Вернадский - Рудольф Баландин

Его взгляды об индивидууме и толпе стали меняться. На события 1905 года Вернадский отозвался статьёй «Три решения»:

«В сложной конструкции русской общественной жизни соединились все самые тяжёлые стороны как современного капиталистического строя, так и старинного государственного устройства, где народные массы несут лишь служилое тягло, где они являются рабской безличной основой государственного благополучия.

На русский народ выпала фатальным ходом истории доля двойной тяготы: бесправие, полная подчинённость государству, самые элементарные нарушения права личности, отнятые в пользу государства на чуждые цели… соединились с захватом в пользу меньшинства источников народного богатства с эксплуатацией его труда, тесно связанной с основными условиями современного строя».

Он не разделяет взглядов марксистов на неизбежность революционных переворотов для перехода к новой общественной системе, к новому типу цивилизации. Подобно многим русским демократам либерального толка, он верил, что при всех очевидных недостатках капитализма он прогрессивен для народных масс, интеллигенции, для развития культуры.

Такое мнение складывалось на основе личных наблюдений во время пребывания в наиболее богатых странах Западной Европы, в США и Канаде. Забывалось, что к благополучию эти государства, в отличие от России, пришли за счёт ограбления колоний и зависимых стран, уничтожения многих коренных племён и народов.

Спору нет, власть феодала и самодержца подавляет народ и нередко нарушает права личности. Но многим ли лучше власть банкира и торговца? И в том и в другом случае есть свои достоинства и недостатки. Всё зависит от конкретных исторических условий и конкретных стран. Как известно, большинство капиталистических государств XX века находились в числе наиболее бедных и отсталых, в отличие от социалистических.

Конечно же, догадываться об этом Вернадский или кто-либо иной не мог. Он верно подметил главную беду Российской империи в тот период и смело об этом заявил.

Кстати сказать, почти все марксисты тогда были убеждены, что сначала должна произойти буржуазная революция, достичь расцвета и загнить капитализм и только тогда на смену ему придёт социализм.

(Джек Лондон в романе «Железная пята» высказал другую мысль: правление олигархов приведёт к духовному рабству, когда трудящиеся будут убеждённо служить своим хозяевам, которые будут уверены, что так и должно быть для общего блага.)

… В наше время стало модно превозносить царскую Россию начала XX века как процветающую страну с благородными руководителями и благодарным народом; а что касается революций, то это результат заброса с Запада бацилл революционного брожения. Такое вот наивное и нелепое мнение, навеянное пропагандой.

Спору нет, Российская империя была мощной державой. Но были у неё и серьёзные изъяны, а что касается её руководства, привилегированного верхнего слоя социальной пирамиды, то его характеристику объективно, по собственному опыту и вовсе не с революционных позиций, дал Вернадский.

В 1906 году его кандидатуру от Академии наук и университетов предложили в Государственный совет от Московского университета. Сыну он написал: «Грозит большая опасность попасть в Государственный совет — надеюсь отпарировать… тратить время на дело, может быть, бесполезное — не хочу». Однако ему пришлось дать согласие в надежде на то, что представится возможность принести пользу стране.

Вскоре в частном письме он поделился своими впечатлениями: «В Государственном совете я увидел этих людей, нищих духом, — а в их руках власть». Он мог только обсуждать дела державы и общаться с элитой российского общества. Но ничего сделать не мог: решения принимали другие. Его запись в дневнике 16 августа 1924 года (в Париже):

«Среди молодежи, не видевшей старого режима, происходит его идеализация. Им кажется, что во главе власти стояли люди, бывшие морально и умственно головой выше окружающего… И передо мной промелькнул Государственный совет, где я мог наблюдать отбор «лучших» людей власти.

Внешность была блестящей. Чудный Мариинский дворец, чувство старых традиций во всем строе обихода вплоть до дворецких, разносивших булочки, кофе, чай, на которые набрасывались, как звери, выборные и назначенные члены Государственного совета.

Несомненно, среди них были люди с именами и с большим внутренним содержанием — такие как Витте, Кони, Ковалевский, Таганцев и др. Но не они задавали тон. Не было тех традиций у сановников, здесь собравшихся, какие были в такой красивой форме у дворецких, — не было… ни блеска знания и образования, ни преданности России, ни идеи государственности. В общем, ничтожная и серая, жадная и мелкохищная толпа среди красивого декорума… И это отсутствие содержания сказалось в грозный час.

Помню один разговор с Д. Д. Гриммом, когда мы возвращались из заседания [Госсовета]. Ему больше нас, обычных членов оппозиции, пришлось сталкиваться лично с членами Совета. Он был совершенно потрясен циничным нигилизмом этих людей, которые были готовы пожертвовать всем для того, чтобы «устроить» своих детей, получить лишние деньги… их помыслы все были направлены главным образом в эту сторону».

Может быть, Владимир Иванович был слишком строг? Мысль ученого подчас отстранена от «мелочей жизни». Обратимся к свидетельству известного писателя и незаурядного мыслителя Василия Розанова. На свержение царизма он отозвался так:

«Эта мышка, грызшая нашу монархию, изгрызшая весь смысл ее — была бюрократия. «Старое, затхлое чиновничество». Которое ничего не умело делать и всем мешало делать. Само не жило и всем мешало жить.

Тухлятина.

Протухла. И увлекла в падение свое и монархию».

Ссылка на бюрократию неубедительна. Без чиновников не обходится ни одно государство. Вопрос лишь в том, кто и как их контролирует, какая главная цель их деятельности.

Правительство, напуганное ростом свободомыслия и революционных настроений, решило взять университеты в железные рукавицы. Запретили собрания, а многих студентов отстранили от учебы.

Весной 1911 года полиция разогнала собрание московских студентов. Протестуя против ввода полиции в университет, ректор A.A. Мануйлов, его заместитель и проректор подали в отставку. В знак солидарности к ним присоединилась группа сотрудников. Вернадский, который к этому времени стал экстраординарным академиком, был в их числе.

Двадцать лет он преподавал в стенах Московского университета — в надежных, широченных старинных стенах. Здесь оставались собранные им уникальные коллекции минералов. Прекращала существование Московская школа минералов, одна из лучших в мире.