Ожерелье императрицы - Владимир Кузьмин

– Вы ногами зря не дергайте, – строго предупредил их Петя. – А то поступим с вами, как шейх Махмуд. У него с галеры ни один гребец не сбежал, а все по одной причине – он им ноги до колен укорачивает.

Тут все четверо взвыли разом, а один даже попробовал звать полицию. Как бы не перестараться, подумала я, а то ведь легким испугом они не отделаются, а от сильного мало ли, что может получиться.

– А ну тихо лежать, а то здесь свежевать начнем! – пригрозил Петя.

И тут из темноты раздался смех.

– Мадемуазель, месье! Не бойтесь меня, я без оружия и один-одинешенек. Я бы и дальше за этим цирком наблюдал, да испугался, что от страха эти малявки помереть могут. А ведь я их предупреждал, что с вами не стоит связываться. Предупреждал?

– Да, месье Дюпон, – пискнул один из лежащих у наших ног.

– Вот уж не знала, что мы с вами вновь встретимся! – воскликнула я. – Петя, вы на всякий случай за карманами своими проследите.

– Мадемуазель! Вы не сдали меня полиции, а за такую услугу я не стану платить неблагодарностью. Да и день у меня сегодня весьма удачный, пора о работе забыть.

– Месье Дюпон, а если мы вас попросим об ответной услуге?

– Да все, что пожелаете! Хотя нет, кто вас знает, вдруг вы всерьез поставляете мальчишек на прокорм крокодилам и попросите меня заняться поставками… На это я не пойду!

– Мы и не просим заранее вашего согласия. Для начала выслушайте просьбу, а там сами решите.

– Это мы запросто. Услуги этих джентльменов прямо сейчас вам не понадобятся? Тогда оставим их, но они у вас в долгу, раз вы и их не сдали полиции, и если станут нужны, только шепните. А пока давайте пройдем куда-нибудь в более светлое и подходящее для разговоров место.

Мы присели на скамью, стоящую на до сих пор людной и хорошо освещенной улице.

– Так в чем же заключается ваша просьба? – спросил воришка, схваченный нами за руку на Адмиралтейском причале в Кале.

– Вы говорили, что по долгам нужно платить?

– Да, и не отказываюсь от своих слов…

– Месье Дюпон…

– Анри, если вы не против.

– Месье Анри, речь сейчас не о вас. Мы знаем, что даже в воровском мире существуют понятия чести.

– Существуют. Хотя ими слишком часто пренебрегают.

– Вот о таком человеке и пойдет речь. Он нам задолжал, и мы считаем это долгом чести. И очень желаем найти его, чтобы стребовать расчет.

– О! Я, наверно, чересчур наивен, но мне не хотелось бы выдавать своих.

– Как я понимаю, его своим даже среди вас немногие считают. Хотя работают на него многие, но…

– Уж не про Умника ли разговор?

– Я еще там, на причале, поняла, что вы сообразительны не по годам.

– Если бы! Ладно, разговор не про мой ум, которого вполне достает понять, что связываться с Умником чревато. Тут легко и с головой распрощаться.

– Нам нужно немногое.

– Раз уж обещал выслушать, то выслушаю вас до конца, хотя меня уже дрожь начинает пробирать. Говорите.

– Нам нужно просто узнать, где его искать.

– Легко сказать!

– Знаем, что это непросто.

– Беда вот в чем. Стоит мне открыть рот для расспросов, как я лишусь языка вместе с головой.

– Смотря зачем вы станете его искать, – попыталась его успокоить я.

– То есть?

– Ну вы же знаете, чем он занимается? Возможно, его и искать не нужно будет. Достаточно пустить слух, что определенного числа на определенном поезде поедет некий господин, при котором будет очень солидная сумма денег. Ну и выразить сожаление, что одному взять такой куш не по силам. И тут либо Умник клюнет на приманку, либо пошлет своих людей. Первое лучше, но нельзя исключить, что получится по-второму. В любом случае он засуетиться и как-то себя проявит. Вас вряд ли позовут в дело, да это и к лучшему, скорее пообещают небольшие отступные за полную информацию. А он станет собирать своих людей, объяснять им, как да что. Таких людей не может быть много, и за ними уже можно будет проследить…

– Мадемуазель, у меня есть личный интерес ко всей этой теме. Один мой товарищ сидит сейчас в тюрьме – спасибо, что на каторгу не отправили – по вине Умника. Он, когда планы составляет, только о своей безопасности думает, на других ему плевать. И к тому же я привык работать в поездах, а он запрещает это. То есть не вообще запрещает, а только когда сам там дела обстряпывает. Но он же об этом никого не уведомляет, что там-то и тогда-то! Вот и боишься нарваться. Напорешься на него или на его мордоворотов, измордуют так, что месяц проваляешься. А то и того хуже бывало. Так что мне не зазорно его подставить и даже очень хочется. Но все равно страшно мне до жути.

– Ну что ж, спасибо вам за правдивость, – с сожалением произнесла я. – Придется нам повторить свою попытку найти подходящего для нашего дела человека. С вами мы играли в открытую, с другими поступим иначе.

– То есть скажете, что готовы дать наводку на богатенького пассажира?

– А что нам остается делать?

– Подождать до завтра. Как вас найти, если соберусь с духом? Уж больно мне не хочется выглядеть трусливее барышни.

– А он не побежит к Умнику? – спросил Петя, глядя вслед карманному вору, ставшему нашим знакомым.

– Надеюсь, что нет. Хотя если побежит, то все равно нам это сыграет на руку. Нужно будет только позаботиться о безопасности родителей и дедушки. Может, Владимира с Михаилом позвать?

– Сегодня уже поздно. Придется самим охранять.

– Вы полагаете, что карманник с ходу отыщет такого человека, как Умник? Который неизвестно где, но точно прячется, особенно после вчерашнего. Думаю, что убили месье Севинье не по его указке, просто перестарались. Кто бы мог подумать, что старик-часовщик станет молчать? Зачем ему было упираться?

– Скорее всего Умник на этот раз просчитался и выбрал не тех людей.

– Вот и я так думаю, что не тех. Да и выбор у него не мог быть большим, слишком его боятся и не любят. Так что скоро он за нас не примется ни при каком раскладе.

39

Ночью я проснулась от страха: да что же я наделала? Ну сколько уже раз говорила себе, что нельзя совершать поступков, последствия которых не можешь предвидеть в точности. И почти сразу успокоилась, вдруг поняла, что все просчитала, хоть и не осознавала этого. Даже неприятные новости предугадала, как выяснилось. Но далеко не все новости.

Планов на день, касающихся расследования, у нас не было, разве что объявится или подаст весточку наш знакомый pickpocket[55] месье Дюпон. И мы не без удовольствия отдались исполнению планов, связанных с отдыхом. То есть стали бездельничать. Очень активно. Начали с завтрака, продолжили купанием и променадом.

Вот во время прогулки нас и нашел комиссар Лагранж. Он вновь был облачен в канотье и свой непривычного светло-зеленого цвета костюм, вновь при ходьбе постукивал легкой тростью. Только постукивание это было каким-то невеселым. Да и через шаг месье Людовик едва заметно опирался на трость. Впрочем, хромоты при этом видно не было, и я успокоилась, а то уже мелькнула мысль, что кругленькому комиссару в очередной раз досталось от бандитов или разбойников. Интересно, шишка на голове у него уже прошла?

– Здравствуйте, мои юные друзья.

– Здравствуйте, месье Людовик. Отчего вы опираетесь на трость, у вас болит нога?

– Не то чтобы нога… Дело в том, что Антуан снова забыл зубочистку в самом неподходящем месте. Понимаете, дело нам досталось чрезвычайно сложное, вот он и взялся за старое. Да и я потерял бдительность.

– Примите наши соболезнования.

– Приму, они мне сейчас необходимы. И не только в связи… м-м-м… с моей травмой. – Тут комиссар вздохнул до комичного печально.

– Вам не удалось отыскать и схватить преступников? – сочувственно спросил Петя.

– Отыскать удалось. Схватить? В общем, тоже удалось.

– Так в чем же дело? Отчего вы так понуры?

– Сегодня на рассвете обнаружены три мертвых тела. Примерно в одном лье[56] к западу, немного в стороне от дороги в Канны. Догадываетесь чьи?

Генрих Наваррский высунул свою мордочку и виновато пискнул.

– Анри, твоей вины тут нет, – успокоил его комиссар, – ты единственный из нас, от кого оказалась хоть какая-то польза.

Зверек глянул на нас печально бусинками своих черных глазок и спрятался в кармане.

– Получается, что вам не удалось и узнать имя человека, стоявшего за этим преступлением? – спросила я.

– Удалось. Вернее, я уверен, что теперь знаю его. Но еще более я уверен, что ему удалось скрыться. Так что на мне теперь два ужасных преступления, я знаю главного их виновника и ничего не могу поделать. Даже объявить его в розыск у меня нет оснований, потому что у нас нет ни единой улики против него.

– Ни за что не поверю, что вы ничего не предприняли!

Комиссар Лагранж чуть веселее глянул на нас и сказал с легкой улыбкой:

– Благодарю вас за ваши слова, мадемуазель. Они подбадривают!

– Но вашими планами вы с нами делиться не станете? – чуть обиженно спросила я.