Черный океан - Лука Птичкин

Вскоре дождь стал совершенно ледяным, одежда промокла насквозь и стала очень тяжелой. Глеб даже ощущал, как по его спине потоками струилась дождевая вода, и кашлянул. В его голове невольно пронеслась мысль что, провожая девушек и возвращаясь домой замерзая, молодые люди… болеют. Но, эта мысль куда-то сгинула, когда взгляду Глеба предстал мужчина с добрым лицом, которого он видел, сидя на лавочке в ожидании Евы. Несмотря на проливной дождь, этот мужчина стоял в тонком матерчатом и, безусловно, мокром плаще. Его жидкие седые волосы на голове чуть вздрагивали при ударах по ним тяжелых капель дождя. Мужчина спокойно смотрел на Глеба, поджидая его.

– Закурить не найдется? – Крикнул человек. И его голос был еле слышен от шума дождя.

Глеб заинтересовался, остановился возле него, пошарил по карманам, для виду, и ответил:

– Э… Простите, нет.

– Да и я не курю. – Человек улыбнулся и протянул Глебу какой-то конверт.

– Что это? – Спросил Глеб недоверчиво.

– Возьмите это. – Этот человек мало походил на почтальона при том обстоятельстве, что почтальоны не доставляют почту в руки прямо на улице, предварительно выслеживая получателя из-за дерева или из-за угла.

Глеб, не колеблясь, взял. Он просто спешил добраться до машины. Раздался оглушительный гром; где-то вдали сверкнула яркая, слепящая молния.

– Это пригодится вам, – сказал человек. Глеб волновался от нехватки ответов на накопившиеся вопросы и загадки. Кроме того, у него был интерес.

– Кто вы? – Глеб кашлянул.

– Потом… мне нужно идти, да и вам тоже, Глеб. Простудитесь еще. – Человек развернулся и пошел по дорожке, в сторону кофейни.

– Глеб? – Глеб удивился. Он взглянул на конверт, размышляя о том, что в нем может быть, положил в мокрый карман балахона и двинулся дальше, к автомобилю.

Ему казалось, что вокруг него формируется нечто странное и непонятное. Он словно ощущал вокруг себя упругую петлю заговора.

– Ух… Точно. – Он вздрогнул от холода и, открыв дверь своей машины цвета баклажана, сел в нее, захлопнул дверь и включил свет. Ему хотелось посидеть в ней немного, прежде чем поехать. Он прокашлялся и снял с себя вымокший до нитки балахон. Затем положил его на сидение справа. На заднем сидении должна была лежать чистая сухая футболка, но Глеб не оборачивался, он замер. Ему казалось, что сзади кто-то сидит. Он, затаив дыхание, уставился бессознательным взглядом вперед на улицу. Справа колыхались деревья с густой бушующей листвой, слева вознеслись бесцветные тусклые в ночи дома с ярко-желтым светом из больших окон; впереди в глубине улицы на дороге носились невзрачные автомобили, изредка мелькавшие яркими фарами. На этой улице машин не было: здесь, рядом с парком, как известно, проезд был запрещен.

Глеб не решался посмотреть даже в зеркало заднего вида. Ему стало чудиться, будто он слышит чье-то мерное дыхание сзади. Да! Он, несомненно, его слышит. В мышцах чувствовалась пульсирующая нервная слабость. Его руки, несмотря на нее, сами вцепились в руль. Он продолжал сидеть, не смея взглянуть назад. Дыхание стало громче и как будто в микрофон, точно с перегрузкой.

– И что вам нужно? – Болезненно отчеканил Глеб.

Ему никто не ответил. Что же, он того и ожидал. Может это и к лучшему. Лишь кто-то позади него продолжал громко дышать. У Глеба появилось неопределенное желание оглянуться, или хотя бы посмотреть в зеркало заднего вида. Его пустой взгляд скользнул к нему, но не достиг. Боковое зрение, казалось, уловило какое-то движение в зеркале. Рефлекс взял свое: Глеб посмотрел в зеркало… На сидении… На бежевом… Небрежно висела серенькая футболка. Глеб все-таки обернулся. То же зрелище. Он облегченно выдохнул и вытер с теплого лба то ли пот, то ли воду. Дыхание, которое Глеб слышал, растворилось в воздухе, став его собственным.

– Что это может значить? Простыл, должно быть. – Глеб протянул ослабшую от испуга руку к футболке, схватил ее, одел на голый торс и поехал домой. Дорогу освещали скучные фонари, словно задремавшие стражи, опершись на алебарды.

Конверт! Конверт в балахоне! Одним движением Глеб рукой нырнул в карман и достал оттуда мокрый и слегка мятый конверт, осмотрел его. Мучаясь в догадках, открыть его не решился.

– Может, завтра? – Приглашающим тоном спросил себя Глеб, словно спрашивал «Чай? Кофе?» или «Может, вина, сэр?» Но это спокойствие было лишь снаружи. Внутри же, его терзало чувство зреющего против него заговора, которое было похоже на чувство, что за ним следят.

Глеб захотел немного отвлечься. Поглядывая на блестящую от воды дорогу, отражающую свет фонарей, он достал из кармана мокрых джинсов мобильник. Пальцы безропотно заскользили по клавиатуре телефона, светившегося ярким синим светом, точно неоновой, подсветки. Недолго думая, он набрал рабочий телефон Игоря. Игорь вовсе не был его другом, даже приятелем считался с трудом. Он был его агентом, которому утром он отправил «Кусок». Пошли бледно-желтые гудки, мерно прерываемые серой тишиной. Именно такие ассоциации появлялись в голове Глеба, когда он слышал сигнал вызова. Прошло пять-шесть таких бледно-желтых гудков, прежде чем Игорь принял вызов.

– Слушаю, дорогуша, – сказал Игорь.

Глеб не стал спрашивать, что это еще за «дорогуша». Он уже привык к постоянным бзикам этого излишне импульсивного женоподобного агента. Кстати, Глеб все пытался найти другого агента. И дело тут было вовсе не в голубизне. Но, к сожалению, не мог найти никого.

– Алло, здравствуй, Игорь, – выдавил из себя Глеб.

– Хорошо, что ты позвонил. Знаешь, почитал бы сейчас твой «Кусок», но, знаешь, еще раньше пришла с рукописью Ирочка, понимаешь?

«Вечно эта Ирочка!» – Подумал Глеб, не слушая быструю болтовню Игоря. – «Куда же еще раньше-то? Небось, прибежала к нему домой вчера вечером как всегда! Впрочем, нашему Игорьку, безусловно, нравятся романчики, которые по-быстрому пишет эта пресловутая Ирочка! Нет! Агента точно надо менять!»

– …А она мне и говорит… – Продолжал Игорь с неприятной задорностью. – Представляешь? Говорит: чур, я сверху, но она-то не знает, что не в моем вкусе…

«Что?! – Возмутился мысленно Глеб. – Стоит отвлечься, подумать о чем-то своем, как он уже рассказывает подробности своей интимной жизни!!! Не уж то я ему нравлюсь?..»

– Э… Ничего, ты главное не торопись с «Куском», чем медленнее – тем внимательнее. – Перебил Глеб. – Я уже привык, что эта Ирочка все время перехватывает у тебя мое время.

Игорь вздохнул.

– Ну, ты же видишь, какая ерунда получается: с самого утра носу из бумаг не высовываю…

– Пока, Игорь! – Растянул Глеб таким тоном, словно что-то объяснял. – Почитаешь, когда будет время, бывай! И знай: это – шедевр!

– Ну, давай, а я вот…

Глеб отключился. Агента точно надо менять! Определенно.

Наконец, увидев свой дом на холме, первый, в ряду других домов, Глеб прибавил газу. Ему хотелось домой: согреться, расслабиться.

Дверь хлопнула за ним. Он стряс с ног мокрые туфли, хаотично развалившиеся в прихожей у шкафчика с одеждой. Дома пахло… домом. Этот домашний запах обычно чрезвычайно неуловим. Мы можем чувствовать запах чужого дома, зайдя к знакомым или незнакомым в гости, но запах своего дома уловить куда труднее. Но все-таки можно: придя домой после хорошей прогулки по свежему воздуху. Этот неопределенный запах и кажется нам родным.

Футболка и мокрые джинсы Глеба легли на узорчатую спинку кровати, но через несколько секунд футболка сползла на пол. Глеб вдруг вспомнил, что мокрый балахон и мобильный телефон с севшей батареей он оставил в машине. Сказать, что забыл, было бы неправдой. Он просто не хотел их брать. Несмотря на несколько чашек кофе, выпитых в кафе, Глеб хотел спать. Он отключил телефон, рьяно выдернув из него кабель, потому что не хотел, чтобы звонили всякие Анонимные Дышатели в трубку. При этом он отметил, что конверт тоже остался в машине. Глеб выключил свет в комнате и лег спать. Утром, как он рассчитывал, все уладится само собой…

– Ты еще не помер? – Чьи-то руки в ожидании сомкнулись на чьей-то груди.

– С чего это я должен помирать? – Ответил я вопросом. Вокруг было глухо, как в сортире.

– Ты же сам собирался.

– С чего это ты взял? Я жить хочу, вообще-то…

Сон прервался в семь часов утра, Глеб решил включить телефон: может кто-то позвонит и это к чему-нибудь приведет. А привести это могло к чему угодно. Догадываться к чему приведет Глеб не захотел, после того, как яркая картина предстала у него в голове: убийца с окровавленным ножом или топором звонит ему, сидя где-нибудь в темном углу, дышит в трубку. Его, конечно, поймают с поличным и с трупом у ног. А потом менты выяснят, куда в последний раз звонил убийца. Начнутся допросы и Глеб, несмотря на то, что будет все отрицать, выйдет заказчиком. Затем будет суд и женщина-судья вынесет приговор.