Ожерелье императрицы - Владимир Кузьмин

– Я так и сделал.

– Странно, что мы ничего об этом не знаем, – удивилась я. – А можно ли вас спросить еще вот о чем: по рассказу секретаря Алексея Юрьевича мы знаем, что вы совместно скорее всего провели… не знаю, как это назвать?

– Операцию? – попробовал подсказать Петя.

– Да, пожалуй, что так: операцию с контрабандой. Так не могли бы вы сказать о ее сути?

– Простите, но это не мой секрет. Спросите у графа, ведь вы с ним знакомы.

– Граф Алексей Юрьевич Никитин был убит в своем доме в Лондоне в ту ночь, когда вы похитили ожерелье. Неужели вам это неизвестно?

– Помилуйте, откуда? – Дон Мигель был так искренне расстроен и удивлен, что сомнений в его правдивости у нас даже не возникло.

Мы рассказали коротко о печальных событиях той ночи, спросили, нет ли возможности попросить служанку ответить на некоторые наши вопросы, дон Мигель обещал ей написать письмо.

– Вот в чем дело, – сказал он после минутной задумчивости. – А я-то удивился, отчего мой денежный перевод не получен. Мне казалось, если бы граф догадался, что деньги от меня и не счел нужным их получить, так он сделал бы какое-то заявление, как-то известил меня. А так мне сообщили, что адресат выбыл.

Мы вновь немного помолчали.

– Собственно говоря, я пригласил вас, чтобы рассказать все это, разве что хотел обойти в разговоре причину, ко всему меня побудившую. И хотел просить совета: вернуть мне ожерелье или все же передать деньги графу в Россию?

– Похоже, что деньги, предназначенные вами в уплату столь необычно сделанной покупки, были всеми вашими сбережениями? Иначе отчего вы проявили столь большую заинтересованность в денежном призе за стрельбу?

– И тут вы правы, сеньорита. Однако это не столь важно. Пожалуй, теперь, зная о смерти графа, я просто обязан вернуть ожерелье.

– Я бы вам это посоветовала, даже будь граф жив. Потому что, как мне кажется, сеньорита Арабелла не приняла бы подарок, заполученный… давайте уж говорить правду, преступным путем.

– Я и сам уже так решил, но этот бес… в общем, он все еще дает о себе знать. Правда, я на днях получил письмо от друга, которое меня вдохновило. К моей избраннице сватался такой жених, что можно только мечтать. Но ему она отказала сразу, без всяких капризов.

– Вот видите. У вас есть надежда.

– Узнаю, когда вернусь в Испанию. Да, ожерелье!

Капитан подошел к бюро, примостившемуся в уголке его небольшой каюты, и, открыв один из ящиков, достал футляр.

– Вот оно, – сказал он, кладя футляр перед нами. – И куда мне его теперь девать?

Я зажмурилась, припоминая этот, а скорее весьма на него похожий футляр, что видела там, в Лондоне. Очень похожий футляр, но с уверенностью ведь сказать не могу. А Антон Петрович уверял, что благополучно довез футляр и его содержимое до особняка и передал графу непосредственно перед сном.

– Вы позволите взглянуть?

– Разумеется, поступайте, как сочтете нужным.

Ожерелье на первый взгляд показалось мне тем самым настоящим, и не знай я, что его не должно было быть в сейфе, который столь хитроумно вскрыл наш дон Мигель, я бы этим первым взглядом и ограничилась. Но сейчас я встала из-за стола и подошла к окну, но вовсе не затем, чтобы рассмотреть его при более ярком освещении. Я просто взяла и провела гранью одного из камней по стеклу. Раздался скрежет, но никакой царапины на стекле не осталось.

– Дон Мигель, не сочтите глупой шуткой, но это ожерелье фальшивое!

Петя, который знал все, что знала я, и, видимо, что-то подобное подозревал, и тот пришел в полнейшее изумление. Про капитана и говорить нечего.

– Не может быть! Столько трудов – и все напрасно! Не мог ожидать, что граф станет хвалиться фальшивкой.

– Уверяю вас, он вам показывал настоящее ожерелье. А существование этой второй фальшивки, помимо вашей первой, и для нас потрясение.

– Ой!

– Что такое, Петя?

– Я тут потянул за краешек подушечки в футляре, и она поднялась. А под ней письмо.

– Так. Я еще и чужие письма похитил, – горько пошутил дон Мигель.

– Оно не чужое, оно вам адресовано.

Письмо, вернее небольшая записка, уместившаяся на четверти листа, была адресована нашему капитану. Но он прочел ее вслух. Граф Никитин писал:

«Ох, амиго Мигель, как же я на тебя был сердит, да ты сам во всем виноват. Я по размышлении понял, что причина быть столь назойливым у тебя имелась, и уж наверное важная и деликатная, – не иначе как дело в некоей даме сердца! Еще я догадался, что ты изо всех сил и со всем умственным напряжением замышляешь похитить ожерелье, поставить меня пред таким ужасным фактом и всучить мне тем или иным способом деньги.

Не стану врать, поначалу, покуда я был зол на тебя по-настоящему, мне хотелось напакостить тебе, разрушив эти коварные планы. Но время прошло, и я поутих. Но поскольку и сам я затеял ответную каверзу, да и твои мне жаль было разрушать, не узнав, каковы они в точности, то я решил дать событиям завершиться.

Так что не обижайся на меня за мою шутку и за то, что труды твои пошли прахом! А по поводу той дамы сердца скажу, что ежели она с тебя требовала этакий необычный подарок, так плюнь на нее и забудь, с таковыми капризами не будет вам счастья. А если суть вещей понята мною не вполне верно, то давай мириться и вместе думать, как сделать все красиво, без грабежей и без фальшивых драгоценностей».

Нам всем троим было непонятно, смеяться проделке графа, насмехаться каждому над своими неудачными поступками или слишком «умными» выводами, а может, печалиться этому письмецу, писанному покойным уже человеком.

– Дон Мигель, как мне кажется, это пусть и фальшивое, но очень красивое и весьма замечательно сделанное ожерелье является подарком вам от графа. Поэтому пусть оно остается у вас. Хотя оговорю, что очень вряд ли, но может появиться у нас к вам просьба попользоваться им.

– Не вижу причин вам отказывать.

– Как долго вы пробудете здесь?

– Два дня в точности, возможно и три. Но не более.

– За два дня все должно завершиться.

– О чем вы?

– О поимке убийцы графа Никитина.

– То есть вы знаете, что у полиции есть на это виды и что скорее всего это случиться здесь, в Ницце?

Я с удовольствием ответила, что именно так и обстоят дела, а то ведь пришлось бы объяснять слишком многое. Мы провели в гостях у капитана довольно много времени, и пришла пора прощаться.

– И все-таки, дон Мигель, скажите нам, контрабандой чего вы занимались с Алексеем Юрьевичем? – спросила я, уже собираясь спуститься в шлюпку.

– Честно скажу, не знаю. Даже попытки не делал узнать. И тем не менее… Судя по многим признакам, из Испании в Африку мы доставляли оружие. Ну а что я привез обратно, чтобы не возвращаться с пустыми трюмами, вам ведь не интересно?

– Еще как интересно! – ответил Петя. – Только про это мы не станем спрашивать.

44

Дон Мигель лично проводил нас на берег, помахал рукой нашим караульным и остался смотреть, как мы по тропинке поднимаемся к дороге, где нас уже должен был поджидать вернувшийся за нами экипаж.

– Месье, – сказал нам Попугай, – там карета приехала.

– Какая карета?

– Какая карета? Обычная, небольшая. Но мы же ждали кабриолет, вот я вас и предупреждаю.

– Молодец. А возница вас видел?

– Видел нас возница? Так вы же велели не прятаться, стало быть, видел. Даже рукой помахал. Оно, может, и обычное дело, тот возница, что нас привез, поломался или еще чего, так и попросил другого приехать, чтобы не бросать нас здесь.

– Может, так и есть. А может, и не так.

– Нужно проверить, – сказал Петя. – Если бы нас хотели убить, так поступили бы проще.

– А если нас хотят похитить?

– Тогда так оно и должно выглядеть, я бы сам сделал вид, что приехал за пассажирами, рукой там махал или еще как показывал, что полный порядок.

Попугай и подошедший Жюль хлопали глазами, ничегошеньки не понимая по-русски.

– Значит, так, – обратилась я к ним. – Мы проверим, все ли там правильно, и если все нормально, позовем вас. А если там все неправильно, то вам придется звать на помощь.

– Этих со шхуны можно звать? – спросил Жюль.

– Их и надо звать, остальные же далеко. Но вы не сразу тревогу поднимайте, а то, может, нам для начала поговорить нужно будет.

– А! Так у вас ножички при себе! – высказал догадку Попугай. – Вот будет потеха!

– Никакой потехи не будет!

– Ну да? Они вас схватить приноравливаются, а тут вы их – бац и ножичек к горлышку!

– Ну хорошо. – Я не стала ни смеяться, ни спорить. – Вы молодцы, что предупредили, нам теперь не страшно. Но вы особо не высовывайтесь, вдруг стрельба начнется.

Про стрельбу я сказала на всякий случай, чтобы мальчишки и впрямь держались настороже, ведь пойди у нас дела не лучшим образом, кто, кроме них, сумеет позвать на помощь. Но эти уличные разбойники такие вещи понимали с полуслова и мигом спрятались в кустах на вершине невысокой скалы, откуда скорее всего была видна дорога и стоящая там карета. Нам же, чтобы увидеть ее, пришлось обогнуть скалу.