В тени замка - Эрин Пайзи

— Пожалуйста, Энгус. У меня болит голова, и я устала.

— Черт возьми, Бонни, никогда не спорь со мной. Прими аспирин и едем.

Она пила кофе, а в руках Энгуса был стакан с бренди. Он переминался с ноги на ногу от нетерпения.

— Я действительно не хочу идти, Энгус, — она увидела как вспыхнуло его лицо. — Не понимаю, почему ты меня заставляешь. Ты лучше проведешь время без…

Энгус бросил стакан с бренди в стену. Затем рванулся вперед и вцепился Бонни в шею. Бонни дернулась назад, и он выпустил ее горло, но его пальцы ухватили колье, и оно порвалось. В ярости Энгус подбежал к окну, распахнул его и изо всех сил швырнул колье наружу.

Бонни была шокирована и не могла пошевелиться.

Энгус вышел из комнаты. Через минуту Бонни услышала, как хлопнула входная дверь. В комнату вбежала Джинни с совком для мусора и шваброй в руках.

— Убрать со стола? — вежливо спросила она.

Бонни кивнула.

— Я устала, Джинни. Мне лучше лечь.

Она лежала, глядя в потолок. Да, мать тоже швыряла вещи, но ведь она изменилась. Бонни заплакала.

Энгус вернулся домой под утро. Он проиграл много денег и был очень пьян. К тому же он обругал богатого араба, и вышибала вывел его из клуба. Энгус так часто проигрывал, что несмотря на его плохой характер, перед ним никогда не закрывались двери. Вышибалы знали, что в определенный момент нужно выставить его за дверь. После драки с вышибалами Энгус успокаивался.

Но в этот раз ему было не по себе. Он оставил Бонни в слезах. Показал-таки свой мерзкий характер. Он любил Бонни.

— Брайтон-стрит, — сказал от таксисту, которого остановил у клуба. В руку водителя он сунул пять фунтов, и через три минуты они остановились у ювелирного магазина. — Подожди, я недолго, — он дал водителю еще пять фунтов.

— Рад служить, — сказал тот. «Вот странный», — подумал он, видя как Энгус ломится в запертую дверь.

В окне над магазином появился свет, оттуда выглянули.

— Мне нужно самое лучшее бриллиантовое колье, которое у вас есть, — прокричал Энгус хозяину.

— А, это ты, Энгус. Подожди. Я должен был узнать. Спускаюсь.

Энгус зашел в магазин. Через несколько минут он, довольный, сидел в такси.

— Едем в Хэмпстед, и там ты меня подождешь, — скомандовал он.

— Как скажете сэр. — Ничего подобного таксист еще не видел.

Энгус зашел в дом, на цыпочках поднялся по лестнице. Он прокрался в спальню Бонни и положил голубую бархатную коробочку на столик рядом с кроватью. Он посмотрел на ее заплаканное лицо. «Как смешно заставлять женщину плакать», — подумал он. Он повернулся, тихо вышел и попросил: таксиста отвезти его в клуб. «Она должна будет простить меня, — думал Энгус. — Это чертово колье обошлось мне в сорок тысяч долларов».

Бонни открыла глаза. «Вот мы и поссорились в первый раз», — подумала она и тут увидела на столике коробку от ювелира. Бонни открыла ее и загляделась на изумительное колье. Бриллианты были в три раза крупнее, чем те, которые подарила бабушка. Это Энгус так извиняется. Она улыбнулась: «Мне придется научиться не спорить с ним». Бонни все еще улыбалась, спускаясь на завтрак вниз по лестнице.

Когда Энгус приехал днем, Бонни уже ждала его. На ней было скромное серое платье с треугольным вырезом. Колье висело на шее.

— Спасибо, Энгус, — сказала она, бросаясь к нему в объятия. — Какой красивый подарок. — Она поцеловала его. — Прости меня за то, что спорила с тобой. Я не буду больше.

— Все в порядке, дорогая. Те, кто любят, обязательно ссорятся. Мы поцелуемся и помиримся, ладно?

Бонни прижалась к нему.

— Я не люблю ссор.

Энгус засмеялся.

— Ну не дуйся. Это же смешно.

Бонни ничего не сказала. Она «училась».

Бриллианты Бонни лежали незамеченными в двадцати ярдах от дома, а в субботу, через несколько недель какой-то мальчик подобрал их и показал матери. «Это, должно быть, от новогодней хлопушки, — подумала она. — Очень милая вещица». И спрятала ее в комод.

Глава 22

Поездка в Бостон оказалась очень приятной. Энгусу понравился дом. Он плавал на спине в огромном мраморном бассейне и глядел в потолок.

— Давай построим бассейн, как этот, — сказал он Бонни, которая сидела на краю.

— Ой, это будет замечательно. Мне так недостает бассейна!

Громко засмеявшись, он подпрыгнул, схватил Бонни за колени и стащил ее, отбивающуюся и кричащую, в воду.

«Какая прелестная приятная пара», — подумала Августина. Она увидела их во время купания. — «Как он заботится о ней. Никогда ее не оставляет».

— Пора обедать, — крикнула она с улыбкой.

Энгус вышел из воды, отряхнулся.

— Мы сейчас придем, — он помог Бонни выбраться из бассейна. — А что у нас на обед?

— Жареный барашек.

— Замечательно. У вас, вероятно, огромное хозяйство.

Глаза Августины сверкнули.

— А вы, молодой человек, не должны растрачивать свое обаяние на пожилых дам.

— Августина, вашей красоте время не грозит. Женщина, как вино, только хорошеет с годами.

Августина была приятно польщена.

— Да ну вас обоих.

Она задумчиво посмотрела на них. «Такой страстный молодой человек, — думала она, — такой волнующий. Счастливая Бонни». Она медленно побрела в столовую.

Лора была заинтригована Энгусом. Она заказала им тот же отель, где останавливались они с Джеймсом, когда приехали в Мерилл. Это был обычный отель, но в Мерилле он считался самым лучшим. Она объяснила Энгусу и Бонни, что в ее маленьком доме им будет неудобно.

— Надо переселить твою мать в дом поприличнее, — сказал Энгус. Он подумал, что Лора живет в лачуге.

Бонни посмотрела на него.

— Знаешь, у нее очень милый домик.

Скоро Энгус распознал в Лоре родственную душу.

— Ну, посмотрим, — сказал он себе.

Энгус был мил с Лорой и очень вежлив со священником. Его удивили раболепные манеры отца Джона во время службы. Энгус наблюдал за Лорой и отцом Джоном и молча улыбался. Итак, она «охотится» за священником. Она нисколько не изменилась, что бы Бонни ни говорила. Женщины не меняются. Энгус не слушал службу. Он посмотрел на Бонни, которая пела гимн, забыв обо всем на свете. Она пела с радостью. Здесь, в Мерилле, городе, который оставил столько грустных воспоминаний в ее жизни, она была теперь с любимым человеком.

Энгус заметил, что Лора тоже пела с большим чувством. Ее дочери крупно повезло. Она не только посмотрит мир, но и отвалит достаточно денег, чтобы своей щедростью удержать отца Джона в церкви. Отец Джон, в свою очередь, был так ей благодарен, что вынужден повиноваться.

Лора посмотрела на Энгуса. Между ними стояла Бонни. Лора улыбнулась ему, и они обменялись взглядами. Обоим все стало ясно — будто ворота ада открылись перед ними. Лора вздрогнула. «Бедная Бонни, — подумала она. — Это же сущий дьявол». Она опустила глаза к служебнику и начала отчаянно молиться.

Мици обрадовалась, увидев Бонни и Энгуса. Она суетливо бегала по гостиной, в которой пахло отполированной мебелью и вкусной пищей.

— Вот, Энгус, попробуй пудинг. Дети так его любят.

Энгус бросил отчаянный взгляд на Бонни, когда Мици поставила перед ним тарелку.

— В чем дело? Разве у них в Шотландии нет пудинга? — спросила Мици.

Бонни заметила, что Энгус начинает нервничать.

— Ты привыкнешь к Мици, — сказала Бонни, смеясь.

— Это правда, — подхватила Мици, — не обращай на меня внимания. Заставляя человека есть, мы тем самым выказываем симпатию к нему.

Энгус улыбнулся.

— А ты не говорила, что он такой симпатичный, — сказала она Бонни.

— Мама говорит, что Джейн Эшли вышла замуж, — сказала Бонни.

— Да. А помнишь Майкла Эдвардза? Он тоже женился. На той маленькой мышке Каролине.

— Да, — Бонни нахмурилась, пытаясь вспомнить Каролину.

Макс выбрал момент и схватил пудинг Энгуса своей маленькой ручкой.

— Убирайся, — фыркнул Энгус.

Он посмотрел на Бонни и увидел удивление на ее лице, затем положил вилку и посадил Макса на колени. Энгус попытался играть с ним, но мальчик, напуганный такой злостью в голосе, начал хныкать.

— Дети меня не любят, — беспомощно сказал Энгус.

Бонни взяла Макса к себе и успокоила его.

— Подожди, будут у нас свои дети, — сказала она.

— Я не хочу детей. Я никогда не хотел детей, — Энгус внимательно посмотрел на Бонни.

Мици улыбнулась.

— Не волнуйся. Ты не первый мужчина, кто говорит это. Но все любят своих детей. — Она благожелательно посмотрела на Энгуса. — Кто же не любит детей?

Энгус уставился в одну точку. Его лицо побелело, глаза ожесточились.

— Ты никогда не знала моего отца, — сказал он. В его памяти всплыли цепкие пальцы отца и его противный рот.

Бонни нежно взяла его за руку.