Стихотворения 1883-1887 - Дмитрий Мережковский

Окрашивался блеск их пышного хвоста;

И всюду — музыка и волны аромата,

И надо всем любовь, любовь и красота…

Но жизнь была не рай, а труд во мгле глубокой,

Унылый, вечный труд сегодня, как вчера,

Бессонницы ночей, немые вечера

В рабочей комнате при лампе одинокой.

Зато бывают дни, когда я сознаю,

Что в муках и борьбе есть что-то мне родное,

Такое близкое и сердцу дорогое,

Что я почти готов любить печаль мою,

Любить на дне души болезненные раны

И серый полумрак, и холод, и туманы.

За прежний мир надежд, лазури, нег и роз,

Быть может, я не дам моих страданий милых

И бедной комнаты, и сумерек унылых,

     И тайных жгучих слез…

1885

«О жизнь, смотри — во мгле унылой…»

О жизнь, смотри — во мгле унылой

Не отступил я под грозой:

Еще померимся мы силой,

Еще поборемся с тобой!

Нет, с робким плачем и смиреньем

Не мне у ног твоих лежать:

Я буду смехом и презреньем

Твои удары отражать.

Чем глубже мрак, печаль и беды,

И раны сердца моего, —

Тем будет громче гимн победы,

Тем будет выше торжество!

1885

«Скажи мне, почему, когда в румяном утре…»

Скажи мне, почему, когда в румяном утре

Дельфины прыгают в серебряных волнах

И снег Кавказских гор, как жемчуг в перламутре,

   Таинственно мерцает в облаках, —

Скажи мне, почему душа моя томится

   И, возмущенная неполнотой

Всего, что может дать земля, куда стремится

     Она, как раненая птица,

     С бессильной, жгучею тоской?..

Скажи мне, почему, когда в блестящей зале

Среди молитвенной, блаженной тишины,

Как духи светлые, над нами пролетали

     Аккорды полные печали,

     Аккорды плачущей струны,

     И тихо, тихо умирали, —

О, почему в тот миг слились мы в ожиданье

Того, что никогда нигде не настает,

И страстно замерли, и думали: вот-вот —

   Насытится безумное желанье

И что-то дивное великое придет,

Что сразу выкупит все прошлые страданья.

Но смолкла музыка, и в тишине глубокой

Нам сердце сжала вновь знакомая тоска,

Как чья-то жесткая, холодная рука,

И каждый про себя томился одиноко.

Скажи мне, почему и там, у милых ног,

Я не нашел того, чего искал так страстно,

И втайне чувствовал, что это все — напрасно,

     Хотел отдаться и не мог;

И как-то холодно я радовался счастью;

Я понял, что нельзя с душою душу слить,

Что никаким огнем, что никакою страстью —

     Моей тоски не утолить…

Скажи мне, почему душа моя томится

   И, возмущенная неполнотой

Земной любви, куда, куда она стремится

     С бессильной, жгучею тоской?

1886

«Печальный мертвый сумрак…»

Печальный мертвый сумрак

Наполнил комнату: теперь она похожа

На мрачную, холодную могилу…

Я заглянул в окно: по-прежнему в тумане

Возносятся дома, как призраки немые;

Внизу по улице прохожие бегут,

И клячи мокрые плетутся в желтом снеге.

Вот лампа под зеленым абажуром

На пятом этаже у моего соседа,

Как и всегда, в обычный час зажглась;

Я ждал ее, как, может быть, и он

Порою ждет моей лампады одинокой.

Протяжный благовест откуда-то уныло

Издалека доносится ко мне…

Перо лениво падает из рук…

В душе — молчанье, сумрак…

1886

«С потухшим факелом мой гений отлетает…»

С потухшим факелом мой гений отлетает,

Погас на маяке дрожащий огонек,

И сердце без борьбы, без жалоб умирает,

Как холодом ночным обвеянный цветок.

Меня безумная надежда утомила:

Я ждал, так долго ждал, что если бы теперь

Исполнилась мечта, взошло мое светило,

Как филина — заря, меня бы ослепила

В сияющий эдем отворенная дверь.

Весь пыл души моей истратил я на грезы,

Когда настанет жизнь, мне нечем будет жить.

Я пролил над мечтой восторженные слезы,

Когда придет любовь, не хватит сил любить!

1886

«Когда безмолвные светила над землей…»

Когда безмолвные светила над землей

Медлительно плывут в таинственной лазури,

То умолкает скорбь в душе моей больной,

Как утихающий раскат далекой бури…

Плывут безмолвные светила над землей,

И небо — саркофаг с потухшими мирами,

Сиянье тихих звезд и голубая даль —

Печалью дышит все… Могучими волнами

И у меня в груди встает твоя печаль,

Огромный саркофаг с потухшими мирами!

Одним мучительным вопросом: для чего?

Вселенная полна, как роковым сознаньем

Глубокой пустоты, бесцельности всего,

И кажется, мы с ней больны одним страданьем.

Вселенная полна вопросом: для чего?

И тонут каплею в безбрежном океане

Земные горести с их мелкой суетой

Там где-то далеко, в лазуревом тумане

И в необъятности печали мировой, —

Ничтожной каплею — в безбрежном океане.

1886

СОЛНЦЕ

Мексиканское предание

В дни былые солнце греть устало:

Без лучей, без жизни и тепла

В небесах, как труп, оно лежало;

И покрыла мир ночная мгла.

В темноте рыбак не видел сети,

Зверолов капканы потерял,

Люди в страхе плакали, как дети,

И повсюду голод наступал.

Но герой Тонати златокудрый

Мир спасти от гибели хотел

И на край земли — спокойный, мудрый —

Он пошел в неведомый предел.

Наклонясь к обрывистому краю,

Он воскликнул, бездну увидав:

«Я за вас, о люди, умираю!..»

И вперед он кинулся стремглав.

Но порыв любви непобедимой

Спас его, и, хаосом объят,

Как алмаз, прошел он невредимо

Чрез огонь и смерть, и самый ад.

И для мира, новое светило,

Он блеснул, как молния в ночи,

Он дышал божественною силой,

Рассыпал победные лучи.

Солнце, солнце!.. весь преображенный,

То герой на небо восходил:

Темный мир, страданьем утомленный,

Он любовью кротко озарил.

1886

«Часовой на посту должен твердо стоять…»

Часовой на посту должен твердо стоять:

У тебя молодые здоровые руки,

Ты не вправе на мир и на Бога роптать, —

Ты рожден для труда, не для призрачной муки.

Надоели нам вечные стоны твои;

Постыдись! Неужель ты умеешь, как дева,

Лишь вздыхать при луне о погибшей любви,

Неужель в тебе нет ни отваги, ни гнева!

О, поверь, — если в битву с могучим врагом,

Презирая мученья, ты кинешься смело,

Полон жгучей любовью, враждой и стыдом,

Если жизнь ты отдашь за великое дело, —

Будут детской игрою казаться тебе

Твои прежние песни, мечты и страданья,

Ты смертельные раны забудешь в борьбе,

Вместо жалоб и слез и проклятий судьбе —

Ты в крови будешь петь светлый гимн упованья!

1886

«И хочу, но не в силах любить я людей…»

И хочу, но не в силах любить я людей:

Я чужой среди них; сердцу ближе друзей —

Звезды, небо, холодная, синяя даль

И лесов, и пустыни немая печаль…

Не наскучит мне шуму деревьев внимать,

В сумрак ночи могу я смотреть до утра

И о чем-то так сладко, безумно рыдать,

Словно ветер мне брат, и волна мне сестра,

И сырая земля мне родимая мать…

А меж тем не с волной и не с ветром мне жить,

И мне страшно всю жизнь не любить никого.

Неужели навек мое сердце мертво?..

Дай мне силы, Господь, моих братьев любить!

1887

«Напрасно я хотел всю жизнь отдать народу…»

Напрасно я хотел всю жизнь отдать народу:

Я слишком слаб; в душе — ни веры, ни огня…

Святая ненависть погибнуть за свободу

     Не увлечет меня:

Пускай шумит ручей и блещет на просторе, —

Струи бессильные смирятся и впадут

Не в бесконечное, сверкающее море,

     А в тихий, сонный пруд.

1887

«Любить народ?.. Как часто, полный…»

Отрывок

Любить народ?.. Как часто, полный

Неутолимою тоской,

В его неведомые волны

Стремился жадно я душой,

И в нем мечтал я, как в нирване,