это даньянский студент?! — Женщина взяла Дин Юсона за руки и долго в него всматривалась, словно желая удостовериться, что это и есть тот самый студент из Даньяна.