Скриптер - Сергей Соболев

Панель с окнами и набором рабочих инструментов загрузились полностью на двести восьмидесятом щелчке метронома.

Павел Алексеевич мгновенно переместил по экрану один из двух проявившихся только что маркеров, исполненных в виде «десницы». Нажал десницей на появившуюся посреди лазоревого экрана золотистую кнопку с надписью — ВХОД.

И… ничего не произошло.

Павел Алексеевич подвел туда же, под кнопку активации рабочего аккаунта редактора Третьего канала вторую «десницу». После чего, действуя уже обоими маркерами — продавливая, как ему самому казалось, физически некую упругую преграду, причем, обеими руками и всем своим весом — нажал что есть сил!..

По экрану пробежала еще одна мощная световая волна, еще одна судорога; послышался несильный хлопок, после чего в центре экрана открылось рабочее окно.

Доступ редактора Третьего в открывшийся только что канал подтвержден; можно приступать к работе.

Часовщик следил за показаниями соответствующей — секундной — шкалы

хронометра. В руке у него зажат ручной секундомер, но он пока его не включал, а лишь держал наготове.

Стрелка плавно перемещается по круговому циферблату секундной шкалы хронометра, сегментированному на шестьдесят делений. В данном случае, как и в ходе их предыдущего сеанса, одной эталонной секунде соответствует одно полное колебание этого обычного с виду механического метронома.

Петр Иммануилович по обыкновению сидел ровно, почти не сутулясь; он не выказывал беспокойства, не подавал малейшего виду, что с нетерпением ожидает команды.

— Часовщик, — прозвучал в рубке сухой, лишенный интонаций, голос Редактора, — стоп время!

На двести девяносто четвертом щелчке метронома Часовщик остановил ход локального физического времени; он сделал это, положив правую руку на конус стоящего перед ним на столе прибора, заблокировав тем самым маятник метронома.

В это же мгновение остановилась стрелка секундомера хронометра. Лежащие на чуть высветлившейся после входа в канал мраморной столешнице старые, но все еще надежные и очень точные часы фирмы «Павелъ Буре» продолжают отсчитывать текущее физическое время.

В установившейся в рубке полной тишине прозвучал хрипловатый голос Часовщика:

— Время остановлено!

— Дайте показания!

— Местное объективное время — месяц Май, Четвертое число, двадцать три часа, пятьдесят девять минут… пятьдесят пять секунд!

— Принято!

Павел Алексеевич перевел дух; и лишь после небольшой паузы, четко, раздельно выговаривая слова, произнес:

— Локальное время зафиксировано! Редакция Третьего канала приступает к работе.

Глава 4

Служебная рубка Третьего канала.

Файл «ЧП_ENIGMA».

Часовщик одновременно — одномоментно — проделал необходимые манипуляции. В тот самый миг, как его правая рука легла на маятник меньшего размера «пирамиды», остановив тем самым его движение, левой рукой Петр Иммануилович подтолкнул маятник другого метронома. Того самого прибора точного счета, который Николай извлек из сумки и затем, по просьбе Часовщика, надежно прикрепил струбцинами к краю столешницы.

В помещении рубки вновь зазвучали ритмичные звуки отсчитывающего равные доли времени — длительностью в эталонную секунду — маятника метронома.

Но это уже было иное время.

Это идет счет секундам и минутам сеанса, начиная с того мгновения, как открылся в ходе доступа к каналу рабочий аккаунт Редактора.

Это именно то внутреннее, существующее лишь в определенных пространственно-временных континиумах и измененных состояниях время, которое принято называть — оперативным.

— Петр Иммануилович, вам нужен для работы штатный хронометр? — не поворачивая головы к Часовщику, поинтересовался редактор. — Или обойдетесь имеющейся у вас аппаратурой?

— Зачем мне, голубчик, второй хронометр? — тоже не оборачиваясь, ответствовал пожилой мастер часовых дел. — Да и места для него на столе не осталось…

— Добро, — сказал Редактор. — Николай, пульт экстренной связи с Диспетчерской у вас при себе?

— Да… как всегда. Но в сейфе — боевое оружие.

— А что у вас в наплечной кобуре?

— У меня там — травматик. Вы же в курсе, что при перемещениях по городу нам не рекомендовано иметь при себе боевое оружие…

— В курсе. Но оружие вам… и нам всем — не понадобится.

— Так что… сейф открывать не будем?

— Нет, не будем. Под мою ответственность… И еще, Николай…

— Да, Павел Алексеевич?

— Вы наделены, при возникновении форс-мажора, правом прерывать рабочий сеанс…

— Только в том случае, если и когда возникнет такая необходимость.

— Именно об этом и речь. Я не могу вам приказывать, Николай, у вас своя

епархия, свои правила. Не знаю пока, как сложится этот наш сеанс… Прошу только об одном: не торопитесь давать сигнал в Диспетчерскую.

— А я разве похож на торопыгу? Или на невротика?

— К счастью для нас — нет. С нервами у вас все в порядке, — Редактор скупо усмехнулся. — И вот еще… Николай, не включайте пакетник до того момента, пока я не закончу! Или же пока нас не закроет автоматическая защитная система.

— Хм…

— Вы понимаете, о чем я прошу вас, Николай? Думайте, я вас не тороплю…

— Добро, Павел Алексеевич, — наконец сказал охранник. — Постараюсь выполнить вашу просьбу.

— Спасибо!

— Но гарантировать на все сто, что не стану отключать доступа к каналу — не могу. Поскольку таких обещаний я давать не имею права.

— Хорошо, Николай, — помолчав немного, сказал Редактор, — это меня вполне устраивает.

Павел Алексеевич переместился ближе к «экрану». Ему и прежде не раз доводилось работать без «инфоперчаток», так что отсутствие оных в данный момент — а перчатки остались в запертом сейфе, как и некоторые другие приборы и атрибуты — его совершенно не смущает.

Он сразу же обратил внимание на то, что статус его — повышен. Свидетельством тому служит большое, гораздо большее, нежели полагается иметь редактору Третьего, количество рабочих инструментов, формализованный списочный перечень которых он вывел в открывшемся окне на левой трети экрана.

Есть и другие приметы состоявшегося как факт «апгрейда» и повышения статусности. Так, например, маркеры — визуально они изображены как десницы — приобрели иной вид: из трехпалых превратились в четырехпалые (да еще и сам размер их увеличен как минимум вдвое против стандартного).

И все же понадобилось еще какое-то время, две или три минуты, чтобы он, редактор Третьего, проник в канал, слился с ним, оставаясь самим собою, в единое целое.

Павел Алексеевич открыл Живую ленту. Проскролил ее всю, не открывая — покамест — никаких файлов и даже не заостряя внимание на рабочих пометах и превью к событийным роликам. Временной диапазон Ленты, как выяснилось уже вскоре, оказался неравномерно распределенным или же недоступным для мониторинга — а, значит, и для редактуры — в обе стороны, как в прошлое, так и в будущее.

Он принялся отматывать Ленту назад, запустив ее с огромной скоростью отработанным движением левой руки — и в левую же от себя сторону. Среди тысяч файлов-событий, оказавшихся в поле зрения редакций и каналов, отобразившихся в той или иной степени на Живой ленте, крайним оказалось событие, начальной точкой хронометража которого является тридцатое апреля сего года, 13:35 по местному времени.

Редактор не стал — пока не стал — открывать этот файл, обратив лишь внимание на две рабочих пометы, оставленных коллегами. Он запустил Ленту в другом направлении, уже слева направо. Она остановилась — застряла и далее не продергивалась — на некоем событии, имеющем следующий тайминг — 06/5. 01:30.

Павел Алексеевич задумчиво покачал головой. Собственно, чего-то именно в таком духе он и ожидал. Более того, картинка, которую он сейчас видит, — пусть и предварительная, не подвергнутая еще глубокому осмыслению и тщательному анализу — во многом подтверждает то, что он слышал недавно из уст одного из Хранителей.

Авакумов, когда они прогуливались в лесочке в окрестностях ближней дачи, сказал как бы между прочим о самом важном: о том, что Лента вновь встала. И что ее остановка, согласно имеющимся у него, Авакумова, сведениям, вызвана неким событием, которое должно произойти в ночь с пятого на шестое мая.

Редактор также обратил внимание на появившиеся окна иностранных новостныхлент. Они всплывают, когда наводишь «десницу» на соответствующий значок в виде аббревиатуры того или иного канала… Авакумов — человек слова. Он и на этот раз сдержал свое обещание; доступ к иностранным ресурсам у редактора Третьего теперь есть в полном объеме. Вот только нет у него сейчас ни времени, ни особого желания копаться в чужих лентах, выискивая то ли иголку в стоне сена, то ли жемчужину в огромной куче чужеземного словесного и событийного навоза. Со своими бы файлами разобраться…