Декоративка. Книга 1 (СИ) - Грин Агата

Одно такое гнездо Зен как раз недавно обнаружил, и выяснил, что самочка гуи высиживает яйца, и уже довольно долго, так что раздобыть их нужно как можно скорее, иначе птенчики вылупятся и все дело пойдет насмарку. Самка не покинет яйца без уважительной причины, поэтому ее нужно выманить — сымитировать угрозу. Тогда она оставит яйца и полетит разбираться с незваным гостем… Убивать «ультразвуком» или звать папашу она не станет: от мощной звуковой волны скорлупа яиц может треснуть, и птенчики, скорее всего, погибнут.

Зен как раз и подготовил для меня роль «угрозы». Грубо говоря, я должна буду стоять в определенном месте и вопить, чтобы гуи-мама полетела со мной разбираться — они реагируют на громкие звуки. Зен в это время займется собственно кражей. Услышав приближение гуи, я должна буду спрятаться в заранее приготовленное укрытие и надеяться на то, что птица меня не найдет и улетит в гнездо. Когда станет безопасно, Зен вернется за мной. При самом благополучном исходе мы добудем яйца, продадим их всаднику, получим золото, разделим. Об остальных исходах думать не хотелось…

Это был простой план: либо все идет, как надо, либо мы умираем вместе или по отдельности. Зен не лукавил и предупредил, что мы очень рискуем.

— Ладно я — тебе меня не жалко, разорвут ли, сожрут ли… Но сам ты разве не боишься? — спросила я, как только мы в десятый раз все обговорили.

Мэнчи усмехнулся, и снова меня стал напрягать его очень осязаемый взгляд. Как только наш разговор немножко приостанавливался, и поток слов становился редким, я начинала ощущать неловкость и прочие неприятные ощущения, источником которых был Зен.

Чрезвычайно неудобный он тип, при таком никак не расслабишься…

— За себя я не боюсь, а тебя мне и правда не жаль, — ответил он, высвечивая меня своим ярким до непереносимости взглядом. — Мне никого не жаль. Но это не значит, что твоя смерть не будет мне ничего стоит. Если что, мне придется отвечать перед распорядителем за потерю общественной собственности, и, скорее всего, меня лишат руки… или ноги. Если не казнят.

— И ты все равно рискнешь, — вздохнула я.

— Рискну, конечно. Если не я, то другие ловцы раздобудут яйца.

— Или будут растерзаны гуи.

— Скорее всего, будут растерзаны, — серьезно кивнул он.

Я вздохнула и, запустив руки в волосы, закрыла глаза. С моим везением я не сомневалась, что меня сожрут, растерзают или просто скинут с высоты на землю… Можно почти с уверенностью сказать, что я иду на смерть. Зачем я согласилась и слушаю Зена так внимательно? Что мешает сказать, что я передумала и не хочу участвовать в ловле-краже?

Почему, черт возьми, я сижу тут и на полном серьезе рассуждаю о том, как буду служить приманкой для страшнейшего хищника империи?! Что с моим инстинктом самосохранения?

Я открыла глаза. Зен пристально смотрел в мое лицо.

— Это сумасшествие, — прошептала я. — Но у меня ведь нет выбора, правда? Или я иду на ловлю добровольно или ты меня туда тащишь насильно, так?

— Мне никого не жаль, — повторил мэнчи.

— Даже себя? К чему этот риск, Зен?

— Свобода стоит риска. Я лучше всем рискну, чем буду оставаться бесправным мэнчи.

— Сумасшествие, — повторила я; голова гудела от полученных знаний, по венам растекался ледяной яд ужаса от такой затеи, и при всем при этом я парадоксальным образом ощущала себя не испуганной, не угнетенной, а… воодушевленной и даже немного пьяной от предвкушения риска.

«Вот и случилось — я сошла с ума», — подумала я.

— Я сделаю все, чтобы ты осталась в живых, — произнес Зен. — Но если ты нарочно подведешь меня, то сделаю все, чтобы тебе не захотелось остаться в живых.

— Мы договорились помогать друг другу. Я слова не нарушу, — отчеканила я, делая вид, что его угроза меня не испугала.

— Я тоже.

С этими словами Зен отвернулся к очагу и протянул к теплу ноги. Я же осталась на месте, и, глядя на шероховатую поверхность стола, вспомнила о Лене. Она, холеная и красивая, сейчас во дворце, в безопасности, беременная — а это состояние для женщины этого мира считается священным. А я сижу в примитивном доме мэнчи, который не знает жалости, готовлюсь к смертельно опасному мероприятию и при этом остаюсь при мнении, что Ленкино положение в десять раз хуже моего.

Я определенно сошла с ума.

Я не нервничала и не боялась, но в роковой день, выбранный Зеном для охоты, убежденность в том, что все напрасно и я точно погибну, тяжестью навалилась на плечи. Сколько бы желтоглазый ни повторял, что все продумано, и что от меня требуется только привлечь внимание гуи и скорее спрятаться, я все равно ощущала себя ягненком, которого уже подвели к жертвенному алтарю…

Когда мы вошли во владения гуи, эта призрачная тяжесть на плечах стала давить сильнее. День выдался серый и угрюмо тихий; во всем я видела намеки на неудачу. В каждом звуке, даже самом незначительном, мне слышалось приближение пернатого монстра. Шел снег; он падал тяжелыми хлопьями на лицо, одежду, склеивался под ногами в податливую массу. Мы медленно преодолевали подъем, и одно это отнимало много сил.

Когда подъем, наконец, кончился, и мы вышли на более-менее ровное место, я, остановившись, уперлась ладонями в колени. Ох, и тяжко же мне далась эта «прогулка» вверх по склону!

— Притворство не поможет, — бросил Зен, оглянувшись. — Я не передумаю.

Я ничего не ответила, занятая восстановлением дыхания. Желтоглазый посмотрел на меня еще немного, смирился с моей хилостью и решил, пользуясь моментом, осмотреться.

«Если каким-то чудом сегодня выживу, и смогу вернуться домой, — подумала я, — то обязательно первым делом сделаю коррекцию зрения и займусь спортом, чтобы больше не чувствовать себя слепым слабым ягненочком».

— Ирина, — позвал Зен; в его голосе прозвучало недовольство задержкой.

Я закряхтела, и, разогнувшись, тяжело, как дряхлая старушка, пошла к нему. Желтоглазый не стал дожидаться, когда я догоню его, и… взмахнув руками, провалился с треском куда-то. Я замерла, надеясь, что мне это показалось, но, судя по звукам, Зен действительно провалился… Страх окатил меня ледяной волной. Каким бы он ни был, он может меня защитить, он знает лес… Как я без него?

Я огляделась, напрягая зрение, и тихонько да осторожненько подошла к краю ямы, в которую угодил Зен. Это явно была ловушка, отменно замаскированная ветками да снегом — погодка отлично сыграла на руку тому охотнику, кто надеялся поймать таким образом дичь: пернатую или мохнатую. В итоге дичь попалась человеческая.

— Зен?

Он не ответил. Приглядевшись, я увидела заостренные колья внизу, и тело мэнчи, которое неподвижно в странной ломаной позе лежало на дне ямы…

— Зен! Зен, ты меня слышишь?

Он меня не слышал и не услышал даже тогда, когда я повторила свой панический зов и кинула в него шишку. Мэнчи оставался неподвижен и безмолвен… Мертв? Не может этого быть… Треден же сказал, что боги не позволят ему умереть молодым, не для того они спасли его в младенчестве… И плевать, есть ли эти боги на самом деле или нет — Зену нельзя умирать, пока я на его попечении одна в лесу!

Я продолжала напряженно всматриваться в дно ямы, пока не услышала чье-то приближение: звуки влажного снега, шелест еловых веток… Я вскочила и быстро, по протоптанным следам, пошла подальше от этого места. Тяжесть на плечи больше не давила, ведь плохое уже случилось… Меня увидели и начали преследовать. Помня о том, чем в прошлый раз кончился мой побег от преследователя, я сменила направление и бросилась к зеленеющим елям, которые обещали возможность спрятаться. Но тот, кто за мной гнался, отбежав с другой стороны, сбил меня с ног. Я повалилась в снег лицом; он забился мне в рот. Заметка на будущее: не разевать рот при падении! Но, черт возьми, как не открыть рот и не растеряться, когда тебя так вот неожиданно сшибают?

Пока я отплевывалась, нападающий — тяжеленный, зараза! — уселся на меня сверху, чтобы лишить возможности сопротивляться.