Вернадский - Рудольф Баландин

Многочисленны дополнения и уточнения автора к опубликованным выпускам «Опыта». При жизни Вернадского эта работа так и не вышла в исправленном виде.

Для него характерны незавершенные работы, начиная с «Основ кристаллографии» и кончая последней — «Химическое строение биосферы Земли и ее окружения». И это — при исключительной организованности его научной деятельности и самодисциплине! Причина такой ситуации, по-видимому, объясняется постоянной устремленностью ученого к новым исследованиям, поискам и открытиям.

Незавершенность присутствовала в «Опыте» изначально, уже на стадии замысла. Слишком грандиозна была общая идея. Так, для горной системы в поле земного тяготения предопределена наибольшая высота. За переходом некоторого предела высоты любое сооружение начнет расплываться у основания под собственной тяжестью. Или другой пример, из фольклора: ушел в землю Микула Селянинович от непомерной своей силы, желая Землю поднять.

Затрудняли работу и «муки слова». Неоднократно признавался Вернадский, насколько они тяжелы для него.

Такие признания характерны для писателей, поэтов, но не для ученых. Наука все больше превращается в производство информации по типу других производственных процессов. Ученые становятся узкими специалистами. Господствует формализованный, серый научный язык, приспособленный к нуждам отдельных наук.

Вернадский постоянно стремился к синтезу знаний. Язык подобного синтеза оформился на уровне знаний XVIII — начала XIX века. Для естествознания XX века он не был создан. И в этом Вернадский убедился во время работы над «Опытом», который вполне можно назвать «Опытом синтеза знаний на основе минералогии».

Этот труд, в отличие от руин древности (вспомним судьбу Вавилонской башни), доказывает не только тщетность высоких устремлений человека. «Опыт» открыл пути к новым областям знаний. Одно из направлений привело его к созданию учения о биосфере.

Предчувствие биосферы

Вернёмся на два десятилетия назад от момента публикации первого выпуска «Опытов описательной минералогии». Мы оставили без внимания — как и сам начинающий ученый в ту пору — некоторые детали.

…В составе полтавской экспедиции Докучаева Вернадский проводил летом 1888 года почвенные исследования. Целыми днями ходил по степи, осматривая следы неутомимой деятельности сусликов (или, как их называют местные жители, овражков) и хомяков. А результаты работы этих небольших созданий получались немалые.

Если бы уменьшиться до размеров полевой мыши, то вся эта степь предстала бы подобием вулканического района с невысокими конусами и глубокими кратерами. Там и тут возвышаются над ровной степной поверхностью насыпи грызунов — холмики высотой от шести до тридцати сантиметров, диаметром у основания два — пять аршинов (один аршин — 0,71 м).

Вернадский подсчитал: объем средней насыпи 1417 кубических вершков (вершок — 4,4 см), на одну квадратную версту (верста — 1,06 км) приходится около 15 тысяч хомяков; стало быть, на этом пространстве грызуны-копатели выбросили на поверхность 192 кубические сажени земли (сажень — 2,13 м); по-видимому, объем земли составляет около 1800 кубометров на один квадратный километр.

Вот какие результаты геологической деятельности одних только грызунов! Ежегодно ветер и дождь разрушают конусы, засыпают подземные ходы, а неутомимые копатели вновь и вновь возобновляют свою работу. Как тут не вспомнить о колоссальной деятельности земляных червей, отмеченной Дарвином в его книге, вышедшей в 1881 году:

«Во многих местностях Англии на площадь в акр ежегодно выбрасывается более 10 тонн… сухой земли, прошедшей через их тело.

Плуг принадлежит к числу древнейших и имеющих наибольшее значение изобретений человека; но еще задолго до его изобретения почва правильно обрабатывалась червями и всегда будет обрабатываться ими. Весьма сомнительно, чтобы нашлись другие животные, которые в истории земной коры заняли бы столь видное место».

В истории земной коры!

Еще одно мимолетное событие. В 1890 году английский журнал «Природа» опубликовал статью А. Краутерса о наблюдениях за перелетом тучи саранчи. Натуралист подсчитал размеры этой массы насекомых. Оказалось, что объем тучи составил почти шесть тысяч квадратных километров, а общий вес насекомых — сорок четыре миллиона тонн. Это примерно столько, сколько весят все египетские пирамиды, вместе взятые.

Сообщение Краутерса Вернадский прочел, как и сотни других ученых, с большим интересом, но без особой пользы. А четверть века спустя этот научный факт вспомнит Владимир Иванович в своих работах о геологической роли живого вещества.

А пока написал он статью в энциклопедию о происхождении минералов. Отметил, что можно непосредственно наблюдать рождение минералов при осаждении солей, при вулканизме, а также в результате деятельности организмов. Коралловые постройки состоят из кальцита; серные бактерии производят серу, в почвах образуются кристаллы селитры; в болотах осаждаются железные болотные руды.

Прошло еще несколько лет, и, просматривая научные статьи, он мельком прочел гипотезу казанского почвоведа Р. В. Ризоположенского о генезисе почв в результате соприкосновения геосферы с биосферой, то есть сферой живых организмов. На эту тему Докучаевым были высказаны более обстоятельные соображения. В идее Ризоположенского привлёк смелый образ: одна планетная сфера соприкасается с другой, порождая новое природное тело — почву.

Красивый образ нельзя счесть научным открытием. Одну и ту же мысль можно выразить по-разному, более или менее художественно, как бы облекая ее в разные одежды. Истина не меняется от смены наряда. То ли Ризоположенский не завершил свою мысль, то ли не смог её выразить как следует…

Долго размышлять на эту тему было Вернадскому недосуг. Так много высказывается идей и мнений! В то время он не мог знать, что через четверть века создаст учение о биосфере (правда, совсем не такой, о которой писал казанский почвовед).

Мимолетные впечатления и мысли скрытно оставались в памяти Вернадского, увлеченного текущими научными и общественными делами. Это были семена, которые через много лет дали превосходные всходы.

… А еще был в 1908 году Дублинский съезд Британской ассоциации наук. На секции физики Вернадский с огромным интересом слушал сообщения знаменитых физиков Резерфорда, Томсона, Релея, Рамзая, Дьюара. Обсуждалось недавно открытое явление распада атомов радия, полония, урана.

В России в самом начале века о радиоактивности спорили физик H.H. Бекетов (брат известного ботаника) и Д. И. Менделеев, не желавший признавать возможность распада атомов. Он считал атомы фантомами, элементами научной фантазии, не отражающими реальности. И в этом есть смысл: до сих пор чем глубже проникают учёные в тайны атома, тем больше начинают полагаться на формулы, а не на реальные образы.