Стихотворения 1883-1887 - Дмитрий Мережковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтоб там, на севере, под грохот снежной вьюги
Я мог припоминать во мгле моих ночей
Мой тихий уголок, мой сад на дальнем юге
В сиянье золотом полуденных лучей,
И дремлющий аул, где — тихо и безлюдно,
Крутых, лесистых гор утесистый обрыв,
И в зелени холмов, как в рамке изумрудной,
Роскошной бирюзой сверкающий залив.
1883
МОЛИТВА ПРИРОДЫ
На бледном золоте померкшего заката,
Как древней надписи причудливый узор,
Рисуется черта темно-лиловых гор.
Таинственная даль глубоким сном объята;
И все, что в небесах, и все, что на земле,
Ни криком радости, ни ропотом страданья
Нарушить не дерзнет, скрываяся во мгле,
Благоговейного и робкого молчанья.
Преобразился мир в какой-то дивный храм,
Где каждая звезда затеплилась лампадой,
Туманом голубым струится фимиам,
И горы вознеслись огромной колоннадой;
И, распростерта ниц, колена преклонив,
Как будто таинство должно здесь совершиться,
Природа вечная, как трепетная жрица,
Возносит к небесам молитвенный призыв:
«Когда ж, о Господи, окончится раздор
За каждый клок земли, за миг существованья,
Слепых и грубых сил ожесточенный спор?
Пошли мне ангела любви и состраданья!..
Не Ты ли создал мир, Владыка всемогущий,
Взгляни, — он пред Тобой в отчаянье поник, —
Увы, не прежний мир, не юноша цветущий,
А дряхлый и больной измученный старик!..»
Тысячелетия промчались над вселенной…
О мире и любви с надеждой неизменной
Природа к небесам взывает каждый день,
Когда спускается лазуревая тень,
Когда стихает пыл и гром житейской битвы,
Слезами падает обильная роса,
Когда сливаются ночные голоса
В одну гармонию торжественной молитвы
И тихой жалобой стремятся в небеса.
1883
«Если розы тихо осыпаются…»
Если розы тихо осыпаются,
Если звезды меркнут в небесах,
Об утесы волны разбиваются,
Гаснет луч зари на облаках, —
Это смерть,— но без борьбы мучительной;
Это смерть, пленяя красотой,
Обещает отдых упоительный —
Лучший дар природы всеблагой.
У нее, наставницы божественной,
Научитесь, люди, умирать,
Чтоб с улыбкой кроткой и торжественной
Свой конец безропотно встречать.
1883
ВЕЧЕР
Посвящ<ается> С. Я. Надсону
Говорят и блещут с вышины
Зарей рассыпанные розы
На бледной зелени березы,
На темном бархате сосны.
По красной глине с тощим мохом
Бреду я скользкою тропой;
Струится вечер надо мной
Благоуханным, теплым вздохом.
Поникнув, дремлют тростники;
Сверкает пенистой пучиной,
Разбито вдребезги плотиной
Стекло прозрачное реки.
Колосья зреющего хлеба
Глядят с обрыва на меня;
Там колья ветхого плетня
Чернеют на лазури неба…
Уж пламень меркнувшего дня
Бледней, торжественней и тише;
Он поднимается все выше,
Он охватил своим огнем
В деревне бедной над холмом
Две-три соломенные крыши
И стадо желтое утят,
И лужу в колеях дороги,
И темно-бронзовые ноги
Толпы играющих ребят…
И перед смертью кроткий взгляд,
О день, кидаешь ты с любовью
На беспредельные поля,
И, мнится, чей-то знойной кровью
Облиты небо и земля…
Погибший день, ты был ничтожен
И пуст, и мелочно тревожен;
За что ж на тихий твой конец
Самой природою возложен
Такой блистательный венец?
1884
Сиверская
ЮЖНАЯ НОЧЬ
О ночь полуденного края,
Полна ты мощной красотой,
По небу тихо пролетая
Над очарованной землей.
Горя, как жемчугом, звездами,
Ты ароматом облита,
Прозрачно синими тенями
Ты, словно дымкой, обвита;
И, как над зеркалом, склоняясь
Над гладью моря голубой,
Залюбовалась ты собой,
Нарядом пышным облекаясь…
Скажи, богиня, для кого
Ты в ризы брачные одета?
Ты ждешь ли друга своего,
Порфироносного рассвета,
Чтоб, полон дерзостных надежд,
Он, как дрожащими устами,
Твоих лазуревых одежд
Коснулся алыми лучами;
Чтоб лучезарный юный бог
С тебя покров сорвал, ликуя,
И тело смуглое зажег
Могучим зноем поцелуя;
Чтоб, вся бледнея, вся дрожа,
Ты отдалась ему мятежно,
Как вешний цвет фиалки нежной,
Благоуханна и свежа;
Чтоб ты, с улыбкой тихо тая
Под лаской утра и тепла,
О ночь, вакханка молодая,
В объятьях солнца умерла!
1884
«И вот опять проносятся, играя…»
И вот опять проносятся, играя,
Как вереница чудных снов,
По небесам ликующего Мая
Гряды жемчужных облаков;
Нам вечно мил привет его коварный;
А между тем уж сколько раз,
Обворожив улыбкой светозарной,
Весна обманывала нас!
Но что мне в том: пускай за призрак счастья
Погибло тысячи людей,
Купив ценой угрюмого ненастья
Тепло и ласку вешних дней, —
На этот раз так глубоко и ровно
Лазурью блещет свод небес,
И очи звезд мерцают так любовно,
Так нежно зелен юный лес,
Что, все простив, я должен им поверить,
К природе кинувшись на грудь:
Ей наконец наскучит лицемерить,
Ей будет стыдно обмануть…
Я так устал в цепях моей неволи
И в долгой медленной борьбе, —
Нет, не прошу, но, как законной доли,
Я счастья требую себе:
О светлый Май, пока еще не поздно,
Ты мне не вправе отказать —
Меня хоть раз, как жертву смерти грозной,
Цветами жизни увенчать!
Май 1884
В ПОЛЯХ
Зданья, трубы, кресты колоколен —
Все за мной исчезает вдали;
Свежий воздух — прозрачен и волен,
Напоен ароматом земли.
И скользят, как жемчужная пена,
Облака из-за дальних холмов
Над стогами пахучего сена,
Над каймой темно-синих дубров.
И стада отдыхают лениво
На душистом ковре муравы;
Над болотами стаей крикливой
Из высокой и влажной травы,
Где блестят бирюзой незабудки
Под огромным листом лопуха, —
Подымаются дикие утки…
Чуть доносится крик петуха,
И дымок деревушки далекой
Улетает в безбрежный простор,
Что подернут слегка поволокой,
Как мечтательный, вдумчивый взор.
Все вокруг для меня так знакомо,
Словно путник из чуждых краев,
Я вернулся под родственный кров
Вечно милого, старого дома.
И лучи светозарного дня,
Чистоты целомудренной полны,
В мою грудь проникают, как волны,
Как поток голубого огня,
Чтоб ее с вышины безграничной
Целым морем сиянья облить,
Чтобы душу от пыли столичной
Мне струями лазури омыть.
1884
УСНИ
Уснуть бы мне навек, в траве, как в колыбели,
Как я ребенком спал в те солнечные дни,
Когда в лучах полуденных звенели
Веселых жаворонков трели
И пели мне они:
«Усни, усни!»
И крылья пестрых мух с причудливой окраской
На венчиках цветов дрожали, как огни.
И шум дерев казался чудной сказкой.
Мой сон лелея, с тихой лаской
Баюкали они:
«Усни, усни!»
И убегая вдаль, как волны золотые,
Давали мне приют в задумчивой тени,
Под кущей верб, поля мои родные,
Склонив колосья наливные,
Шептали мне они:
«Усни, усни!»
1884
НА ВЫСОТЕ
Как бриллиантовые скалы,
Возносит глетчер груды льдин —
Голубоватые кристаллы
Каких-то царственных руин.
И блещут — нестерпимо ярки —
Из цельной глыбы хрусталя
Зубцы, готические арки
И безграничные поля,
Где под июльскими лучами
Из гротов тающего льда
Грохочет мутными струями
Бледно-лазурная вода.
А там вдали, как великаны,
Утесы Шрекгорна встают
И одеваются в туманы,
И небо приступом берут.
И с чудной грацией повисли,
Янтарной дымкой обвиты,