Сердечный выстрел - Владимир Григорьевич Колычев

Слава повертел головой, обвел рукой вокруг себя, но, к своему разочарованию, не обнаружил ни одной камеры, в обзор которой попадали бы доски, вернее, место, где они хранились. И охранников Родион не увидел. Двор закрывался на ночь, охранники присматривали за воротами, а внутрь не заходили. Возможно, и воспользовался этим обстоятельством Стенькин и украл доски.

Глава 2

«Мерседес» неновый, но в хорошем состоянии, красивый, бордовый. Такой вот прощальный привет оставил своей дочери Туманов. Он уже в Крыму, жена с ним, два сына, а Майя осталась в Пшеничном. Огромный дом на ней, мужа нет, зато любовник появился. Глядя на «Мерседес», Родион постарался настроиться на рабочий лад. Он здесь исключительно по заявлению о краже. Только она должна интересовать его, и ничто другое.

Но Майя такая красивая, эти волосы, эти глаза, эти губы. Все дышит свежестью и нежностью, женское обаяние просто зашкаливает.

Майя могла бы заехать в ворота своего дома, не выходя из машины, но все же решила остановиться. В колледже она училась, только что вернулась с занятий. В машине никого, и в доме пусто. Ей, должно быть, одиноко. Но Родиона это не должно касаться.

— Случилось что-то? — спросила Майя, глядя на Фомина с иронией обиженной девушки.

— А должно было что-то случиться?

— Ну, ты же здесь не из любви… к искусству.

— Стенькин в краже подозревается.

— Неужели на этот раз генеральскую форму украл? — усмехнулась Майя.

Ветер немного стих, но все же он дул ей в спину. И она не могла этого не чувствовать. Возможно, потому ее и клонило к Родиону. А может, ее к нему притягивало что-то другое.

— Доски. Со стройки. — Фомин кивком указал в сторону терминала. — Четыре кубометра.

— Много.

— За час-два не управиться. И в одиночку тоже.

— И кто сообщник? — правильно поняла Майя.

— Кто сообщник…

Напрасно Родион ездил к Леньке, и двор осмотрел, и лодку, ни досок не нашел, ни следов транспортировки.

— Стенькин сказал, что у тебя до двух часов был.

— А почему на «ты»? — с насмешливым возмущением спросила Майя.

Родион промолчал, но удивление выразил — движением бровей.

— Если я сообщник, значит, на «вы». Гражданин начальник!

Голос у Майи нежный, звонкий, слушать ее, как из ручья ключевую воду пить. Но иногда этот ручей становился шумной полноводной рекой.

— Это правда?

— Что я сообщник?

— Что Стенькин у тебя был?

— Если на «ты», значит, все-таки не сообщник.

Майя подалась к Родиону, как будто собиралась прильнуть к нему, и руку подняла, как будто хотела коснуться его носа.

— Был Стенькин?

— А если был?… Я девушка одинокая, а вокруг волки. — Майя обвела рукой вокруг себя.

Действительно, дом ее стоял в открытой степи, до станицы два-три километра, вокруг поля, как засеянные, так и дикие, поросшие кустарником, за которыми не раз прятались самые настоящие злодеи. Она в этом поле одна, и некому ее защитить. Овчарка Беретта подросла, но ей еще далеко до взрослой особи.

— Ну, хорошо, что нашелся мужчина, — выдавил из себя Родион.

— Кому хорошо? — с едкой иронией спросила Майя.

— Ну, вообще…

— Думаешь, Славке хорошо? Или мне?… Думаешь, я падшая женщина?

— Не падшая ты. И не женщина. — Родион чувствовал себя выбитым из колеи.

— Не падшая не женщина?

— Девушка.

— Чья девушка? — Майя смотрела Фомину прямо в глаза.

— Когда Стенькин ушел?

— Куда? Доски воровать?! Так мы вместе!

— Что вместе?

— Воровать!

— Вместе?

— Я предложила, и мы пошли… А как еще привлечь твое внимание? — Майя улыбнулась тепло, но не совсем ласково.

Да, она согласна осчастливить Родиона своей милостью, но только если он этого заслужит.

— А если серьезно?

— Все очень серьезно… Стенькин в половине двенадцатого ушел. И то еле выгнала… Ходил тут. — Майя повела рукой в сторону реки. И, немного подумав, добавила: — Вместе ходили. Пока тепло было. Ну, не совсем холодно. А ветра задули, погреться попросился. Мне что, чаю жалко?

— Не думаю.

— И сейчас холодно, — намекнула Майя.

А он чувствовал себя перед ней мальчишкой, который мечтал остаться наедине с любимой девочкой, но в то же время до дрожи боялся этого. Но мальчику мешала раскрыться скромность и неопытность, а у Родиона жена. Не мог он изменить Лере… Пожалуй, не мог.

— Стенькин с тобой об этом говорил?

— О чем об этом? — нахмурилась Майя.

— Ну, что холодно на улице, замерз он.

— Я же говорю, чаем его согрела. Только чаем.

— Может, он говорил, что идти куда-то надо, может, ждет его кто-то, несмотря на холод.

— Валька, что ли? — поморщилась Майя.

— Почему Валька?

Стенькин, было время, гулял с Тонькой, а его друг Ленька с Валькой. Не так давно с Валькой сошелся сам Стенькин. То с Тонькой он, то с Валькой, но серьезные чувства у него только к Майе.

— Да мне, в общем-то, все равно, кто.

— Может, он про Леньку говорил?… Может, звонил ему?

— Да нет, не звонил. Сначала чай пил, затем телевизор смотрел… Знаешь, одной скучно, со Славкой совсем тоска… И с Гуляевым так было…

Майя всем видом давала понять, что не скучно ей будет только с Родионом.

— С Гуляевым? — задумался Фомин.

— Не хочу о нем говорить.

— Понятно.

— Не хочу, — повторила Майя. Но сама же с собой и не согласилась. Не выдержала, заговорила: — С рыжеий сучкой он жил.

— С Алевтиной?

Алевтину Зозулину крутили на причастность к нападению на Туманова, но прямой ее вины не нашли, дело закрыли, она уже месяц как дома после следственного изолятора. А ведь из-за нее Семен Гуляев попал в историю. Неужели в третий раз на те же грабли наступил?

— Да нет, Катюха там у них есть.

— Катюха, — кивнул Родион. — У них.

Интересно девки у станичных парней пляшут. Валька из Пшеничной то с Ленькой, то со Славкой. Катюха из Верховерской то с Васькой, то с Семеном. Видел Родион эту рыжеволосую красотку с другом Гуляева Васей Митьковым. Из дома ребята выходили, в котором вдвоем провели ночь. Девчонке лет семнадцать-восемнадцать, вряд ли больше. Но так и Майе девятнадцатый год всего.

— Ну, она раньше с Митьковым гуляла…

— Рыжеволосая.

— Рыжих он любит… — язвительно и чуточку с обидой сказала Майя.

— Бывает.

— А ко мне тогда чего лезет? — спросила она тоже с обидой, но с оттенком самодовольства.

— А он лезет?

— Да наехал недавно, чего это Славка вокруг меня вертится? И лыбится так подленько! Как будто я и раньше с ним крутила. И с ним, и со всеми…

— Подленько, — не