Сердечный выстрел - Владимир Григорьевич Колычев

Глава 4

До станицы рукой подать, дорожный указатель еще ближе. Пшеничная. Возле этого знака Майя впервые увидела Фомина. Он только-только приехал в станицу и с ходу взялся за дело. Он укреплял знак, она подъехала, остановилась, помогла ему. И влюбилась. Или сначала влюбилась, а потом помогла.

И Варшавин здесь когда-то стоял. Деловой, нахальный, весь из себя. Лето, жара, пыль, он стоит и хищно усмехается. Он тогда брал Майю на прицел, и ведь выстрелил. Почти попал. И как только она тогда удержалась от соблазна не уехать с ним?

И сейчас у знака кто-то стоял. Высокий, статный, в добротном пальто. На Варшавина очень похож. Очень-очень похож. Неужели видение? Подумала о нем, а он взял и появился.

На дороге стоял именно Варшавин. И поднимал руку, останавливая машину. Майя кивнула, глядя на него. Он же не просто так здесь, если она сейчас не остановится, ей все равно от него не убежать. Пришлось останавливаться.

— Не помешаю? — спросил Варшавин, открыв переднюю дверь справа.

Видный мужчина, представительный, даже красивый, а в любви не везет. Так и хочется сказать, не любят его бабы. И Майю он не смог увлечь, и Лера от него сбежала. Глянцевый он, как наливное яблочко, натертое воском, кожура гладкая, но под ней гнильца, червоточинка, и это чувствуется. И еще Майе не нравилась его назойливая напористость, ну не звал его никто, зачем приперся? И так всегда.

— Помешаешь.

— Ты все такая же, — закрывая за собой дверь, усмехнулся Варшавин.

В голосе прозвучала обида, и Майе даже стало его немного жаль.

— А ты как будто из лета вышел.

— Из Сибири.

— Полыньей пахнуло.

— Это парфюм.

— Я думала, абсент, — разгоняя машину, улыбнулась девушка.

— Можно и абсент.

— А ты правда в Сибири служишь?

— Высоко сижу, далеко гляжу… Почему не позвонила мне? — строго спросил Варшавин.

— Насчет чего?

— Гуляева землю заставили продать.

— Далеко глядишь, — кивнула Майя. — А ты оставил мне свой телефон?

— Ты могла бы просто позвать меня. Мысленно. И я бы приехал.

— Ухты!

Майя остановила машину возле опорного пункта. «БМВ» Фомина не видно, только «Сузуки» Скоровой стоит.

— Приехали!

— Это шутка такая? — Варшавин глянул на Майю, как старший брат на вздорную сестру, не зло, но сурово.

И еще она увидела в его глазах угрозу. Если он выйдет, то никогда уже не появится. А ведь он действительно мог исчезнуть навсегда. С одной стороны, в этом есть своя прелесть, но, с другой, с ним как-то веселей. И не сволочь он. Верней, не совсем сволочь. Их ведь в одном подвале однажды держали, и он связан был, и она. И вел он себя вполне достойно, о пощаде не молил, отцом не угрожал. Говорил только, что отец договорится, так оно, в общем-то, и вышло.

— А куда тебе?

— Комнату мне в своем доме сдашь, — как о чем-то само собой разумеющемся сказал он.

— Ты меня развеселил!

— Не бойся, приставать не буду.

— Да за себя-то я не боюсь, — в раздумье качнула головой Майя.

За себя она боялась только в присутствии Фомина, с ним она готова была на любое безрассудство. А с Варшавиным просто интересно, тепло, но не горячо.

— И замуж звать не буду.

— Да я и не пойду! — Майя усмехнулась, глянув на него. Пусть не дразнит ее, не раззадоривает, дохлый номер.

А на постой к себе она Варшавина, так уж и быть, возьмет. До вечера. Напоит чаем, позвонит в гостиницу, закажет номер, надо будет, и машину одолжит.

А пока что Майя повезет Варшавина к себе домой. Назло Фомину. Если он сейчас не выйдет из своего участка, не остановит и ее, и Варшавина.

А Фомин не появлялся. Майя решительно тронула машину с места и быстро набрала ход. Нет никого на улице, и во дворах не видно людей, уезжать надо, пока ее вместе с Варшавиным не застукали.

Лера зажглась, как спичка, воспламенилась, распалилась. Родион, казалось, выгорел вместе с ней дотла. Секс, конечно, не самое главное в семейной жизни, но в этих ярких мгновениях особенный смысл. И маленькая смерть, воскресать из которой одно удовольствие.

— Ты должен это знать, — тихо сказала Лера, прижимаясь к Родиону.

Ночь за окном, завтра утром на службу, спать осталось всего пять-шесть часов, но его это нисколько не печалило. Тем более что завтра воскресенье, можно немного опоздать. А можно всего лишь съездить в Пшеничную, появиться там и назад. Погода для декабря хорошая, ни ветра, ни снега, температура плюсовая, с Лерой можно у реки прогуляться.

— Что знать?

— Варшавин сегодня в больнице был.

Родион сначала успокоил дыхание, затем сказал:

— Не знал.

— В приемный покой заходил. Я спряталась… Он понял.

— Что понял?

— Что я не хочу его видеть.

— Завтра я его убью.

— И ты должен это понять.

— Что его нужно убить?

— Что я не хочу его видеть.

Родион кивнул, делая вывод. Хотела Лера видеть Варшавина или нет, главное, дать понять, что ей не интересен флирт с ним.

— И я не хочу его видеть.

— Майя хочет его видеть. — В голосе Леры звякнула саркастическая нотка. — Он, говорят, ночь с ней провел.

— Кто говорит? — нахмурился Родион.

— А чего ты так разволновался?

— Я разволновался?

— За меня так не волновался.

— Началось!

— Уже закончилось. — Лера повернулась к мужу спиной.

— Что закончилось?

— В постели… Или ты уже забыл? — спросила она и тут же сказала: — Давай спать!

Фомин кивнул. Спать так спать… Только вот уснуть долго не получалось. А когда сон все же пришел, в голове тускло высветилась картинка: Варшавин стоял и держал Майю за левую руку, а Леру за правую. И улыбался, протягивая ему обе руки. Выбирай, или Леру, или Майю?…

Снега немного, но след на нем остается — самое время охотиться на зайца. Только вот настроение у Игната Семеновича какое-то небоевое, как будто кто-то гнал его на охоту. Он и не хотел, а надо. Не в настроении, невеселый, задумчивый и без собаки. Прошлой зимой и по весне с Эстонкой своей приезжал, а в этот раз только с ружьем. Хорошая у него эстонская гончая, но уже старая, толку от нее никакого, дома пусть остается.

О собаке Игнат Семенович говорил, будто оправдывался. А Майя думала о Варшавине. Не смогла она его выгнать позавчера, на ночь оставила. Но вчера, к счастью, убрался, а то вышел был сейчас навстречу Гуляеву.