Боярская честь - Юрий Корчевский

Меж тем пришла весна с её ледоходом, разливом рек и непроезжими дорогами. Я был рад, что Андрей успел завезти в деревню соль, перец, и ещё кое-что по мелочи. Мука, зерно, крупы были теперь свои, все припасы хранились в амбаре.

Как только дорога подсохла, я на коне отправился в деревню — ведь не был там месяц. Ещё подъезжая, услышал стук топоров и увидел многолюдье на пригорке. Я направил коня туда.

На каменном фундаменте, заложенном ещё осенью, уже красовались четыре венца брёвен. Я обрадовался: церковь начала строиться — знак добрый.

— Андрей, — поздоровавшись с приказчиком и холопами, спросил я, — откуда столько народу?

— Делать сейчас в поле нечего — сеять рано, а к Тучкову в церковь нашим ходить далеко, вот и решили люди помочь плотнику. Думаю, дней через десять со стенами закончим.

Подивился я, но и обрадовался. Не деревня будет, а село. Теперь загвоздка только в священнике да колоколе.

— Андрей, о церкви подумали, а об избе для священника и его семьи?

— Сделаем, только покажет пусть, где ставить.

Мы обговорили хозяйственные мелочи, и я поскакал в город. Вёрст через десять обогнал интересную процессию. Лошадь тащила гружёную повозку, а к ней была привязана за оглобли ещё одна повозка, в которой сидели дети. Обочь шли мужики с бабами.

Я остановился, развернул лошадь.

— Здоровьичка всем!

В ответ — поклоны, нестройное: «Здравствуй, барин».

— Не барин я — боярин. Откуда путь держите?

— Из Литвы проклятой, совсем паны да ксендзы замучили.

— Сбежали, стало быть?

Мужики втянули головы в плечи, затравленно глянули на меня.

— Совсем житья не стало. Батрачили с утра до ночи, а детям есть было нечего.

— А что лошадь одна на две повозки?

— Так вторая пала в дороге — сена не припасли: пан траву запретил косить, а новая не выросла.

— Чем на жизнь зарабатывали?

— Тебе-то, боярин, какой в том интерес?

— Стало быть, имею, коли спрашиваю. По моей земле едете.

— Бортник я, — глухо сказал один.

— А я — медник, колокольчики да била делал.

Хм, а не взять ли их себе в холопы?

Бортник, или по-современному — пчеловод — нужен. Весь мёд уйдёт на постоялый двор — медовуху делать, сбитень, сыто, да и зимой просто так есть можно. С медником, конечно, сложнее.

— Ко мне в холопы или закупы пойдёте?

Мужики переглянулись, пошептались.

— А условия какие?

— Избы каждому дам. Бортник пчёлами заниматься будет. А медник, коли захочет, пусть своим делом занимается, а не захочет — пусть землю пашет.

— Своим делом хочу заниматься — у меня на телеге весь инструмент есть. Дед мой, отец — все медниками были.

— Прибыль — пополам. Бортник мёд сдавать на постоялый двор будет — он на перекрёстке стоит, вы его проезжали. Это выгодно — в город возить не надо, время тратить, мыто платить. Всем в деревне распоряжается мой приказчик, Андрей. За вами долгов или других грехов нет ли?

— Упаси Бог!

— Тогда поворачивайте назад — тут недалеко Смоляниново будет. Спросите Андрея, скажете — я устроить велел.

— Спасибо, боярин. Как звать-то тебя?

— Георгий Михайлов.

Брать российских беглых крестьян нельзя — только в Юрьев день, да и то, если долгов за душой нет. Нарушение карается штрафом изрядным. С порубежниками проще: нет долгов перед прежним хозяином — тогда и вины нет. Государство нуждалось в рабочих и ратных руках.

Я ехал и посвистывал. Нежданно-негаданно я приобрёл для себя холопов. Забегая вперёд, скажу, что этой весной из Литвы и Речи Посполитой крестьян и мастерового люда бежало на Русь много. Конечно, их ловили порубежники литовские, возвращали панам, били нещадно, но люди продолжали убегать целыми семьями.

Холопов я больше не брал — чтобы их прокормить, нужна была земля, а её у меня было уже маловато. Взял бы боевых холопов, да где их найти? Чтобы подготовить из молодого парня бойца, надо вложить в него много труда, денег и времени.

Литва постоянно беспокоила Русь набегами, наши отвечали тем же — обстановка была тревожная. Стал я задумываться — чем бы усилить свой отрядик? Случись война, ратников я мог потерять за несколько минут — видел я это, когда встречный бой с литвинами случился. Тогда Бог миловал — мы в хвосте колонны были, удар пришёлся по другим.

Пушку приобрести? Никакой манёвренности не будет — тяжела, на телеге возить надо.

В те времена пушки стояли в основном в крепостях, на неподвижных лафетах, а те, что брало войско в походы, перевозились телегами, часто в разобранном виде. Ствол снимался с лафета и грузился на одну телегу, лафет — на другую, на третьей подводе везли ядра, на четвёртой — порох и пыжи. В общем, одна пушка требовала целого обоза и кучу обслуживающего персонала. Нет, пушка не годится для меня.

Миномёт? Где взять станки для изготовления мин? Да и ненамного он легче пушки. В одной подводе поместится, но подвода от верхового отстанет в походе сразу, теряется смысл.

На память пришли китайские петарды и шутихи — ими очень увлекался в своё время Петр Великий. А не попробовать ли и мне?

Дома я сел за бумагу, начал делать рисунки. Ракеты я многократно видел, представление приблизительное имел. Головную часть могут кузнецы сделать из листового железа, начинить её порохом; сзади, за боевой частью — отсек с порохом для двигателя, для стабилизации — деревянный хвостовик. С чего пускать? А сделаем небольшую деревянную треногу, на неё — жёлоб деревянный, обитый жестью, чтобы не загорелся от пороха.

Не откладывая дело в долгий ящик, я сразу занялся претворением замысла в жизнь. Загрузил работой кузнеца и плотника, благо — мастеровые жили в моём квартале.

Через неделю всё было готово.

Фёдор погрузил станок на свою лошадь, я взял ракету в руки и уселся на свою. Мы выехали из города. В боевую часть порох я не закладывал — засыпал песок для веса. Оказалось — очень разумно поступил.

Отъехав на пару вёрст, мы остановились в поле, поставили треногу. Я установил в жёлоб ракету.

— Федька, отойди подальше и лошадей с собой забери, не дай Бог — перепугаются.

— А чё будет-то, боярин?

— Сам не знаю, посмотрим.

Я поджёг фитиль и бросился убегать со всех ног, затем упал на землю. Огонь по фитилю подобрался к ракете, зашипело, повалил дым, ракета рванулась с треском, взмыла невысоко, сделала несколько зигзагов и упала недалеко от меня.

Я чуть не перекрестился. Хорошо, что перестраховался — песок засыпал в головную часть, а то бы рвануло.

Подбежал Фёдор.

— Боярин, что это было?

— Неудачный пуск ракеты, Федька.

— Первый блин всегда комом, — с видом знатока заявил Федька. — А для чего эта штуковина нужна?

— Вместо пушки, врагов на дальней дистанции разить.

— Эвона как!

Мы собрали треногу, захватили ракету.

По-моему, я сделал несколько ошибок. Первое — тяжела головная часть, всё-таки железо. Сделаю-ка я её из дерева, а для улучшения боевых свойств перемешаю порох с обрезками железа. Второе — для полёта надо положить в двигательный отсек побольше пороха: я обратил внимание, что горело и шипело недолго, буквально — две-три секунды. И третье — к деревянному хвостовику надо приделать стабилизатор. Я прикидывал — что и как.

У настоящих ракет стабилизаторов три или четыре. Столько поставить я не могу — жёлоб мешать будет. Два — наверное, мало, ракета будет стабилизироваться только в одной плоскости. А медник на что?

Я собрался, вскочил на коня и рванул к себе в деревню. Андрей поселил их всех пока в одну избу — за неимением свободной. Когда я вошёл, то чуть не оглох — детей было много, все бегали и кричали.

Медник был на месте. Мы обсудили с ним, где мастерскую ставить, где — избу. Потом я поделился своей проблемой.

— Это же просто, это не беда. В деревяшке пилой пропил продольный делаем, вставляем туда кусок листовой меди — у меня есть неотожжённая, она прочная, не гнётся. Ежели отжечь — мягкая, как глина, станет.

Говоря всё это, мастеровой сделал пропил в дереве, вставил кусок меди. Получилось неплохо. Я отдал деньги — всё-таки медь не моя, из его запасов. Прикинул: если ракет будет немного — терпимо, если много делать — выйдет дорого, медь — металл не дешёвый.

Итак, хвостовик готов, теперь возьмёмся за головную часть. Отсек для пороха с железками был сделан, а двигательный отсек надо оставить железным, только дырок сзади сделать побольше для истечения пороховых газов.

Через пару дней новая ракета была готова, и мы вновь выехали на испытания. На этот раз всё прошло удачно. Ракета зашипела, пустила струю огня, клуб дыма и стартовала. Поднявшись метров на сто и оставив за собой дымный след, она упала метров за двести пятьдесят, а может — и все триста.

Я вскочил на коня, заботливо подведённого Федькой, и мы рванули к ракете.