Ожерелье императрицы - Владимир Кузьмин

Бельгиец не стал держать револьвер в руке, что выглядело бы проявлением опасений в наш адрес, а он их сам только что отмел, посчитал, что можно его положить на стол, видимо, поддержать фасон перед подчиненными и в этой ситуации полагал нелишним.

Луи и второй бандит скрылись за дверью, все оставшиеся прислушались к их шагам и к звуку открываемой уличной двери.

– Итак?

– Там были бумаги, – уверенно сказала я, хотя никакой уверенности у меня не было.

– Что за бумаги?

– Кажется, чертежи и какие-то пояснения к ним. Впрочем, там были и другие бумаги, письма, листки из блокнотов, – самозабвенно стала врать я, видя, что попала в яблочко. Возможно и скорее всего, содержание пакета с бумагами и не было в точности известно Умнику, но нечто похожее он ожидал от нас услышать.

– Да, неожиданно, – проговорил Умник с легкой иронией. – Теперь мне кажется, что у нас имеется и еще один предмет для разговора: цена нашей сделки. Сколько вы хотите получить за эти бумаги?

– Если вы объясните нам, кто заказал вам их похищение, мы сможем определиться с ценой.

Ох как мне хотелось добавить: все равно вы же не оставите нас в живых, так удовлетворите наше чистое и бескорыстное любопытство!

– Хорошо, – легко согласился Умник, – но ответьте мне на мой вопрос, и я отвечу на ваш. Бумаги у вас при себе?

– Вы о нас настолько плохо думаете? – укорила я его. – К тому же нас обыскали.

– Я не это имел в виду! Они здесь, в городе, или?..

– Они здесь, более того, вы легко их сможете забрать. Предварительно рассчитавшись с нами.

А вот интересно, подумала я, он сделает вид, что платит, или станет нас пытать? Скорее первое, а то чего ради ему затевать весь этот разговор о цене. Да так оно и проще, и быстрее – отдал деньги, взял деньги обратно с неподвижных тел. Ну и каких-то неожиданностей с нашей стороны он должен опасаться, не зря же мы…

– Разумное условие, – прервал мои размышления Умник, – но об этом чуть позже. Так вы желаете узнать точную цену?

– И это тоже вполне разумно. Пока же мы предполагаем, что они стоят не менее, а более, чем ожерелье.

– Я бы на вашем месте предпочел не знать того, что я вам сейчас расскажу. Давайте сразу назовем цену, и на этом разойдемся. Пусть это будет двадцать тысяч.

– Франков? – капризно спросила я.

– Фунтов стерлингов.

– Уже лучше. Но ведь они могут стоить и все двести. Поверьте, мы не собираемся оставлять вас без вашей доли дохода, но не изъять у вас хотя бы половину было бы глупо…

– Что ж, вы сами пожелали. И все неприятности, что могут с вами случиться, будут только на вашей собственной совести!

Он еще раз поднялся из-за стола, даже не прихватив с собой оружие, и вновь прошелся туда-сюда.

– Мой папа любил мне повторять: Огюст, ты можешь быть самым отъявленным пройдохой и самым гнусным преступником, но ты всегда будешь знать, что есть люди много хуже тебя.

– О ком же так нелестно отзывался ваш отец? – вынуждена была спросить я, потому что Огюст вновь замолчал, даже не закончив папочкино напутствие в жизнь.

По идее и ему, и нам нужно было как можно быстрее разделаться с этим делом и постараться скрыться. Задержка не нужна была никому. Но Лемье все чего-то ждал, хотя более правильным словом было бы выжидал. И дождался. В дверь постучали, он разрешил войти. Вошел Луи. Умник плюхнулся на свой стул и велел Луи подойти к нему. Тот приблизился, склонился к уху и зашептал.

Умник очень и очень удивился и не менее этого взбесился в единый миг. Выскочил из-за стола с револьвером в руке и, размахивая им перед нашими лицами, заорал:

– Вздумали водить меня за нос?

– Успокойтесь, месье. Я полагаю, вам сейчас доложили, что с таким трудом со второй, а то и с пятой попытки похищенный и доставленный сюда из Лондона сейф вскрыли?

– Да!

– И что он пуст!

– Будь он пуст, я бы, наконец, поверил вам. Но в нем нет никакого потайного отделения! Вовсе нет!

– Месье Умник, – не удержался от колкости Петя, – вы заставляете нас думать, что вам ваше прозвище досталось в насмешку!

– То есть?

– То есть что на самом деле вы не умник, а тупица!

Лемье замахнулся на Петю, чтобы отомстить за дерзость, но передумал бить. Я вздохнула с облегчением. Ударить себя и Петя бы не позволил, и я бы легко могла помешать. Но тогда нам не удалось бы получить ответа на свой самый важный вопрос.

– Вы что же, думаете, мы знали, как вскрыть это самое потайное отделение? – спросил Умника Петя. – Мы даже часовщика не успели расспросить, ваши людишки перебежали нам дорогу. Да и шли мы к нему из чистого любопытства! Потому что еще в Лондоне распилили этот треклятый ящик. Ну и само собой, нам пришлось подсунуть на его место другой. Вы что же, даже ключом своим не воспользовались, чтобы его открыть? Тогда бы знали, что и ключ не подходит.

– Я посчитал, что замок сломан или его сменили. Луи, оставь нас.

– Так-то лучше. Вы, верно, решили, что в силу своего возраста мы наивны и глупы? Сами залезли в пасть к крокодилу и пытаемся выдавить из него слезы жалости к себе? – Про крокодила Петя сказал так задушевно, что будь Умник чуть менее взбешен, он бы заметил эту интонацию и уж точно попытался бы Петю пришибить на месте.

Вообще-то сейчас Петя импровизировал на полную катушку, а я только радовалась тому, как ловко он это делает.

– Похоже, вы, так же как и мы, не узнали тайну секретного отделения и попробовали его распилить? Столько усилий: украсть сейф, притащить его из Лондона, пойти на крайние меры, чтобы узнать его тайну! И все даром?

Умник Лемье нашел в себе силы рассмеяться.

– Ладно, ваша взяла.

– Ну так отвечайте на наш вопрос, обсудим условия сделки и разбежимся, возможно, по разным странам.

– Хорошо. – Бельгиец заставил себя успокоиться. – На чем я остановился? А! Мой отец предупреждал меня не связываться с политиками, потому что многие из них – а по его убеждению абсолютно все – хуже любого из воров и грабителей. Я внял его советам и всегда их придерживался. Но однажды не сумел распознать, не сумел понять вовремя, что я вполне добровольно влезаю в самую дерьмовую часть политики, в шпионаж. Полагаю, подробности вам не нужны. А ответ на ваш вопрос короток – эти бумаги нужны германской разведке.

– Пожалуй, мы тогда не станем вам их отдавать! – решилась я ускорить развитие событий. – Из чисто патриотических соображений!

– Что? – взревел бельгиец, и лицо его сделалось багровым.

48

Я за секунду до этого сумела потихоньку выпустить на свободу Генриха Наваррского и приказала почти как собаке: Анри, ищи врага!

Анри кинулся в дальний угол комнаты и юркнул за занавеску, не слишком уместно там висевшую, наводившую на подозрения, как пишут в книжках про сыщиков. Почти сразу из-за нее вылетел здоровенный громила, пританцовывая самым забавным образом и пытаясь вытряхнуть из штанов лютовавшего там зверька с острыми как бритва зубами. Недаром комиссар Лагранж называл Анри своим оружием.

Мы на эти танцы даже особого внимания обращать не стали, потому как «танцор» слишком был занят, а позвать на помощь не мог по одной простой причине – он был глухонемой.

Зато бельгиец совершенно потерял голову, вскинул в нашу сторону пистолет и нажал на курок. Потом еще и еще, но безо всякого толку.

– Что за черт?!

– Так там патроны холостые! – расплылся в улыбке до ушей Дюпон. – Ты, мерзавец, что, и вправду решил, будто я прощу тебе смерть Люсьена ради горстки монет?

– Но как?

– Проще простого. Мне очень хотелось проделать это самому, жаль, что нельзя было. Но фокус придумал я, я все подготовил, я все видел собственными глазами. А уж найти умельца, что сумел бы это проделать, мне не сложно. Забыл, как на тебя пьяный оборванец налетел у кафе Розиты? Наличие патронов ты еще мог бы проверить, а вот то, что они стали безвредными, с чего бы тебе проверять?

– Да я тебя голыми руками!

– Месье! – остановила я Умника. – Месье, вы бы уже позвали на помощь! Что-то вы совсем соображать перестали!

Такой моей просьбе Умник удивился так, что потерял дар речи.

– Эх, все за вас самим делать приходится! – заявила я, спокойно подошла к окну, отдернула портьеру, а Петя из-за моей спины с размаху швырнул стул в стекло. Ох и звону было! В промежутке между отдергиванием портьеры и разбиванием стекла Умник слегка очухался и даже попытался мне помешать. Ну и зря, может, не зашибся бы так сильно, а то головой прямо в подоконник угодил.

Я же переступила через него и спокойно, без особого азарта, хоть и громко крикнула в разбитое окно:

– На помощь!

Ох и суета поднялась.

Петя с Дюпоном встали заранее у двери, и едва в нее ворвался первый бандит, тот, что сидел прежде на диване с пистолетом, как ему подставили подножку и стукнули сзади стулом. Он растянулся по ковру, пистолет, на этот раз заряженный, перешел в руки Петра Александровича. Ввалившегося следом Луи даже останавливать не пришлось, сам остолбенел. Двое его товарищей валяются на полу без сознания, третий мычит и отплясывает безумный танец. Тут всякий остолбенеет. Вот только месье Дюпон разошелся не на шутку и от души стукнул беднягу Луи по голове. Стулом. В общем, все три стула, что для нас заботливо приготовили, мы использовали. И кажется, ни на одном из них уже никому не удастся посидеть – не слишком прочные стулья оказались.