Ожерелье императрицы - Владимир Кузьмин

– Но вашими планами вы с нами делиться не станете? – чуть обиженно спросила я.

– На сей раз не стану, – с досадой в голосе ответил комиссар.

– А три дня спустя?

Комиссар посмотрел на меня подозрительно, но спрашивать ни о чем не стал.

– Там будет видно, – ответил он.

– Можно один вопрос? – спросил Петя.

– Спрашивайте, хотя у вас их получится два.

– Мне очень любопытно узнать, как проявил себя в этом деле Генрих Наваррский? Если это не является следственной тайной, конечно.

– Является, но я вам отвечу. Анри нашел на месте преступления одну вещь, которая и дала мне возможность узнать имя зачинщика всех наших бед. Нашел в такой щели, где ее не сумел отыскать ни один наш полицейский, хотя они были тщательны в своих поисках, как никогда. Ну, задавайте ваш второй вопрос.

– Так вы же его уже вычислили, – смутился Петя.

– Так ведь нетрудно было. Вы же пожелали сейчас спросить, что это за вещь? Один из преступников, бывших на месте этого тройного убийства, ел шоколад. Обертку от него он не швырнул куда попало, а тщательно скомкал и затолкал в щель между стволом и полуотломившимся суком дерева на такой высоте, на какую смог дотянуться. Согласитесь, сунуть нос в такое место не догадался бы ни один другой полицейский, кроме Анри!

Крыс снова высунул свою мордочку и пропищал что-то более веселое, чем в первый раз.

– Молодец, Анри! – сказала я ему и погладила головку пальцем. – Обертка оказалась от шоколада, производимого в Бельгии?

– Да, мадемуазель. Преступнику недозволительно иметь привычки. Более того, на ней удалось найти пригодный для сравнения отпечаток пальца.

– И отпечаток принадлежал человеку, – стала вслух рассуждать я, – который хоть ни разу не был пойман с поличным, и даже не давал поводов для подозрений, но неоднократно попадал в поле зрения полиции в качестве свидетеля, что само по себе не могло не вызвать подозрений…

– И человек этот имеет бельгийский паспорт… – добавил Петя.

– То вы пришли к выводу… – продолжила я.

– … что именно его необходимо подозревать в организации этих преступлений! – закончил комиссар. – Мы его давно подозревали как организатора многих краж и разбойных нападений на поездах, но не имели ни единой зацепки. Как не имеем их и сейчас.

– А обертка от шоколада?

– Будь она найдена в комнате, где совершено убийство, это говорило бы о многом. А неподалеку от проезжей дороги, где мог оказаться любой и каждый… Он скажет, что просто проезжал мимо, само собой, во время, отдаленное от времени совершения преступления, и представит тому несколько свидетелей.

– Но вы хотя бы знаете, кого вам искать, и, судя по вашему виду, послезавтра надеетесь ухватиться за ниточку.

– Так оно и есть. А теперь я требую чистосердечного признания. Вы ведь тоже что-то замышляете?

– Замышляем, – тут же согласилась я, – и очень надеемся на вашу помощь.

– Ну хоть это успокаивает, что вы на нашу помощь надеетесь. То есть не собираетесь лезть в пекло в одиночку. Только вот не знаю, насколько вам в этом можно верить… Впрочем, этого вы и сами до конца не знаете, верно?

Мы промолчали.

– До скорой встречи, – откланялся месье комиссар.

40

Вода, как и в любой день здесь, искрилась лазурью в лучах ласкового солнца. Мы в который уж раз брели по Английской набережной, но сейчас нас Лазурный Берег не слишком радовал.

– Даша, а вы ведь откуда-то знали то, что мы услышали от месье комиссара, – проговорил Петя задумчиво.

– Ну откуда мне было знать? Просто я проснулась сегодня ночью…

– Я тоже несколько раз просыпался.

– И вот ночью я вдруг поняла, что стоит нам поставить себя на место Умника, как все становится очень предсказуемым. Вот попробуйте представить себя этим бельгийцем.

– Не очень хочется, но попробую. Итак, он начал охоту либо за ожерельем, либо за сейфом, а скорее за тем и другим еще здесь, в Ницце.

– Больше за сейфом.

– Ну да, ну да! – кивнул Петя, соглашаясь со мной. – Откуда и что ему известно об этих двух предметах, мы не знаем, но пока этим можно пренебречь. Он посылает человека выкрасть ключ и делает его дубликат, а ключ подбрасывает обратно. О второй пропаже ключа мы пока промолчим, опустим этот момент. Лучше попробуем понять его дальнейшие действия. У Лемье есть ключ и воспользовался он им не сразу!

– Вот этого мы не знаем. Может, он уже здесь забирался в номер Алексея Юрьевича и открывал сейф, но ничего не нашел.

– Или знал, что нужная ему вещь окажется у графа, только когда тот сядет в поезд.

– Тоже может быть.

– Но ее там не оказалось!

– Вернее сказать, он ее там не нашел.

Петя задумался, и несколько шагов мы прошли в молчании.

– Согласен, он ее там не нашел, – продолжил Петя. – Тем более что у нас есть предположение, высказанное месье Людовиком, что в сейфе может быть потайное отделение. А о нем наш Умник и не подозревал. Может, и сейчас не знает.

– Скорее всего, сейчас уже знает, но это я ничем подтвердить не могу. Вы, Петя, продолжайте, пожалуйста, рассуждать, как дальше события развивались. Очень логично пока выходит.

– Не найдя нужного в поезде, Лемье продолжает следить за графом в Лондоне. Даже подсылает кого-то из прислуги.

– Хотя, как мне кажется, – вставила я, – проще было бы сразу нанять нашего Смита или другого специалиста и выкрасть сейф.

– Значит, – обрадовался этой простой мысли Петя, – он остается в неведении: появилось в сейфе то, что ему нужно, или нет! Но когда узнает, что сейф не пуст, сразу посылает в дом графа нашего знакомого Смита.

– Воспользовавшись ожерельем как предлогом. Что доказывает: сейф для него куда важнее, чем это ожерелье.

– Эх, что же такое это может быть? Ведь ожерелье стоит немалых по его меркам просто огромных денег.

– Которыми он вдруг и вопреки своим же правилам готов щедро поделиться с бедным мистером Смитом.

– Вот-вот, Даша! Но Смит приносит только ожерелье, да еще фальшивое. Исходя из того, что до этого момента мы рассуждали правильно и что сейф, то есть то, что в сейфе могло было находиться, чрезвычайно для него важно, Огюст Лемье отправляется в дом графа самостоятельно. Проникнуть в него ему помогает экономка. Или горничная. Или просто они дают ему ключи…

– Петя, на данный момент это второстепенные детали.

Петя подумал и согласился.

– Но сейф, – продолжил он, – вопреки всем ожиданиям и надеждам пуст! В отчаянии Лемье убивает графа!

– Вот тут не сходится! – не согласилась я. – Судя по вчерашним событиям, он бы попытался узнать что-нибудь у него, а не убивать сразу.

– Может, рассвирепел от неудачи?

– Он очень рассудителен в своих делах. Вряд ли гнев мог настолько захлестнуть его, чтобы он потерял голову.

– Значит, в дом проник не он, а один из его наемных убийц.

– Не думаю. Он скорее всего очень верил в Смита и не приготовил заранее запасного варианта. Опять же в Лондоне у него связи намного скромнее, чем во Франции. Так сразу подходящего человека не найти. Стойте! Самый главный довод в пользу того, что в квартире был сам Лемье – это важность того, что ему было нужно. Не доверил бы он другому человеку заглянуть в сейф.

– Может быть. Я вот о чем вспомнил, там же на ноже, которым графа убили, был отпечаток пальца. Если он принадлежит Лемье, то ваша правота будет доказана. А то у вас, Даша, уж простите, получается, что и убить Умник не мог, и никого другого не посылал. А третий преступник за одну ночь в одной квартире – это уже слишком.

– Во-первых, я уверена, что комиссар Лагранж уже отправил отпечатки бельгийца старшему инспектору Мортону. И через пару дней это прояснится.

– Согласен. Мы хоть и не рассказывали подробностей, но убийством графа Никитина комиссар обязан был заинтересоваться, и теперь ему необходимо стало связаться со Скотленд-Ярдом.

– Во-вторых, я сказала, что Лемье не мог просто так убить, в порыве гнева или еще как-то в этом роде. А вот убить намеренно он мог.

– Да зачем? Пусть граф проснулся и застал его. Ну пригрози ножом или пистолетом, оглуши, в конце концов. Остается одно предположить, что ему граф не нужен был живым или сильно мешал чему-то. Но это же чушь собачья!

– Не такая и чушь. Мы над этим отдельно подумаем. Вот ведь эти трое его подручных стали ему помехой! Давайте дальше ход событий разбирать.

– Дальше бельгиец должен бежать из Лондона. Сюда.

– Меня настораживает, что он именно сюда бежал. Ведь о том, что он здесь отсиживается, когда его припекать начинает, знал Смит, а тот узнал еще от кого-то. То есть не самое правильное место. Это Смиту оно должно было казаться очень надежным, а сам Умник обязан был понимать, что это далеко не так.

– Все верно. Но он ведь не забился сразу в угол. Он попробовал отыскать здесь то, чего не нашел в сейфе в поезде и в Лондоне! Послал человека порыться в номере, расспросить обо всем. Узнал о необычном ремонте. Отправил людей к часовщику.