Огнепоклонники - Бапси Сидхва

Путли тогда ахнула от изумления и призналась, что тоже страдает запорами. Они с Родабаи выяснили, кто каким пользуется слабительным. И вот, пожалуйста, теперь их дружба обречена из-за упрямства Билли!

На другой день Путли сидела у окна за письменным столом из красного дерева и сочиняла письмо. Она устремила скорбный взор на стальную морскую гладь, молилась, закрывая глаза, снова смотрела вдаль. Робость томила ее душу, Путли так хотелось, чтобы Фаредун был рядом. Влажный ветерок заворачивал уголки листов бумаги, придавленных к столу стеклянными, медными и ониксовыми грузиками. Наконец Путли глубоко вздохнула, погрызла ручку и аккуратно обмакнула перо в голубую чернильницу, раздобытую Билли. Лоб Путли напряженно морщился, когда она выводила на плотном листе дорогой голубоватой бумаги первую строку вежливого обращения. Первые буквы еще выдавали дрожание руки, но постепенно почерк Путли становился все спокойнее и тверже.

Она начала с извинений. Извинения были так подчеркнуто скромны, так продуманно бесхитростны, что любой, кто не знал Родабаи, предположил бы, что Путли пишет человеку, от которого не ждет пощады.

Путли складывала в мольбе руки, припадая к стопам Родабаи, ей хотелось бы посыпать пеплом бедную свою голову, она понимала свою вину, но умоляла даровать ей прощение. Путли с первого взгляда понравилась рябенькая девушка, она уже сейчас любит ее как родную дочь. Как ей быть? Ее сын лишился ума, он погибает от любви к младшей дочери Родабаи, к Тани. Сын отказывается принимать пищу, даже воду не пьет, он плачет, он бредит, Путли боится за него. Настолько обезумел он от любви к прекрасной Тани, что не может и помыслить о браке с другой и угрожает вообще лишить себя жизни. Она, Путли, испробовала все — только что не била его.

Ее старший сын, одно из прекраснейших творений господа, умер. Второй сын покинул дом и семью — она даже не знает, где он. А теперь жизнь ее младшего в руках Родабаи — и у ног Тани. Путли уповает на их милосердие, молит сохранить жизнь ее последнему сыну, даровать ему счастье.

Бехрам не хочет никакого приданого. Ему нужна только Тани. Семья встретит ее с распростертыми объятиями, даже если Тани войдет в дом с пустыми руками, в чем есть! Бог был милостив к Путли, она в состоянии одарить невестку драгоценностями, укутать ее в шелка. Путли клянется вечно беречь ее как зеницу ока.

Письмо было запечатано в голубой конверт и вручено кучеру с наказом немедленно отвезти к Даромгрошам. Путли рухнула вниз лицом на постель и в полуобморочном состоянии стала ожидать решения судьбы.

Глава 34

Родабаи дочитала письмо и вздохнула. Каждый раз одно и то же. Правда, в этот в ней пробудилась какая-то надежда, и вот пожалуйста. Письмо.

Честно говоря, Рошан уже стукнуло двадцать — на три года больше, чем говорила всем Родабаи. Двух дочерей, которые были моложе Рошан, удалось пристроить. Теперь хотят взять замуж Тани. Хороших женихов мало, и Родабаи не собиралась упускать случай. Мать жениха, маленькая женщина строгого вида, ей понравилась, семья явно весьма достойная. Жаль, конечно, что не соглашаются на Рошан.

Родабаи просто показала Тани письмо и стала ждать результатов. Уловка подействовала. Какая девушка в шестнадцать лет, неопытная, нецелованная, невинная, сможет устоять перед дурманящим образом юноши, готового расстаться с жизнью из-за любви к ней? К тому же это было первое любовное письмо Тани. Пусть не самим влюбленным написанное, а рукой его матери, но тем не менее письмо любовное. В нем было столько страсти… Воображение Тани воспарило, и она сама тоже влюбилась в тощенького юнца, который так потешал их два дня назад.

Ее очень огорчило письмо достопочтенной Путли, отвечала Родабаи. Но повергло в глубокую печаль описание душевных мук милого юноши Бехрама. Она надеется, что Путли не станет слишком сурово корить несчастного мальчика. Неисповедимы пути юной любви, да и судьбы тоже, и она, Родабаи, возносит благодарственную молитву богу за то, что достойный и почтительный молодой человек все же отдал свое сердце одной из ее дочерей. Так ли уж важно, которой из них. Она, мать, с одинаковой любовью относится к обеим и в любом случае радуется выбору Бехрама.

Увы, с того времени, как было доставлено письмо, ее Тани тоже не прикасается к пище и все вздыхает по юноше, который, быть может, сам того не зная, свел ее с ума. Если уж судьба творит такие чудеса, то нужно принимать их как благо. Благословенна будет семейная жизнь этой пары.

Она понимает, что Путли не может долго задерживаться в Бомбее, поэтому все требуется уладить побыстрее. Не могут ли они прийти с Бехрамом в субботу после полудня? Можно было бы устроить помолвку и договориться о дальнейшем.

Билли ликовал. Путли заливалась слезами благодарности. Джербану торжествовала победу — ее невзрачный внук добился такой девушки… и из такой семьи!

Билли надел кобальтово-синий костюм, небесно-голубую сорочку, темно-синий галстук и носки и нежно-голубые замшевые туфли. Билли поставили на деревянное возвышение с орнаментом из рыбок. Родабаи коснулась алой пастой его лба и носков его туфель, потом приклеила рисинку между бровями. Билли был единственным мужчиной в комнате — в ритуале участвовали только женщины. Когда Родабаи стала надевать на шею Билли гирлянду из цветов, хор дочерей, сестер, а также других родственников запел венчальную песню. Будущая теща, по обычаю, вручила Билли конверт с некоей символической суммой, подарила ему золотые часы с массивной цепочкой и велела сойти с возвышения — правой ногой вперед.

Наступил черед Тани. Она ступила на возвышение, и Путли преподнесла ей двадцать одну золотую монету. Женщины снова запели.

Билли казалось, что он превращается в туго надутый голубой воздушный шарик, который вот-вот оторвется от земли, уплывет в небо и лопнет там от счастья! Он даже не мог себе представить, как прекрасна Тани в сари — округлые изгибы ее тела напоминали храмовое изображение богини, но только Тани была куда красивей. Чего стоила полоска золотистой кожи, видная на талии между чоли и сари.

Сразу договорились о дне свадьбы — учитывая все приготовления, свадьбу нельзя было назначить раньше чем через месяц, в благоприятный, согласно звездам, день, выпадавший на воскресенье.

Назавтра леди Даромгрош закупила три ряда в кинотеатре. Билли и Тани усадили в самой середине, так сказать, в сердце клана, в окружении сестер, зятьев, теток, дядьев, прочих родственников и их детишек.

К концу картины — показывали «Шакунталу» на хинди — Бехрам решился взять Тани за руку. У нее были короткие пухлые пальчики, которые радостно скользнули в его руку и упоительно шевелились там.

В Лахор полетели телеграммы с объявлением дня свадьбы. Фаредун, Ясмин, Хатокси и Руби получали счастливые подробные письма с требованиями привезти, захватить, не забыть! Лахорский клан принялся поспешно готовиться к выезду в Бомбей.

Джербану и Путли трудились по шестнадцать часов в сутки, бегая по ювелирам, выбирая сари, носясь по модным лавкам и портным. Необходимо было приготовить подарки для Родабаи и для каждой из ее семнадцати дочерей, им всем полагалось по сари с чоли и нижней юбкой, по ритуальной судре и налобной матхабане и еще по тоненькой золотой цепочке. Старшей из сестер нужно было преподнести цепочку подороже, а самой Родабаи — ожерелье, серьги и кольцо из рубинов в золоте. Четверым братьям Тани — двое из них учились в Англии — предстояло получить по отрезу на костюм, по сорочке и по паре запонок, а сэр Даромгрош мог рассчитывать на запонки с жемчужинами и бриллиантовую булавку в галстук.

Ну и, конечно, уйма вещей для Тани: тщательно подобранные в тон сари, чоли и нижние юбки, драгоценности, духи.

Билли проводил утренние часы в счастливой суматошной беготне по магазинам, когда он хоть и не очень, но всем мешал, вечерами же пропадал в монументальном особняке Даромгрошей.

С сэром Даромгрошем Билли виделся только однажды, когда все семейство собиралось в кино. Сэр Даромгрош, возвышаясь над Билли, снисходительно потрепал его по плечу и с такой сердечностью глянул на него своим единственным черным глазом — второй был вставной, стеклянный, — что у Билли просто затряслись колени. Сэр Даромгрош обнял Джербану и Путли и, светски усадив обеих на диван, поместился между ними. На нем был франтовской английский костюм, лаковые туфли зеркально сияли, изящно скрещенные ноги занимали изрядную часть гостиной. Джербану и Путли, совершенно подавленные этим великолепием, разинув рты, взирали на хозяина дома, как две готовые к закланию овечки. Их будущий родственник умудрялся сочетать в себе британскую корректность с чисто азиатским великолепием.

Ежевечерне две-три сестры с детьми сопровождали Билли и Тани в прогулках по Бомбею. Они выезжали с помпой: в одном из экипажей сэра Даромгроша с лакеями в роскошных ливреях и высоченных тюрбанах. Два лакея становились на запятки, а третий усаживался рядом с кучером. Экипаж катил мимо исторических достопримечательностей, зданий, музеев, картинных галерей и останавливался у променада. Сестры располагались на скамейках, дети, сопровождаемые лакеями, бросались покупать жареные орешки, мороженое и кокосовый сок. Билли и Тани чинно прогуливались. Когда случалось, что прохожие заслоняли их от недреманных очей сестер, Билли брал невесту за руку. Один раз он даже обнял ее за плечи.